Николай Федь __ МИРОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ ШОЛОХОВА
Московский литератор
 Номер 12 (132) июнь 2005 г. Главная | Архив | Форум | Обратная связь 

Николай Федь
МИРОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ ШОЛОХОВА
Продолжение. Начало в №9-11

     
     ***
     
     Что олицетворяет эстетический идеал эпохи? Этот вопрос неизбежно встает при рассмотрении произведений, относящихся к разряду классических. Эстетический идеал произведения Шолохова воплощен в образе сражающегося за свое освобождение трудового народа России, который и является главным его героем. Стало быть, пафос "Тихого Дона" определяется не идеями, противоборством классов, социальных групп, партий, либо лиц, а движением времени, обусловленным всем предшествующим развитием человечества. Исторические судьбы, вовлеченные в водоворот жестокого классового противостояния, — следствие краха Государства Российского, за которым, однако угадывается возрождение. Именно в этом проявилось могущество художественного инстинкта и историзма Шолохова.
     Именно этим можно объяснить тот поразительный факт, что, испытывая потрясение от созерцания кровавых оргий, мук, крушения веры, порою оскотинивания homo sapiens, — нами овладевает ощущение душевной энергии и надежда.
     Далее. В чем же заключается непреходящее значение романа-эпопеи равно как и "Поднятой целины" и "Судьбы человека"?
     В том ли только, что они совершенны по форме, народны по духу и обладают широкой мировой концепцией? Несомненно, эти качества присущи им как любому шедевру. Вместе с тем в литературе ХХ столетия им нет равных по проникновенности исторического взгляда на состояние мира и по искусству доводить мысль до точки кипения, когда образ и идея сливаются в органическое целое.
     Но "Тихий Дон" имеет еще одно редкостное достоинство, быть может, независимое от художника, а именно: переходная эпоха, отраженная в нем, совпала с событиями всемирно-исторического значения, то есть временем ухода в небытие отжившего свой век типа жизни и рождения в великих муках нового общественного строя, нового мира — мира социалистической цивилизации, с потрясающей художественной силой запечатленного в бессмертных образах Мастера.
     
     ***
     
     Один из сложных вопросов при исследовании творчества большого мастера — это соотношение художественных и философских начал в его эстетической системе. Общеизвестно тяготение отечественной литературы к постановке "вечных вопросов", ее обостренное внимание к общечеловеческим проблемам. В русской изящной словесности запечатлены великие порывы человеческого духа. "В России, — писал Александр Блок, — было всегда причудливое сплетение основного вопроса эры — социального вопроса с умозрением, с самыми острыми вопросами личности и с самыми глубокими вопросами о Боге и мире… лучшие наши писатели были мыслителями и философами". В их произведениях не социально-философские проблемы облекаются в живую плоть характеров, а, напротив, из органического сплетения пластичных и неповторимых в своей индивидуальности образов вытекает философия бытия, составляющих поэтический космос художника. Именно это обусловливает многомерный, проникновенный взгляд на жизнь, природу и способность в развивающейся действительности видеть общечеловеческое, диалектику конкретно-исторического и вечного. Поэтический космос первороден — до Шолохова такого мира не было. Его идеал жизни и мироздания наделен качеством, которого также не было прежде.
     Одновременно эстетический принцип, определявший форму и содержание прекрасного, отражает движение национального самосознания. Развитие шолоховских героев протекает по линии воссоздания основных природных свойств человека, при этом "они ни в чем не уступают самым сложным (по интеллектуальному и психологическому содержанию) персонажам мировой литературы", — пишет Л. Киселева. Но в отличие от большинства из них они обладают изначальной силой тяготения к всеобщей, родовой жизни. Смыкание высокоразвитой индивидуальности с общечеловеческими, родовыми императивами, составляющими основу нравственности поведения человека, и есть тот этико-эстетический синтез ч е л о в е ч е с к о г о, феномен человека в картине мира Шолохова, без которых осуществление идеи прекрасного в этом мире было бы невозможным. "Красота выступает у Шолохова как внутренняя, "скрытая гармония", вместе с тем и как мера — это масштаб прекрасного, то есть соответствие (психологическое, социальное, историческое) человека всему прекрасному во вселенной, Человек становится равновеликим человечеству. Такая мера — человека, жизни, истории — упорядочивает воссозданную художником реальность, противодействует гигантскому разрушительному социальному смерчу, обрушившемуся на весь уклад жизни, освященный веками".
