|
Евгений НЕФЁДОВ
ПРИЗНАНЬЕ СЛАВЯНКЕ
ОТ АВТОРА. В этом году мне случилось дважды — весной и осенью — побывать в
любимой мной Беларуси. Первой была поездка в Солигорск — с его целебными
недрами, пробуждающимся апрельским лесом и простором озёрной глади у меня за
окном, а второй — уже деловая командировка, участие во встрече русских
журналистов с А.Г.Лукашенко, посещение нескольких городов, общение с
братьями-беларусами. Братьями по крови и по духу, по истории и культуре. Мне
искренне дорог чистый образ славянки Беларуси, близок её сердечный, добрый народ
— поэтому и родились там стихи, часть которых я предлагаю сегодня вниманию
читателей уважаемого "Московского литератора".
В ПУТИ
По дороге от Москвы до Минска
Березняк сиренево дымится.
Только это, к счастью, не пожар,
А весенних почек урожай.
Вдоль дороги от Москвы до Минска
Тишина рассветная повисла,
Лишь поют вдали колокола,
Где сияют храмов купола.
Над дорогой от Москвы до Минска
Птичья стая пролетела низко,
А с лугов, как белые стога,
Светят ей последние снега.
На дороге от Москвы до Минска
Вдруг увидишь — как же это близко,
Как навечно — Русь да Беларусь.
Отчего ж тогда на сердце грусть?..
Ах, дорога от Москвы до Минска,
Ниточка надежды на единство.
Ты одна сегодня — без границ.
Сохранись, родная, сохранись.
СЛАВУТИЧ
Каких-то три часа по трассе
Из суеты столичных недр —
И вдруг, спокоен и прекрасен,
Ошеломил разливом Днепр!
Здорово, друже! Я все годы
К тебе лишь в Киев приезжал —
А ты державно катишь воды
И по московским рубежам!
И по смоленским, могилевским,
По легендарным запорожским,
А сам исток твой с древних лет —
Истока волжского сосед.
Земля славянская, какое
В тебе величье широты!
Куда ни едешь — все родное,
Куда ни глянешь — всюду ты.
Не потому ль одни, другие
Шли овладеть тобой не раз,
Но находили только гибель,
Не одолев твоих пространств.
… Я зачерпну чуть-чуть руками
Днепра студеную красу.
Я вербы веточку на память
Его простору поднесу.
Река возьмет ее — и вскоре
Увидит южная луна,
Как прутик вербы в Черном море
Качает русская волна!
СОЛИГОРСКУ
Я знаю шахту: все же сам — донбасский,
И как моей душе не потеплеть
При виде коногонки или каски,
При входе в громыхающую клеть…
Но в этой шахте — не качают уголь,
Не гонят вагонетки на-гора,
А терпеливо лечат от недуга
Те мастера, чье имя — доктора.
Здесь чудо-соль пластами залегает.
И глядя на такую красоту,
Ты чувствуешь, как это помогает
Дышать и жить, когда невмоготу…
Подобно звездам, в штреке и в забое
Здесь так кристаллы свет несут, слепя,
Что ни задышки, ни душевной боли
Почти не остается у тебя.
…Напрягся трос, подъемник вверх несется,
В моей руке — на память — соли горсть.
Я по земле иду навстречу солнцу
И говорю: — Спасибо, Солигорск!
БЕРЕЗЫ "ПЕСНЯРОВ"
Березовой сладкой капелью
Звенят Беларуси леса.
Как дивная песня, что пели
Щемяще ее голоса.
Летя на пределе высоком
Над отчей землею святой,
Та песня сама была соком,
Поившим сердца красотой.
Мы жили счастливо и трудно,
Своей не пороча поры,
Играли нам чистые трубы
И пели светло песняры.
На солнечных зябких полянах
Подснежники наши цвели,
Как будто Володя Мулявин
Рассыпал там ноты свои…
Восходит заря невесомо
В лесах Беларуси родной,
Я чашу с березовым соком
Держу, будто кубок хмельной.
В рассветном тумане белёсом
К нему я губами приник
И пью — за седые березы,
За вечную молодость их!
ВСПОМИНАЯ ВЛАДИМИРА МУЛЯВИНА
Белый аист летел
над славянским заснеженным полем,
Белым светом земля
под крылом расстилалась, как дым.
Белорусская песня, молитва любови и боли,
Белым нимбом сияла
легко и незримо над ним.
Черный ворон кружил,
поджидая над миром поющим
Черных дней и ночей —
а когда подошла их пора,
Черный смерч пролетел
над родной Беловежскою пущей,
Черный пепел упал
на златую струну песняра.
