Петр КАЛИТИН

Петр КАЛИТИН

ЭПОС ПОСЛЕДНИХ ВРЕМЁН

Лев КОТЮКОВ. “Песнь о Цейхановиче”. — М., “Голос-пресс”, 2004.

Лев Котюков — поэт, и именно поэт-ому ему удалось даже не представляемая собственно прозаиками — почти бездумная и невозможная — попытка: создать настоящий и — современный — модернизировеннейший! — эпос: "песнь о Цейхановиче". Эпос, органически требующий отныне открытых — Откровенных! — и полураспадных в своей эсхатологизированной засвеченности — "полусуществующих", по выражению самого автора — словом, антиэпических — людей и смыслов. А как же иначе?! — при нынешнем декаденсе, если не крахе любой традиционной тотальности, любой стыдливой целостности?! — в условиях повальной деградации и осмеяния, казалось бы, и врожденно-врожденно присущих человечеству ценностей: любви, дружбы, семейного счастья, простой и — народной! — жизни?!..

В результате и получилось, что эпос — всегда оперировавший какими-нибудь экзистенциальными абсолютами и константами — в сегодняшней ситуации вдруг вынужден опереться лишь на одну-единственную из них — как раз Откровенно — антиэпически — полураспадную, чем пародоксально и достигает искомую, атрибутивную для себя — устойчивую — целостность. Или явленность природы, согласно нашему поэту: прозаику (с. 192).

И в этой беспрецедентной, но зато воистину современной эпичносити Л. Котюков, а за ним и его главные герои — под эгидой "Изя-славы" Цейхановича чувствуют, рассуждают и, конечно же, действуют вполне естественно, непринужденно, последовательно и — без всяких индивидуалистических умствований — у "параши" — у полураспадной "параши Бытия" (с. 97).

Да, произведение нашего автора подчеркнуто антиинтеллигентно и антиинтеллектуально — как сама природа — как сама жизнь. Как всякий — прежний традиционный — эпос. Так что и "доктору наук Петру Калитину" остается только "беситься" в нем "от бессилия" — не в пример куда более успокоенной и целостной команде Цейхановича (с. 221).

Другое дело, что тот философический — тот безбожно-чудовищный — шлак, наглухо забивающий наши души, особенно в последнее столетие! — так просто никуда не пропадет и не сгинет даже из самых жизнеутверждающих и органических — душ — слишком-слишком сросся и — очеловекообразился он в силу своей совершенно комфортной и — "спасительной" во грехе — психологической сути.

Вот почему естественные и часто узнаваемые по нашим повседневным порывам герои Льва Котюкова так или иначе, но рефлексируют — совестливо оправдываясь при творении зла "как условия существования нашего ограниченного мира" — стыдливо отвечая "большим злом на зло малое" (с. 306-307).

Иначе говоря, эпический размах в "Песни о Цейхановиче" приобретает принципиально новая и действительно модернизированная природа — истинная тотальность! — торжествующих "недочеловеков", или привычнее: "маленьких человечков", которые едва ли угомонятся, пока "окончательно не изничтожат, испоганив" всю планету — "и самих себя заодно" (с. 199-200)…

Отсюда проистекает опять же парадоксально-эпический пессимизм Льва Котюкова: с "озоновыми дырами" времени и, как следствие, "дохлым будущим"," с каждым мгновением все тяжелее [доходящим] до нас" ( с. 262-263), ибо "скорость тьмы в сто крат стремительней скорости света" (с. 148-149). Так что остается ныне "организовывать" только наше "безумие" (с. 291) и — в лучшем случае! — обустраивать "неизвестность" — "по ту…и по эту сторону России" (с. 157) — колонизируя — житейски пре-исполняя! — уже непосредственно дьявольскую "тьму"-"бездну"-пустоту" (сс. 156; 181; 209 и др.)…

Таким образом, эпос по-настоящему последних и Откровенно полусуществующих времен — вот что принялся создавать Лев Котюков. Отсюда — его несомненно оригинальные и поэтически дерзновенные черты — вплоть до упора на "дохлую" будущность — вплоть до включения и себя не только в контекст "Песни" — во всеобщую причастность Суду Божиему — отныне и присно (см.: 143). Даже без "спасения" — и в "погибели вечной" (с. 243)! — где до сих пор норовят "успокоиться" заведомо "гамлетающие" грешники — с привычными: абстрактно-философскими — заклятиями: быть-быть-быть… Хоть на собственном надгробии: "параше"! — с ФИО на свету…

Нет, однозначно-положительные и однозначно-органические смыслы и души день за днем — целый век — наглядно и эффективно распадаются — во всей своей обезбоженной и обреченной на Законное исчезновение! — смертности и конечности. И "уважительных причин для живущих в России (да и в остальном мире! — П.К.) не существует" (с. 227), ибо человек — как маленькое — как секулярно! — самодостаточное существо — раз и навсегда себя — до антропологического небытия — до бездомно-метафизического сквозняка — исчерпал. И в этом экзистенциальный нерв — в этом постоянно болезненный пульс — котюковского детища — квинтэссенция его постоянно разлагающейся эпической целостности. На наших глазах мистериально умирающей и — воскресающей — в очередной "байке из склепа" (с. 257).

Я сознательно не привожу никаких — даже напрашивающихся — литературоведческих параллелей "Песни о Цейхановиче" — слишком серьезной и не интеллигентствующий разговор пробуждает она в моей тоже смертной и тоже конечной — в моей тоже обезбоженной донельзя — душе. Абсолютно не тянет с профессионально: "ревизорской"! — легкостью пера погружаться в секулярно-недочеловеченные дебри своей образованности (вот-вот — от кого??) и блуждать: блудить! — у черта на рогах — в ее преисподне: заветной — правде-истине — причисляя Льва Котюкова к какой-нибудь геморроидальной со студенческой скамьи, но за то "объективной" и , ей-ей, "спасительной" — вне меня! — определенности: быть-быть-быть…

Я просто-напросто хочу теперь помолиться и за себя, и за автора прочитанной "Песни" — ибо мы еще порой "там, где [нас] нет", и нам еще бывает "невыразимо сладостно" в своей то ли непосредственно дъявольской, то ли дъявольски непосредственной "тьме" (с. 204). Ведь только так проникаешь — культуроносно и наверняка! — в сегодняшнюю реальность. Но Божье попущение — не беспредельно…

Петр КАЛИТИН,

д.ф.н.

Обсудить на форуме.