     Кажется, нет сил противостоять безумству смертей, разрушений и жестокости — всему безобразному в бытии, но Шолохов находит пути и способы как бы гармонизировать эту, казалось бы, не поддающуюся художественному воспроизведению действительность. Именно поэтому к шолоховскому творчеству "в самой большой степени применимо понятие космоса художественного. Шолоховский космос представляет собой в истории мировой художественной мысли явление, сравнимое типологически лишь с мирами ключевых фигур в развитии, по крайней мере, европейской культуры, — Гомером, Данте, Шекспиром, Толстым. Появившись, как и они, на сломе исторических эпох, на перегонном этапе общественного развития, Шолохов получил возможность творить как демиург, переступая границы предшествующих эстетических концепций". Это принципиальное положение. Художник слова является мыслителем, то есть обладает вполне определенной системой политических, философских, эстетических взглядов. Поэтому всяческие попытки отказать ему в этом не заслуживают серьезного внимания. Ибо по своей природе литература — в осмыслении жизни человека, в моделировании мира — это та же философия, хотя и в более эмоциональном, чувственном выражении.
     В космосе Шолохова отразилась целостность философии бытия и традиции общеродовых свойств человека. Стало быть в типологическом отношении "Шолохову особенно родственны традиции литературы европейского Возрождения, в частности, его величайшего представителя — Шекспира" (Е.Костин). Есть ли в литературе ХХ века произведение, равное "Тихому Дону" по глубине идей, художественной выразительности и богатству "вечных проблем (жизни и смерти, добра и зла, войны и мира, света и тьмы, красоты и уродства и т.д.)? Сама природа садится тут за стол действующих лиц, воплощая в себе духовное и материальное, реальное и фантастическое. Целостная картина жизни и бытия выступает у Шолохова как вполне определенная философская концепция состояния мира, хотя и выражена в иной форме, чем, скажем, у таких писателей, как Пушкин, Гоголь, Лев Толстой, Достоевский. Но ведь и жил Шолохов в эпоху, мало чем похожую на предыдущую. Однако же он придавал философской концепции произведения чрезвычайно важное значение, о чем свидетельствует его суждение о роли философских отступлений у Льва Толстого: "Как-то я прочитал в одном из писем, что если выбросить из романа "Война и мир" философские рассуждения, он стал бы лучше… Дескать, кому эти философские отступления нужны… Нужны! Как же можно их выбрасывать? Это же ключ к пониманию Толстого…"
     Шолохов ставил перед собой вопросы, волновавшие человечество с незапамятных времен: что есть истина? Какова цель и смысл нашего столь кратного пребывания в этой жизни? Отчего мы страдаем? Возможно ли обрести счастье через борьбу, поиск справедливости, любовь или же оно иллюзорно? Удалось ли Шолохову найти убедительные ответы на эти вопросы? Вряд ли это под силу человеку — слишком коротка жизнь его. Может быть, высшая мудрость его творений, высший смысл его творчества состоит в том, что человеку, осознавшему свое положение в этой жизни, исполненной веры в великую созидательную силу Природы, следует научиться состраданию, терпению, истинной любви? В сочинениях Шолохова на всем "скрещиваются мировые силы". Посему многие явления жизни, образы, картины природы возвышаются до значения гигантских символов, в которых угадывается борьба вселенских начал: образ степи вырастает до образа Земли, а Земля "не только наша планета, но и звездные шляхи". Отсюда глубины и многоликость художественного мира художника. В нем бушуют страсти, борются непримиримые идеи, сталкиваются всеобщие и частные начала жизни, отражаются сложные конфликты и противоречия времени.
