Виктор Чумаков
В МIРЕ ОНЕГИНА (В мiре "Евгения Онегина" нет пока мира)
|
Возможно, не все читатели "ЛГ" знают, что в самом начале XIX века за звук (фонему) и отвечали четыре буквы (графемы): i, и, i, ижица. Ижица — очень на вид похожая на v, например, стояла в слове миро (мvро: масло для христианских обрядов). Спросите сейчас у молодёжи, кто такие жёны-мироносицы? Поди ответят, что это женщины, занимающиеся миротворческой деятельностью. И поверьте мне, пожалуйста, что упоминание сейчас об этом вовсе не призыв вернуть ижицу в современную азбуку. В ней сейчас 33 буквы. Кстати, 33 — число сакральное! И следует его оберегать и хранить, потому что реформаторский зуд отдельных энергичных деятелей убавить на пару букв или прибавить, например, буквы ять или i станут болезненными и даже губительными для русского языка.
Уж сколько копий сломано в спорах о заглавии романа Льва Толстого "Война и мир"! Известно изрядное число статей в прессе и выступлений на телевидении только последних 5-7 лет, бурно отстаивающих противоположные точки зрения.
Несомненно, — выплеск эмоций спровоцирован тревогой по поводу то и дело появляющихся известий во всех разновидностях средств массовой информации о реформе русского правописания, инициированной Российской Академией Наук. И это в то время, когда ряд отрицательных последствий орфографической реформы 1904-1917-1918 годов не преодолён до сих пор. Например, в связи с отменой буквы ять не узаконено как обязательное употребление буквы Ё.
Напомним вкратце, что начало публикации "Войны и мира" — 1865 год. В журнале "Русский вестник" первая часть тогда появляется под названием "Тысяча восемьсотъ пятый годъ". Спустя три года в издательстве М.Н. Каткова выходит книга на титульном листе которой начертано: "Война и миръ". Сохранился предваряющий это событие документ от 24-25 марта 1867 года, адресованный М.Н Лаврову — служащему типографии Каткова. Это проект договора об издании романа. Интересно то, что заглавие его в документе — "Тысяча восемьсотъ пятый годъ" — зачёркнуто одной чертой, и рукой Л.Н. Толстого над словами "Тысяча восемьсот" написано: "Война и мiръ". Но, безусловно, любопытно и то, что в самом начале документа над словами "Милостивый Государь, Михаилъ Николаевичъ." карандашом начертано: "Война и Миръ". Сделано это рукой Софьи Андреевны, очевидно, при наведении порядка в бумагах мужа в восьмидесятые годы.
Как бы то ни было, — вышедшее из-под пера Льва Николаевича заглавие "Война и мiръ" зафиксировано и сохранилось, пожалуй, только в этом документе-договоре, а читающая Россия увидела роман великого графа под существенно другим названием: "ВОЙНА и МИРЪ".
И это стало окончательным.
Именно с этого названия со всей глубиной его формального смысла (но не семантики!) последовали переводы романа, например, на английский "War and Peace", французский "La guerre et la paix", немецкий "Krieg und Frieden", сербско-хорватский "Рат и мир", польский "Wojna i pokoj", что вполне адекватным русскому не смотрятся.
Прошу прощения у тех, кто знает, — сказать тем, кто не знает или забыл, — что до 1918 года слово мiръ означало Вселенную, Земной шар; пространство, в котором мы живём; отдельную область жизни, явлений, предметов; человеческое общество (все люди, весь свет, весь народ); светскую жизнь, сельскую общину и т.п. Слово же миръ — это отсутствие войны, вражды, ссоры; это согласие, спокойствие, тишина; это соглашение воюющих сторон о прекращении войны.
Ну что сейчас можно подумать о вольном или невольном наречении автором своего детища в 1867 году: "Война и мiръ"? Роман-то как раз об этом. Не правда ли, кроме войны, он о мiре дворянских семей, о мiре знаменитого дуба и чудной Русской природы, о мiре души множества персонажей романа: Наташи Ростовой, Андрея Болконского, Каратаева, Пьера Безухова, например; о мiре…, но остановимся…
И разумеется, чтобы этот мiр жил спокойно, процветал и был счастлив, нужен мир — как покой и отсутствие войны.