…Черной вести удар
навалился обрушенной кручей,
Белый говор берез
заглушила кромешная грусть.
Черной далью объят,
через черную-черную тучу
Белый аист летит,
белый-белый, как Белая Русь…
ПИСЬМО ДОМОЙ
Мне земля эта вся — отрада,
Я на ней — как в родном дому.
С полуслова и с полувзгляда
Полюбилась — но почему?
Да, прекрасна, но это все же —
Не открытие для меня.
И другие неплохи тоже,
Отчего же она — родня?
Разобраться пытаясь в чувствах,
Я набрел на простой ответ:
Твоя бабушка — белоруска.
Так не в этом ли и секрет?
Пусть и дочь ее — украинка,
Пусть и русским отец твой был —
Белорусская та кровинка
Не пошла в тебе на распыл.
Отложилась душа народа,
Стала сутью твоей земной,
А за долгие наши годы —
Поделилась ты ей со мной.
Вот такое случилось чудо.
Мир чем далее — тем родней.
И люблю я тебя отсюда,
Оказалось, еще сильней!
ЕВГЕНИЮ РОСТИКОВУ
Мы встречаемся в жизни нечасто.
Вдруг — из Минска звонишь по весне:
"Нету счастья — поможет несчастье!
Приезжай подлечиться ко мне.
Под землей соляные богатства
Залегают такие у нас,
Что тебя задолбавшая астма
Убежит, посрамленная, враз!"
Сел, поехал я в странные гости
И по шахте брожу наяву,
Ощущая нутром в Солигорске,
Что и вправду — еще поживу!..
Сколько будет отпущено века —
Кто же знает. Но в душу вошло:
Мне легко в Белоруссии, Жека.
Мне в России — дышать тяжело…
ПОЛЕТ
В Солигорьи березовом
Рано схлынули льды.
За окном моим — озеро
Бесконечной воды.
Всюду тишь оробелая,
Но вдали, на волне
Что-то трепетно-белое
Так и чудится мне.
И не слушая лепета
Сушняка-камыша,
Вижу я: это лебеди
Там плывут не спеша!
На красу эту издали
Я гляжу, замерев,
Среди мира пречистого
На Пасхальной заре…
Вся душа моя ахнула!
А они уже в ряд
Над водой, словно ангелы,
Невесомо парят.
Растворяются в просини,
Где их кличет, маня,
Солигорское озеро —
Селигера родня!..
ВОСКРЕСЕНИЕ
Ночные волны стали глуше,
В них погружался мрака след.
По водной глади, как по суше,
Шагнул рассвет.
Но полутьма еще держалась,
Где был ивняк особо густ,
Не отступала и сражалась
За каждый куст.
Она бродила, тычась слепо
В прибрежный ил, в росистый бор,
И загораживала небо
До крайних пор.
У дня и ночи на границе
Туман ютился, будто дым,
Но мир багряной плащаницей
Алел над ним.
То знаки солнца просочились
Из пробуждавшихся небес —
И силы вражьи расточились,
И Он — воскрес!
РУКИ
Л. КОЗЛОВОЙ и У. ЖАРКОВОЙ
Как же так, Людмила и Ульяна?
Колеся по свету много лет,
До сих пор не ездил, как ни странно,
Я по вашей Витебской земле.
Минск и Брест нередко привечали,
Солигорском запросто иду,
Только к тем, чье имя — витебчане,
В гости я никак не попаду.
Кто-то мне толкует о Шагале…
А я слышу тихий ваш рассказ —
Сколько на веку вы прошагали
По родной землице в ранний час…
Командирши двух сельхозартелей,
Что мне о Шагале вас спросить?
Там герои — в воздухе летели,
Вам — кирзой торфяники месить…
В бороздах лежат на километры
Камни, преграждая всходам путь.
Осень астматические ветры
Вам швыряет и в лицо, и в грудь.
По весне — святое время сева,
Ну а вы — такая вот беда —
У больничных капельниц присели,
Лишь мобильник рядом, как всегда…
Медсестра слыхала о Шагале,
Но она иное видит вдруг:
Как же от работы повзбухали
Вены этих добрых женских рук!..
В тех руках — коровы, овцы, гуси,
В них — пшеница, бульба, сено, льны,
В них извечный образ Беларуси,
Знак труда, любви или войны…
Что же мне в Москве певец Антонов —
Вроде бы из ваших земляков —
Не поет про двинские затоны
И про диво витебских лугов…
И тогда, чтоб песня рассказала
О земле, с которой вы в ладу,
Вы под сень "Славянского базара"
Песняров зовете раз в году.