     Разрушение храма Веры ставит человечество на грань гибели. И Вселенную, и жизнь, и природу Шолохов рассматривал как таинство, а не как некий конгломерат фактов, событий или принципов, всецело подвластных и управляемых наукой, разумом. Разум… Разум ограничен полем своего действия — этой узкой полоской света, направленной в одну точку… Что есть разум? Может ли он отождествляться с человеком? Или разум есть нечто независимое от человека вообще? Какую нашу часть составляет тело, а какую разум? Тело умирает, а разум? А что, если предположить, что разум бессмертен?.. Или что разум — ничтожная песчинка, жалкая копия Вселенского разума, благодаря которому существуют какие-то общие, всеохватные законы… Но это глобальные механические процессы, в которых нет живой жизни. Но где жизнь, там рождение, неистребимая жажда самопознания, страдание, надежда и вера… Человек — это не только разум, он гораздо больше, чем разум. Он еще и память, мораль, духовность, то есть все то, что определяет человечность в человеке…
     На закате жизни ему выпало на долю тяжелое испытание — он видел крушение многих своих надежд. О чем думал он в глухие ночи, когда, лежа с открытыми глазами, от которых бежал сон, перебирал в памяти великие события в истории Родины и вспоминал свою молодую гордость за свой народ? К кому обращался в мыслях за помощью и утешением этот человек, любящий и праведный как настоящий святой?
     
     ***
     
     Участие в военных действиях Великой Отечественной открыло перед Шолоховым новый мир реальной действительности, новые коллизии и источники трагического. Он находит их не только во внешних обстоятельствах, но и в морально-психологических качествах человека. Для него война не фатальная неизбежность, управляющая ее главными участниками, как безмозглыми пешками, — нет! Война — это социально-историческое явление, испытание на прочность идейных и моральных качеств человека и общества. В романе "Они сражались за Родину" автор стремился показать "тяжесть борьбы людей за свою свободу", их решимость противостоять "попытке одной нации начисто уничтожить, поглотить другую". Из личного горя каждого человека складывалось всенародное, общее бедствие. "Знать психологию солдата, его ратный труд, его чистое сердце и моральную выдержку, его твердость, — говорил он, — необходимо каждому, кто берется писать о нем… Дело не в том, кого изображает писатель — солдата или генерала. Необходимо прежде всего показать человека-борца — мыслящего, сознательного, убежденного человека. Здесь недостаточно одного правдивого показа войны, нужна еще идея, ради которой эта война изображается. Воюют-то не просто народ, армии, солдаты и генералы. Сражаются идеи".
     По замыслу роман "Они сражались за Родину" должен был состоять из трех книг. В первой предполагалось поведать о предвоенных событиях в стране и борьбе испанского народа с фашизмом. Вторую и третью книги планировалось посвятить мужеству, страданиям и победе советского народа над Германией. В апреле 1965 года Шолохов говорил: "Роман я начал с середины. Сейчас у него уже есть туловище. Теперь я приживляю к туловищу голову и ноги. Это трудно". Как известно, первые фрагменты произведения опубликованы в "Правде" в мае 1943 года, последние датированы 1969 годом (книга вышла в свет с подзаголовком "главы из романа"). Автору так и не судилось завершить даже одну из трех задуманных книг. Почему? Назовем две главные причины.
     Первая — власть имущая не была заинтересована в правдивом освещении событий военной поры, поэтому чинила всяческие препятствия воплощению замысла художника в действительность. По инициативе верхних эшелонов номенклатуры вокруг имени Шолохова все теснее сжимается круг лицемерия и отчуждения… Работа над романом требовала сведений о военных действиях, архивных материалов, статистических данных. Романисту был закрыт доступ к ним. Генсеки Хрущев и Брежнев в унисон твердили: "Об этом сейчас писать нельзя… Это требует согласования… Для этого еще не пришло время…".
     Вторая причина незаконченности романа — сопротивление материала, как следствие перелома в художественной концепции, который произошел под воздействием круто меняющейся реальной действительности. Растущая зыбкость общественных идеалов, идейное и моральное разложение правящей верхушки, обезьянничанье интеллигенции перед Западом — все это разрушало замысел трилогии, т.е. идею социальной справедливости и человечности. А где они?..
