Александр Алиев
ПО СЛЕДАМ ДЕКАБРИСТОВ
|
Различные обстоятельства неоднократно приводили (и приводят) меня на территорию бывшей Басманной слободы. И всякий раз, попадая сюда, я словно бы переносился в другую эпоху. Где-то далеко оставался многомиллионный мегаполис с его немолчным шумом, извечной суетой и неразрешенными проблемами. А окрест лежал чудом сохранившийся заповедный уголок, все еще хранящий приметы XIX века…
Идя по Старой Басманной улице по направлению к площади Разгуляй, никак не минуешь великолепный барочный храм Святого Великомученика Никиты, который был выстроен еще при императрице Елизавете Петровне. А прямо наискосок от него расположился Бабушкин переулок.
Купцы Бабушкины были старожилами этих мест — в XVIII столетии довольно обширный участок занимала принадлежавшая им шелковая и полотняная фабрика. Поэтому вполне логично, что возникший аккурат против Бабушкинского дома на Новой Басманной улице переулок был назван по их фамилии. Одно время соседний домовладелец граф А. Гурьев просил закрыть переулок поскольку "в нем и мостовой не имеетца и бывает великая в осеннее время грязь, от которой и проезду и проходу пешим людям не бывает. А в зимнее время ночью вывозят по пустоте оного с обывательских дворов всякую нечистоту, отчего бывает чежолость воздуха и по глухоте оного в ночныя времена часто бывают шумы и драки". Но Управа Благочиния в просьбе отказала и велела частному приставу привести переулок в порядок. Главную роль здесь сыграл дружный протест соседей, заявивших, что этот переулок — единственный между обеими Басманными и необходим в случае пожара. Мало того, все ходатайствовали о замощении переулка.
В настоящее время на месте бывшей фабрики Бабушкиных — это угол Старой Басманной и названного переулка находится один из красивейших особняков классической дворянской Москвы.
Собственно говоря, это даже и не дом, а дворец в миниатюре — деревянный, одноэтажный с шестиколонным коринфским портиком и арочными проемами и украшенный скульптурными барельефами. Особое очарование зданию придает угловая полуротонда, бывшая когда-то зимним садом. Почти полностью сохранились интерьеры, в том числе, парадная анфилада вдоль улицы.
В истории этого особняка еще многое невыяснено. Первым его владельцем считается князь Ю. Волконский, который женился на дочери одного из купцов Бабушкиных. Молодая чета и заказала главному московскому архитектору того времени М. Казакову постройку дома. Одновременно возводится двухэтажный флигель позади с проездом в хозяйственный двор. Затем особняк неоднократно раз переходил из рук в руки: дворяне Яковлевы, графиня П. Салтыкова… И всякий раз по желанию очередного хозяина в нем — особняке — что перестраивалось, доделывалось.
После "грозы 12-го года" усадьбу на Старой Басманной приобрел тайный советник Иван Матвеевич Муравьев-Апостол — дипломат, писатель, переводчик, член Российской Академии и литературного общества "Арзамас". Долгое время он исполнял попеременно должности посланника и полномочного министра в германских государствах (Голштинии, Саксонии), Дании, Испании. К слову сказать, именно по его приглашению приехал в Россию талантливый испанский инженер Августин Бетанкур — строитель московского Манежа и ряда других сооружений.
Точная дата приобретения Басманной усадьбы неизвестна, но ее примерно можно вычислить по записям в исповедной книге церкви Никиты Мученика — в 1815 году здесь впервые упоминаются Иван Матвеевич, его супруга Прасковья Васильевна, три сына (Матвей, Сергей, Ипполит) и дочь Екатерина. А 1818-м семейство Муравьевых-Апостолов в приходе этой церкви уже не значится. Добавим, что в 1816 году в доме жил также "гвардии штабс-капитан Константин Николаевич Батюшков", добрый друг семьи и известный поэт.
Иван Матвеевич тоже затевал переделку дома, и тогда обнаружилось, что здание в своей основе (цоколе) имеет каменную сводчатую палату-подклет конца XVII — начала XVIII веков. Стало быть, здесь прежде стояло другое жилище, но какое именно, и кому оно принадлежало, в тот момент узнать не удалось. И архивы, кстати, молчат до сих пор.
