Юрий Коноплянников __ ПАРИЖ Я УЖЕ ПОВИДАЛ!
Московский литератор
 Номер 14 (134) июнь 2005 г. Главная | Архив | Форум | Обратная связь 

Юрий Коноплянников
ПАРИЖ Я УЖЕ ПОВИДАЛ!

     
     ***
      "Наши в Париже" — это ж обхохочешься! Сразу в голову приходит расхожая самоирония (это, когда россияне смеются сами над собой, говоря: "Пустите Дуньку в Европу!" и прочее). И до такой степени нравится нам представлять себя смешными и дикими, что по-другому мы не видим уже своих соотечественников не только в Европе, но и у себя дома.
     ***
      Прилетев в столицу Франции, Л.К. чуть прошёлся только — это примерно полдороги от писательской организации до Центрального Дома литераторов в Москве — развернулся и обратно к отелю потопал, бросив на ходу:
     — Ну, всё. Париж я уже повидал!
     ***
      Л.К. никому не давал свой ном
     ер мобильного телефона. М.А.-же, находясь в Париже, выманил этот номер:
      — Знаете, как я это сделал? — похвастался он.
      — Как? — заинтересовался Ю.В.
      — Когда Л.К. стал мямлить, что нет никакого мобильного, я сказал: — продолжал бахвалиться М.А., — ну, вы что сопротивляетесь-то?! Вот потеряетесь где-нибудь в Париже и тогда что — как вас найти?! Это сразу ошеломляюще подействовало — тут же дал он номер. Я и в Москву так вернулся: никто не знает, как звонить по мобильному Л.К., а у меня номер имеется.
     ***
      Компьютерщик сообщил сотруднице писательского журнала, что он получил интерверсию. Не расслышав его, сотрудница переспросила:
      — Какое отверстие?
      Присутствовавший при этом редактор известной газеты, сделал вывод:
      — Разговор обретает опасный поворот! — и поспешил тут же исчезнуть.
     ***
      Выходя с писательской летучки, хромающий Л.В. жалобно сообщил расходящемуся по рабочим местам народу:
      — Туфли новые купил — жмут!
      — Да? — наскоро, чтоб не томил длинными разговорами о мозолях, удивился В.С., — а мы и не заметили!
     ***
      У писательницы В.Г. полки книжные прогнулись. Она вызвала специалиста — сборщика мебели. Тот приехал из ближнего зарубежья — с Полтавщины. "Седенький, с лысиной, с мягким, южным, родным говорком", — ласково описала его В.Г.
      — Выкинуть жалко? — появившись в квартире, глядя на растянувшиеся, как гармошка, полки, деловито спросил сборщик.
      — Они мне нужны, — любуясь книгами, как частью самой лучшей своей жизни, ответила В.Г.
      — Ну, сейчас в приличных домах всё повыкидывали. — Авторитетно заявил сборщик. — Не престижно! Это раньше модно было.
     ***
      Честность и порядочность извечно ценились превыше всего. Поэтому писатель А.О-ян о своём земляке Г.О-яне, тоже писателе, который родился в Тбилиси, а не в Ереване и не знает родного языка, всегда говорит с гордостью:
      — Он очень честный человек, — и попутно сожалеет, — но не носитель языка!
     ***
     — В.Х. пьесу написал, — сообщил свежую новость И.Ю.
     — Да? — удивился Ю.В. — И про что она?
      — Ну, как "про что"? Про жидо-масонов — про что же ещё?!
     ***
      — Как там, в Прокуратуре? — спросили ездившего туда вместе с начальниками молодого писательского чиновника.
      — Нормально. — Ответил он. — Только С.Л. как всегда вывихнулся: ему сказали: пиши про один день — про второе марта, когда вошли в Дом Ростовых. А он стал описывать дни, что были до и после этого события. Все чуть с ума не сошли от такого рвения!
     ***
      В.О., главный редактор "ЛР", сделал гадость А.Т.-М. — своему соратнику, по должности числившемуся в подчинении. Тот достойно принял удар:
      — Я ж такой негодяй беспринципный, — немедленно отреагировав, сказал А.Т.-М. главному, — если уж отвечу — не отмоешься потом!
     ***
      После блестящего выступления И.Ф., нашей очаровательной женщины-адвоката, честно вставшей на защиту интересов писателей, председательствующий в судебном заседании Мосгорсуда дал слово противоположной стороне — адвокату, который взялся защищать Рафаила Гюлумяна, бывшего бухгалтера Международного Литфонда, записавшего себя с помощью Риммы Казаковой в члены этого Литфонда и руководителем его, решив, по всей видимости, что генеральным директором он может быть, не считаясь с мнением писателей. Привыкший краснобайствовать в Савёловском районном суде, где гюлумяновскую компашку с пристрастием поддерживает судья Юрова, адвокат их решил и в Мосгорсуде пораспускать перья:
      — Меня удивляет… — начал было пылить и гнать пургу адвокат.
      Но одна из судей триумвирата, возвышавшегося на судейской кафедре, моментально оборвала его:
     — Удивляться будете там — в коридоре! — Грозно осадила она ловчилу-адвоката. — А здесь давайте по существу!