     Он мучился, рвал написанное, тосковал, неделями пропадал на охоте и рыбалке. Рушилась, рассыпалась в прах концепция мира, а с ней ослабевала способность воссоздавать жизнь с прежней художественной силой. Он не сдавался, надеялся, ждал, может быть, чуда, озарения и, не выпуская из рук перо, в отчаянии десятилетиями горбился над исчерканными листами бумаги. Однако же он не стал жертвой пассивности и меланхолии, не поддался настроениям покорности и одиночества. До конца своей жизни Шолохов сохранил бунтарский дух, находивший выход в проявлении непокоренной воли и активной жизненной позиции… Стало быть, незаконченность романа была не только следствием объективных обстоятельств ("сиятельные вершины", мягко говоря, не способствовали его творчеству), но отвечала внутреннему состоянию художника, сознанию неосуществимости социальных идеалов в создавшихся условиях.
     Духовное величие Шолохова слишком загадочно для ХХ века. Бесстрашие его художественного анализа удивительно. Он рано постиг диалектическую закономерность классовой борьбы (между богатыми и бедными) и показал ее логику на судьбах своих бессмертных образов. Более того, он первый раскрыл в своих творениях природу русского патриотизма, который всегда был окрашен социальным, а не только национальным чувством. Подобное ни трубадуры общечеловеческих ценностей, ни биологические космополиты не прощают. Отсюда — резкие колебания в оценке Шолохова, обусловленные напряженностью и коренными переломами в общественном и художественном сознании, равно как жгучая зависть иных литераторов. Вспомним: 20-30-е годы — время ожесточенной борьбы с троцкизмом, внутриполитические распри. И в эти же годы сфабриковано "дело Шолохова" о плагиате, более того — назревает смертельная угроза его жизни.
     Далее. 50-60-е годы — так называемая "хрущевская оттепель", породившая в обществе неуверенность, цинизм и отчуждение. Из нор и щелей, как тараканы, выползают уценители духовных ценностей России троцкистского и диссидентского толка, а в эпицентре их нападок — автор "Тихого Дона". Наконец, восьмидесятые — начало ХХ1 века — паралич общественного сознания, развал СССР. Одновременно с обострением всеобщего кризиса и позора струсившей интеллигенции в обществе усиливается растерянность и пессимистические настроения. А на Шолохова вновь обрушивается мутный поток клеветы, лжи и личных оскорблений.
     В пору продолжения работы над романом "Они сражались за Родину", в годину раздумий над второй книгой "Поднятой целины" художник создает рассказ "Судьба человека" (1956), которому суждено занять особое место в его творческой биографии. Тут мы сталкиваемся с новым проявлением социальной заостренности и освещением военной темы, открывшим перед литературой широкую перспективу осмысления действительности, а именно: какие проблемы встали перед страной в мирные дни и что сулит народу победа, стоившая ему неслыханных бед, великих страданий и неисчислимых жертв? Не забудем, что рассказ написан через двенадцать лет после разгрома Германии, и современники могли убедиться, какие тенденции начали задавать тон в жизни. Шолохов, может быть, наиболее остро переживавший сложные противоречия времени, не мог не заметить зреющие гроздья напряженности и тревоги в обществе. Да, все оказалось совсем иным, чем представлялось в начале сороковых.
     Именно в эту пору рождался рассказ "Судьба человека", реализм которого мощно проявился в синтезе важнейших сторон действительности через призму народного сознания. Примечательно, что в нем почти полностью отсутствует пафос и возвышенная героика, столь характерные для литературы о войне. Шолохов исключает расхожее внешнее правдоподобие во имя высокой правды, коей он был всегда верен. Стало быть, речь идет о взгляде на состояние мира, нуждающегося в сочувствии и милосердии. Не случайно все внимание художника сосредоточено на раскрытии образа прекрасного человека, превозмогшего "военный ураган невиданной силы", но оказавшегося обреченным на неприкаянность и одиночество. И здесь, как всегда, правда брала верх над инстинктом самосохранения и эгоизмом художника.