…Итак, в 1818 году Муравьевы-Апостолы перебрались в Петербург, однако московский особняк оставили за собой. Иван Матвеевич, уйдя в отставку, много путешествовал по России, помещал в различных журналах статьи и Письма и заслужил весьма благосклонные отзывы современников. Скажем, "Путешествие по Тавриде" послужило для Александра Пушкина источником вдохновения при создании поэмы "Бахчисарайский фонтан". Однако судьба готовила маститому дипломату страшный удар…
Все трое его сыновей, гвардейские офицеры, а двое старших, к тому же, и участники Отечественной войны 1812 года и кампаний 1813-1814 годов, награжденные за Бородинское сражение один Георгиевским крестом, а другой золотым оружием с надписью "За храбрость", стали активными участниками тайных революционных обществ. (Ведь братья воспитывались за границей и по возвращении в Россию были потрясены, узнав, что здесь существует крепостное право.) В самом конце 1825 года Южное общество организовало восстание солдат Черниговского пехотного полка на Украине. Но оно потерпело неудачу. Самый младший из Муравьевых-Апостолов, Ипполит, которому едва исполнилось 20 лет, застрелился, не желая сдаваться в плен. Средний, Сергей, после полугодового следствия был казнен в числе пятерых декабристов в Петропавловской крепости. У старшего же, Матвея, впереди были долгие месяцы тюремного заключения, лишение наград, чинов и дворянства и затем каторга в Сибири. Освобожденный по амнистии 1856 года, он вернулся в Москву, работал над мемуарами, успел еще встретиться с царем-Миротворцем Александром III (на церемонии освящения храма Христа Спасителя государь вернул ему крест, полученный за Бородино) и тихо скончался в возрасте 93 лет. Кстати, немаловажный факт: незадолго до смерти пожертвовал крупную сумму золотом для организации университетской библиотеки (теперешняя так называемая "горьковка"). Могилу прославленного старца с красивым мраморным надгробием можно увидеть в Новодевичьем монастыре. Надпись на ней гласит: "Ветеран 1812 года Матвей Иванович Муравьев-Апостол. Родился в Петербурге 25 апреля 1793 года. Скончался в Москве 21 февраля в пятницу в 5 ч. утра 1886 года".
…Декабрьские события совершенно подкосили Ивана Матвеевича, от горя он даже слег. Немного оправившись, уехал в Италию, после жил попеременно в обеих наших столицах… Однажды в разговоре с поэтом Н. Гнедичем он обмолвился, что потомки отдадут ему справедливость. Но эти надежды, увы, пока еще не оправдались. Еще в 1902 году в журнале "Русская старина" появилась статья, посвященная Ивану Матвеевичу, и автор ее, И. Кубасов, сетовал: "Протекло уже полстолетия со дня смерти этого замечательного в истории русской культуры человека, но мы не только не имеем надлежащей оценки его деятельности, но даже как бы забыли самое имя Ивана Матвеевича".
После смерти И. М. Муравьева-Апостола дом на Старой Басманной улице перешел к Александро-Мариинскому детскому приюту, который и пребывал здесь до 1918 года.
А вот в середине прошлого века началась история, каковую с полным основанием можно назвать трагифарсом. Дело в том, что потомок одного из декабристов, К. Т. Нарышкин, выступил с инициативой создания в Москве музея памяти этих дворянских революционеров — благо, имелся довольно приличный экспозиционный фонд, частично представленный в Государственном Историческом музее (ГИМе). Активно развивая свою идею, Нарышкин написал письма во Всесоюзное общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИК) и руководителям государства Никите Хрущеву, а потом и Леониду Брежневу. Письма эти были рассмотрены в ЦК КПСС и решение по ним принято положительное.
Но дальше дело забуксовало — все никак не удавалось договориться с чиновниками из Министерства культуры РСФСР, Мосгорисполкома и других организаций и подобрать историческое здание, связанное с декабристами. (Это притом, заметьте, что уже давно имелись соответствующие музеи в Иркутске, Чите, Петрове-Забайкальском!) Наконец, после долгих лет изнурительной переписки, в 1986 году Историческому музею был передан бывший особняк Муравьевых-Апостолов на Старой Басманной, тогда она называлась улицей Карла Маркса. Через несколько месяцев здесь распахнул двери Музей декабристов — филиал ГИМа. Первая выставка — "Пушкин и декабристы" — имела колоссальный успех. В газетных публикациях, радио— и телерепортажах выражалась надежда, что старинный особняк станет отныне одним из значимых культурных центров города. "Зажгутся свечи в доме декабристов", — повторялось общим рефреном... Поначалу так оно и было. Выставки в музее следовали одна за другой.
Однако вскорости в здании начался капитальный ремонт, а в 1996 году тогдашний российский министр культуры А. Сидоров подписал приказ о нецелесообразности существования музея. Что же случилось? Музей декабристов всегда был только филиалом Исторического музея, а по новому "Положению о ГИМе" последнему нельзя иметь обособленные фонды. Соответственно, материалы, посвященные дворянским революционерам, можно будет увидеть лишь тогда, когда в стопроцентном объеме предстанет экспозиция самого музея. Так объясняла тогда ситуацию администрация ГИМа.
Состояние финансов у музея в середине 90-х было самое плачевное, ремонт помещений затягивался. И даже сейчас не все еще залы открыты. Так что пока экспонаты XIX века ждут своего часа.
… Не так давно я вновь проходил по Старой Басманной улице. Особняк Муравьевых-Апостолов засверкал свежей краской и весь как-то "помолодел", хотя до сих пор еще обнесен невысоким забором. Невольно припомнилась информация о сдаче его в аренду на 25 лет (с правом пролонгации) прямым потомкам декабристов, Андрею, Алексею и Кристоферу Муравьевым-Апостолам — бизнесменам, постоянно обитающим в Англии. Те полностью оплатили завершение реставрации старого дома и вроде бы собираются организовать здесь нечто похожее на канувший в небытие Музей декабристов — культурный центр, в котором будут устраиваться семинары, театральные и музыкальные вечера, тематические выставки. Одновременно здание станет служить жильем для всей этой семьи во время их наездов в Москву. Сейчас дело за дизайнерами и мебельщиками… Ну, что ж, может все это не так уж и плохо. Может, исполнится, наконец, пророчество Ивана Матвеевича Муравьева-Апостола о признательности грядущих поколений. Поживем — увидим.
|
|