     ***
      В связи с поездкой писателей в Париж В.Г. вспомнила своего деда-гренадера, верно служившего ещё царю-батюшке, который так говаривал о наших европейских соседях:
      — "Ну, что Германия? Колбасники! Ну, что Париж? Лягушатники!"
     ***
      Л.К. признался мне недавно с глубоким чувством сожаления:
      — Я бы и рад быть скромным, но это ведь бесполезно!
     ***
      Подводя итог одного литературного заседания, которое накануне проходило по соседству с кабинетом председателя писательской организации, В.Г. — хозяин кабинета — на рабочем совещании аппарата не без сарказма сказал:
      — Раздавались довольно нервные крики там (в конференц-зале, надо полагать — автор.), но когда мы с В.С. заглянули — уже никого не было, одна лишь пустая посуда стояла.
     ***
      — А что с Л.К.? — всё на том же совещании спросил В.Г. — Кстати, все сейчас болеют какой-то странной болезнью.
      — Но Л.К. ещё с Парижа заболел, — пояснил один из аппаратчиков.
      — Ах, он заболел французской болезнью?! — Засмеялся В.Г. — Тогда — не пускать больше Л.К. в Париж!
     ***
      Во время великого стояния в стенах Дома Ростовых при защите общих интересов писателей в марте 2005 года в одном из больших кабинетов Международного сообщества писательских союзов приготовили стол для коллективного обеда. Разложили на нём сыры, колбасы — прочие яства: помидоры, огурцы, фрукты.
      Положил с краешка стола для себя и Ю.В., сидевший на язвенной диете, принесённое из дома яйцо всмятку.
      Тут возник откуда-то М.А. возле Ю.В., изобразив всех дураков, выступивших в качестве врагов, в лицах, вскрыв всю их дурацкую сущность, он сел за стол рядом с Ю.В., схватил приготовленное яйцо всмятку и стал нервно колотить его о крышку стола.
      — Что ж ты меня без обеда-то оставляешь?! — Закричал отчаянно Ю.В., напугав до чёртиков М.А., и вырвал из рук "неудавшегося пожирателя диетпродуктов" драгоценнейший свой обед — яйцо всмятку!
     ***
      У В.Ф. всё сводится к выпивке — вся житейская мудрость из неё проистекает. Потому-то и о высокостойком борце за русскую идею, о всем известном В.Н., потерявшем на днях личное счастье, взялся он рассуждать в привычном для себя контексте:
      — Пить как бросил — жена сразу ушла от него. Прежде-то рассказывал: придёт с работы — жена ему: "Пил?" — "Нет!" — отвечает. — "А в портфеле что звенит?". А там — пять пустых бутылок тренькают. — Пустозвонит В.Ф. — Ну, тех, что с бабой только что на работе выпили. Теперь вот и позаботиться о нём некому! — Переживает за друга "великий мудрец".
     ***
      Летя в Париж, Л.К. решил отвязанностью своей блеснуть…
      — Сколько евро везёте? — спросили его на таможне.
      — На всех хватит! — болтанул Л.К.
      — Тысяча, полторы? — терпеливо, но напряжённо допытывались таможенники.
      — Гораздо больше! — засмеялся Л.К. (это при том, что в кармане было всего-то восемьсот евро)
      Тогда его пригласили для досмотра в отдельную комнату, откуда он вышел совсем не таким, каким мы его всегда представляем — не заносчивым, одним словом.
     ***
      Знакомый мне издатель придумал себе хобби — не желая платить капиталистам, он разъезжает по книжным ярмаркам Европы и ворует у них книги.
      Нынешней весной, взяв с собой молоденькую переводчицу, издатель вместе со всеми книжниками-россиянами приехал в Париж и снял в отеле один номер на двоих (это опять же чисто из меркантильных соображений — не желая платить буржуям).
      Наворовав со стендов Книжной ярмарки Парижа литературу — так необходимую для пополнения духовного и интеллектуального потенциала каждого человека, — он сел её изучать.
      В ответ на это — из-за круглосуточного книгоедства работодателя-соседа, оставшись без полноценного человеческого общения в гостиничном номере за границей — девушка-переводчица в одной короткой фразе выразила всю полноту накопившегося у неё гнева:
      — В жизни, — сказала она, — есть и другие наслаждения!
      Издатель оторвался на мгновение от чтива и колючим взглядом, чудодейственно направленным на переводчицу, пригвоздил её к позорному столбу, говоря:
      — Я тебя, какой от мамы взял, такую и привезу!..
     ***
      Совершенно обезбабившему, одинокому, пьющему каждый Божий день Д.М. из жалости И.Ю. говорит:
      — А вот у тебя женщины, которые лет десять назад были — одна, вторая, третья, где они?!
      И поскольку Д.М. видит себя состоящим исключительно на службе высоким идеям, он ответил с чувством горечи:
      — Они выбрали не битву, а образ жизни!