Помечтаем наконец. Может быть, Льву Николаевичу просто не пришло в голову назвать своё гениальное сочинение единственно семантически верно: "Мiръ, война и миръ". А если бы он назвал его так, то господа реформаторы русской орфографии, наверное, не посмели бы выкинуть I, i из нашей азбуки.
***
Уведомим книголюбов, что сейчас известный издатель миниатюрной книги Анатолий Кармишин занят предпечатной подготовкой уникального издания "Евгения Онегина", в основу которого положены прижизненные Онегины, напечатанные под контролем А.С. Пушкина в 1833 и 1837 годах. Всё проверено и сверено с изданными в СССР версиями романа. Расхождений много. Пушкин так или иначе более или менее (в десятках случаев!) искажён. И об этом известно многим, а не только автору этих строк, который буквально по буковкам сверил Пушкинского Онегина с "Евгением Онегиным", изданным под редакцией Б.В. Томашевского в 1936 году, и внёс всё в вёрстку так, как было у Пушкина, разумеется, кроме известных опечаток (например, Морфей, а не мороей). Научное консультирование этой работы взял на себя доктор филологических наук И.Г. Добродомов.
Уже написано подробно о том, что в советские времена выброшены из романа в стихах 25 раз поставленные самим Пушкиным буквы Ё, многие авторские заглавные буквы и ударения.
И вот теперь настало время поговорить о словах мiръ и миръ в "Евгении Онегине". Всего в романе слово мiръ напечатано 11 раз, а слово миръ — только три раза. Приводим ниже на суд современного читателя все три строки со словом мир, а со словом мiр только четыре.
В главе второй, строфа VII, строки 6-8,
принятое обозначение — (2, VII, 6-8):
Его лелеяла надежда,
И мiра новый блеск и шум
Ещё пленяли юный ум.
И далее.
(2, XXXVI, 11-14):
Надгробный памятник гласит:
Смиренный грешник Дмитрий Ларин,
Господний раб и бригадир
Под камнем сим вкушает мир.
(6, XI,12-14):
И вот общественное мненье!
Пружина чести, ваш кумир!
И вот на чём вертится мiр!
(6, XXXII, 1-4):
Недвижим он лежал, и странен
Был томный мир его чела.
Под грудь он был на вылет ранен;
Дымясь, из раны кровь текла.
(7, XI, 8-10):
И мiр ему закрыт и нем?…
Так! равнодушное забвенье
За гробом ожидает нас.
(7, XXXIII, 13-14):
И заведёт крещёный мiр
На каждой станции трактир.
(1837 г., стр. 301):
Какия б чувства ни таились,
Тогда во мне — теперь их нет:
Они прошли иль изменились….
Мир вам, тревоги прошлых лет!
И, право, не знаешь, нужны ли какие-то комментарии, разжёвывание и тому подобное, чтобы взрослый читатель понял, какой мiр утончённого смысла выброшен из русского языка в угоду "радетелям" упрощения орфографии.
Что же касается готовящегося А.И. Кармишиным переиздания "Евгения Онегина" 1833-1837 годов, то, конечно, все 11 слов мiр в нём будут напечатаны с и десятеричным, то есть с i. Скажем в скобках: ныне это абсолютно беззатратное дело. Спасибо компьютеру, обесценившему очень дорогие когда-то работы по набору, вёрстке и печати. И вернувшись к сказанному в начале статьи, повторю, что это вовсе не намёк или призыв снова ввести в азбуку букву i. Нет, это лишь показ смыслоразличительных особенностей каждого штриха, нанесённого писателем на бумагу, не говоря уж о целой букве.
Это будет сделано потому, что именно так, обмакнув перо в чернильницу, написал Пушкин, а получив из типографии оттиски с набора страниц — гранки, вычитал их и закрепил согласие с напечатанным своей подписью.
Это его воля; именно таков был его язык.
И непонятно до конца, кто он такой этот Пушкин и почему спустя 180 лет мы читаем его как современника и говорим его языком.
|
|