     "Судьба человека" — одно из наиболее трагических произведений второй половины ХХ века, воплотившее в себе глубокую скорбь и тоску в образе, полном сдержанности и внутреннего благородства. Но здесь уже нет той уверенности в силе и стойкости и той радости жизни и человеческой воли, которые присущи героям прежних творений художника. Публикация рассказа вызвала огромный интерес в стране и за рубежом. В очередной раз мировое сознание было потрясено художественным открытием Мастера. Прислали поздравления Эрнест Хемингуэй и Эрих Ремарк. Французский писатель Ален Боске писал, что это "лучший рассказ нашего века". По мнению романиста Джека Линдсея (Англия) — это произведение "потрясающее: здесь сгущено Шолоховым до основных черт трагедии и все-таки здесь как бы находит простое земное завершение то, что осталось только символом в последней сцене "Тихого Дона". Жизнь, окоченелая, изломанная, нагая и бездомная, снова пускает корни; из безжалостного и бесчеловечного вырастает и утверждает себя человеческая близость — на более широкой, полной и более надежной основе". Имея в виду "Судьбу человека", румынский ученый Михай Новиков отмечал: "У великого советского прозаика судьба личности в ее взаимосвязи с не зависящим от него потоком событий трактуется во многом аналогично с древнегреческой драматургией. Само собой разумеется, что у каждой личности есть судьба, которой она (с экзистенциальной точки зрения) избежать не может, но это сознание ломает человека лишь тогда, когда ввергает его в отчаяние, осознание же неумолимости, наоборот, возвышает человека. Как и герои Эсхила и Софокла, шолоховские герои умеют смотреть на солнце, не мигая". Для зарубежных читателей "Судьба человека" — продолжение рассказа о благородных героях "Тихого Дона" в трагические военные 40-е годы.
     Подобных оценок великое множество, и все они подчеркивают такие качества, как трагедийность, высокую степень обобщенности повествования о человеке, в котором воплотилась драматическая судьба целого народа. Следует обратить внимание и на то, что понятие "эпос", применительно к шолоховскому произведению, упоминалось в отзывах писателей и критиков как один из его новаторских жанровых признаков: "Микроэпопея" (польский ученый В. Заворский), "Эпос о человеке" (немецкий автор К. Каспер), "Эпос, сжатый до рассказа" (В. Павловский), "подлинный эпос" (Д. Благой), "рассказ-эпопея" (Н. Маслин), "рассказ эпичен по своему духу и жанровым особенностям" (А. Хватов) и т.д. Писатели и исследователи верно определили существо шолоховского шедевра — трагическое и эпическое, тесно переплетаясь, создают поле высокого образно-конфликтного напряжения и таким образом раздвигают возможности малого жанра.
     Наконец, еще одна важная особенность — это свобода перевоплощения и та пронзительность и внутренняя насыщенность образа, которые столь присущи дару Шолохова. Здесь в полную силу проявил себя художник, познавший всю глубину человеческой души, трагедию бытия. Можно только догадываться, какие чувства он испытывал, следя за перипетиями жизни Соколова, о чем думал, всматриваясь в судьбу маленького Ванюши, но уже сам тон повествования вызывает настроение задумчивости и полной отрешенности от обыденной суеты. Особенно характерны в этом смысле начало и конец рассказа, пронизанные холодными лучами одиночества. Ощущение тревоги охватывает читателя к финалу повествования: "Мальчик подбежал к отцу, пристроился справа и, держась за полу отцовского ватника, засеменил рядом с широко шагающим мужчиной. Два осиротевших человека, две песчинки, заброшенные в чужие края военным ураганом невиданной силы… Что-то ждет их впереди?..
     С тяжелой грустью смотрел я им вслед…"
     "Судьба человека" — одно из самых значительных творений Шолохова, свидетельствующих о духовной подавленности и той мере отчаяния, какое он испытывал, думая о будущем России (поразительно — на небольшом пространстве малого жанра корневая основа слова "русский" воспроизводится четырнадцать раз!). Нарастающий мотив тоски не могут заглушить даже радостные весенние аккорды пробуждающейся природы.
     На всем пространстве повествования лежит печать Мастера, погруженного в тяжелые думы. С грустью смотрит он на земную юдоль.
     Художнику судилось еще жить да жить, на его рабочем столе лежали главы второй книги "Поднятой целины" и романа "Они сражались за Родину", в голове роились новые замыслы, но с этим рассказом по сути все и кончилось, оборвалось на высокой ноте — лебединой песней.
     
Окончание следует