     ***
     Вспомнился почему-то случай, связанный с Парижем: у приехавшей в 89-м году в СССР французской литераторши, мадам Сокологорской Ирины в гардеробе Центрального Дома литераторов украли волчью шапку, подаренную в Новосибирске.
     Сопровождавший её по линии писательской организации Ю.В. настолько расстроился, что ей пришлось утешать молодого в то время прозаика-функционера:
      — Да, не волнуйтесь вы так, Ю.В. — улыбнулась она, глядя на наивного, русского парня, — вы думаете, что в Париже не воруют? Ещё как воруют!
     ***
      Из-за партнёрских издательских отношений С.Д. ходит с мутной злобой в голове, говорит:
      — Если Н.И. встречу, я прямо паяльник начищу ему. Раз видел — бежал в метро и газетой закрылся. Тут я не успел…
      Оказывается, Н.И. обокрал С.Д. Но хочется надеяться, что это не так.
     ***
      Бывший партработник В.П. рассказал как-то, как летел из Парижа с одним из иерархов нашей православной церкви. И когда в самолёте во время полёта подали коньяк, В.П., подтрунивая, решил ввергнуть батюшку в грех скоромный, предлагая выпить за компанию с партработником:
      — Ну, здесь-то, — засмеялся В.П., — вам, наверно, можно? Начальство-то далеко!
      — Наоборот, — ткнул пальцем в небо церковнослужитель, — близко!!!
     ***
      Один крупный кинодемократ, Союза кинематографистов деятель, приглашённый в гости к писательским демократам, глядя на заведения, демонстрирующие истинный смысл буржуазного взлёта и в большом количестве плодящиеся в центре Москвы, вокруг писательской собственности, не без тревоги за своих друзей из братского союза, хлопотливо озаботился:
      — А что это у вас тут рестораны вокруг?
     — Ну, любят у нас в России эти заведения, — ответили друзья.
      — В трёх из них я, например, трёх воров в законе встретил, — предосудительно заявил кинодемократический деятель.
      — Тянутся к литературе! — нисколько не удивились этому обстоятельству друзья-демократы.
     ***
      Тот же В.К., видя, как Ю.В. проколол палец стержнем роллерной ручки, спешно припугнул его, грозно спросив:
      — А ты знаешь, что было с отцом Маяковского, когда он чернильным пером уколол палец?
      — Ну? — не дрогнул Ю.В.
      — Умер от заражения крови, — пугал, не унимаясь, В.К.
      — Тогда была кровь другая, — успокоил Ю.В. литературовед и бывший министр Е.С.
     ***
      Кто-то сообщил, что председатель Международного литературного фонда не ходит в суд, потому что болен, так как врач, не смотря на конец апреля, запретил ему даже форточку открывать в палате. Тогда великий отец литературной демократии Андрей Нуйкин, преисполнившись ещё большим презрением ко всем без исключения чинам, возвышенно сказал:
      — Надо же, как большая власть здоровье портит!
     ***
     Принятый в Союз писателей переводчик Ю.Д. буквально по пятам ходил за ответсекретарём писательской организации и всё ныл, требовал книги, им переведённые, поданные на приём и по пути рассмотрения в бюро у прозаиков или в приёмной комиссии кем-то и где-то потерянные.
      Ответсекретарь не знал, как от него отвязаться. Больше того — входит он как-то в Нижний буфет, а там сидит переводчик Ю.Д. и говорит ответсекретарю:
      — М.А., вы меня преследуете!
     ***
      Цепкий, надо сказать, глаз у М.А. — всё примечает.
      — Подхожу, — говорит, — к верстальщику С.Д., здороваюсь и руку протягиваю, а тот свою одёргивает. Достал, должно быть, С.Д. своего верстальщика. Он же даже меню для какого-то ресторана верстает. — Осудил, разумеется, эту порочную практику в издательском деле М.А.
     ***
     С.Л., сидя на пассажирском месте в "мерседесе" разговорился — блажь нашла:
     — Ю.К. написал, — решил, видимо, порезвиться в своё удовольствие С.Л., — что мне важен сам процесс сумасшествия. Не только, скажу я вам, — продолжал куражиться он, — мне ещё слава нужна!
     Тогда М.А., сидевший рядом и порядком уставший от долгого пребывания в замкнутом пространстве автомобиля, войдя в состояние сильного раздражения, стал выталкивать его из машины, приговаривая:
     — Ах, славы ты захотел?! Ну, так не сиди, а иди вон — час уж тут торчим — пробку разгони! Мы на эту, твою славу, претендовать не будем!
     ***
      Будучи в Париже М.А. вынужден был попросить Л.К.:
      — Дайте мне пятьдесят евро в долг?
      — Дам, — сказал Л.К., — я же не жадный!
      — А при чём тут жадность? — удивился М.А. — Я же в долг беру!
     ***
      В.Ф. всё философствует:
      — В.Н., — рассуждает он, сидя на кухне за чашкой чая, — распился. Я говорю: "Лучше бабами займись! Что ты пьёшь?!" Не понимает. Я вон два года не пью. Всё стоит — аж закачаешься!