И поете с ними под баяны
Самую заветную свою…
Милые Людмила и Ульяна,
Я еще вам тоже подпою!..
ОТПУЩЕНИЕ ПУЩЕ
Сокрушалась угрюмая
Беловежская пуща:
"Я и думать не думала.
Что у них, проклятущих,
На уме — не гуляние,
Как при сборе семейства,
А такое деяние,
Что страшнее злодейства…
Были с виду обычные,
Чарки хлопали лихо,
Но смотрела набыченно
И шушукалась тихо
Та безбожная троица,
Что из грязи — да в князи.
Так убийцы готовятся,
Выбрав жертву для казни.
Гильотина застольная
Разрубила полсвета.
И вошла я в историю
С этой черною метой.
И позор мой нечаянный
Мне не будет отпущен…" —
Говорила печальная
Беловежская пуща.
Не горюй, ненаглядная,
Вся в цветении вешнем.
Грех измены не падает
На чело Беловежья.
Ни вчера и ни в будущем
Беларусь — не предатель!
Кто же знал, что иудушки
Собрались в твоей хате…
Их не сребренник — доллары
На сей раз искусили.
Но места уготованы
Им на той же осине…
Не навеки даровано
Лиходеям везенье.
А распятая Родина
Обретет Воскресенье!
СПОР
"Новый белорус", сдувая пенку
С банки пива, жаловался мне:
"Не дает свободы Лукашенко.
Лишь его портрет по всей стране!
Что в киоске, что в универмаге,
Что на почте — море этих лиц!
Всех размеров. На любой бумаге.
Просто культ и авторитаризм…
Сколько перемен за эти годы
В целом мире! Тут же — ерунда.
Дальше будет хуже. Нет свободы.
Вот у вас, у русских — это да!"
Я подумал весело и грустно:
Где же среди наших воротил
Этот парень вдруг увидел — русских?!
Хоть бы телевизор покрутил…
Ты поменьше слушай всяких сказок,
Все, браток, навыворот совсем:
Вы — свободны от чужих указок.
Мы живем — как скажет дядя Сэм.
У кого ж тогда свободы нету?
Что — свобода? Батька при усах —
Тот хоть на открытках и портретах.
Наш-то вон — на майках и трусах…
Вот о чем подумай хорошенько.
Ну а дальше — только и всего:
Коли вам так много Лукашенко —
Вы в Россию дайте нам его!
ЩИТ
В.ДОМАШКЕВИЧУ
Друзья заклятые из НАТО
У белорусов под окном
Расселись, вроде так и надо.
Да и на русский смотрят дом…
И что ответить им на это,
Коли в безумные деньки
Москва советские ракеты
Пустила тут под резаки…
Но что-то все-таки осталось
Для настоящего огня?
… И поглядел ракетчик старый
С улыбкой грустной на меня.
Потом, вздохнув, добавил строго —
Мол, всем известно, мы добры.
Но это — если нас не трогать,
А так — добры мы до поры…
Конечно, техника покруче
Смотрела раньше в небеса,
Но кое-что хранят на случай
И ныне верные леса…
Я не просил открыть секреты,
Но утвердился в мысли тут:
У Беларуси — есть ракеты!
Они Россию берегут…
СОЮЗ
"Друзья мои, прекрасен наш Союз!" —
Как не сказать про Беларусь и Русь,
Когда на трассе между двух столиц
Не видишь ни таможен, ни границ.
Но… не спеши навстречу тем мечтам,
А поживи, товарищ, тут и там —
И ты увидишь, как мечта пока,
Увы, от воплощенья далека…
В Москве при власти —
прежняя "семья",
А в Минске власть — народная, своя.
Россия компрадорами полна,
А Беларусь — советская страна.
Над нами — "реформаторов" орда,
У них вокруг — земля людей труда.
У нас — борьба нечестная за трон,
А тут в почете "батька" и закон.
И чтобы о Союзе говорить,
Бог видит — важно не перемудрить,
Дабы кагал "российских" воротил
Тут по привычке все не прихватил…
И чтоб в России были у руля
Славяне, а не "партия Кремля".
Тогда и скажут рус и белорус:
"Друзья мои, прекрасен наш Союз!"
Поскольку он напоминает тот,
Где сердце русских все еще живет,
А белорусы, более того,
Как будто и не вышли из него!
БЕЗ СЛОВАРЯ
Я знаю с детства языки
России с Украиной.
Меня учили старики
Их ясности былинной.
Мне в жизни чешский помогал,
Я пел среди словаков,
Я сербов сердцем постигал,
Умел понять поляков…
Но белорусскому впервой
Сегодня я внимаю,
А он язык настолько свой —
До звука понимаю!
Что значит общая для всех
Родной души основа.
Что значит верное навек:
Вначале было Слово!
И вавилонской нет грозы
Для нашего слиянья:
Одна земля, один язык,
Один народ — славяне!
ЧИСТАЯ ДОРОГА
По Беларуси — чистые дороги.
И вся разгадка этого проста:
Там тяга к чистоте живет в народе,
Где испокон душа его чиста.
А сколько грязи лить на белорусов
Орава вражья не перестает!..
Да вы поймите, дурни, дело пусто:
Грязь к чистоте вовек не пристает.
… Мы ехали сквозь гомельские дали,
Где люди всю чернобыльскую жуть
Отмыли, отскребли и отстрадали!
А уж "блокаду" вашу — как-нибудь…
О, Беларусь, тебя живьем сжигали,
"Порядок новый" принося не раз —
Но восходил бессмертно над врагами
Священный свет твоих славянских глаз…
Ты смотришь ими — ясно, тихо, строго,
Умея ни предать, ни подвести.
У белорусов — чистая дорога!
Дай Боже нам такую обрести…
ОДА МОЗЫРЮ
Переработка нефти — проза,
Тут слог высокий ни к чему,
Но ты при встрече, город Мозырь,
Расположил меня к нему.
Пусть удостоены осанны
Столиц дворцы или мосты —
Но ты сияешь корпусами
Совсем не меньшей красоты!
В напряге сил неутомимом
Нелегкий час перетерпя,
Что красота — спаситель мира,
Ты доказал, творя себя.
Пускай в огромном том Союзе
Ты городком негромким рос —
Но в современной Беларуси
С тебя теперь высокий спрос.
И ты достойно множишь, Мозырь,
Работой мощь свою и честь,
Хоть нефтебизнес — крепкий козырь,
Соблазнов ныне тут не счесть.
Глядят и алчно, и вальяжно
Из всяких стран на твой успех…
Но важно то, что непродажно
Ты устоял в продажный век.
Да, Беларусь — не продается!
Хотя иуды есть и тут.
За то им сребреник дается,
Что в "оппозицию" идут.
Быть в оппозиции не ново,
Но только — не к родной стране,
Сорвавшей чуждые оковы
Еще на дальней той войне!
… Прощусь со светлыми цехами,
Пойду легко сквозь тополя,
И буду знать, что под ногами —
Своя, советская земля…
КОМАНДА
Этот португальский
проигрыш громадный,
Я из Беларуси видел на сей раз..
Объяснял хозяевам: нет у нас команды!
А коль нет команды — нет побед у нас.
Про себя же думал в тягостном бессилье:
Да футбол уж ладно — тут не клином свет.
Для сражений главных ныне у России
Никакой команды не было и нет…
Вон у "батьки" в Минске все идет, как надо:
Кто ни нападает — с ним его страна,
В каждом испытанье верная команда,
Держит оборону крепко, как стена.
Капитан — и центром,
капитан — и краем,
И хоть у подножек жестких он в плену —
С ним его команда преданно играет,
А у нас — готова лишь набить мошну…
"Нету здесь свободы!" —
под трибуной взвизгнут.
Вот в Москве…"
Ну что же, есть свобода там —
Вору, компрадору, банде террористов,
Теленегодяям, а еще шутам…
Нет у нас команды. Капитан-то вроде
Говорит все верно, да одна беда:
Португальский призрак по России бродит,
И никто не знает: приведет куда?
Это бродит Родина беженкой-лишенкой,
Грезя о Союзе с той еще поры…
Вижу наше место —
в команде с Лукашенко.
А не то навеки быть нам "вне игры"!
БЕЛАРУСИ
Перевод из Бориса Олейника
Три березы... Четвертая — стала огнем.
О, прости!
Ты прости мою память,
хотя не прощай ее лучше...
Будут весны любимым
зеленые письма нести,
Но один адресат
никогда уже их не получит.
Стал я сед, словно лось.
Стал я бел, будто ядерный дым.
На обугленный мир
мои очи дождями упали.
Ты простила б, как мать,
эту страшную память, Хатынь,
Но — коль ты сожжена —
кто же будет прощать эту память?
Ты прости. Я не смею
касаться болезненных ран.
Но когда меня вечер
окутает вечным туманом,
О, позволь, Беларусь,
перейду я печальный курган
И у тихих березок
задумчивым явором стану.
...Хотя б вдалеке.
Обсудить
на форуме.
|