Затягиваются сутяжные и крючкотворные разборки между разными кланами наших писателей. Хроническим нарывом стали литфондовские дела: то "затихают", то вновь наливаются гноем. Не даёт нам покоя надрывная ситуация в МСПС — Международном сообществе писательских союзов.
Казалось бы, какое дело нам, "Москве", до мспс-овских неблагополучий? Смеем сказать, за последние 15 с лишним лет, т.е. за время "нашего правления", внутри московской, ныне городской организации Союза писателей России никаких неприличных сцен не было. Ну, всякие недоразумения, конечно, были. Но всё улаживалось внутренними средствами — сил хватало… Наше последнее общее собрание — самое многолюдное за всю историю "Москвы" — наши юбилейные мероприятия и медали подтвердили фактор нашей силы и прочности.
Как и следовало ожидать, "проблемы" пришли со стороны. И таких проблем, как нынешние, честно говоря никогда ещё не было. Плюс само горькое чувство, что имеем, вот именно, в чужом пиру похмелье.
Началось с того, что из МСПС начали прогонять первого секретаря и фактически главного администратора А.Ларионова. Тотчас же обратились "за помощью" к нам, к Москве. Скрывать нечего, да и не считаю нужным, моя позиция в этом деле сразу же была общественно-своекорыстной, если можно так выразиться. Зная, что в жизни МСПС вечно бродит что-то мутное (история с Пулатовым, драки за литфонд и т.д.), я посоветовал своим ребятам не вмешиваться в эти дела. У нас "в Москве" всё в порядке, так нечего дразнить чёрта. Другая организация, её дела.
Нет, вмешались. Обвинять их за это трудно, понять их — можно. "Без Москвы" всем нельзя обойтись, все хотят иметь её на своей стороне. Да и дела МСПС нам, конечно, вообще-то небезразличны.
Дела-то эти таковы, что вступили в личную и общественную конфронтацию два последних очевидных классика советской литературы — С.В.Михалков и Ю.В.Бондарев. Вступили не по идейным и духовным соображениям, а по имущественным вопросам.
Всю неловкость и грустную двусмысленность ситуации все мы, конечно, тотчас же почувствовали. И так уж престиж русского писателя пал до низших уровней: эти литфондовские драки, эти… неохота перечислять. А ТАКОГО удара по этому самому престижу ещё не было и никто не ожидал.
За обоими классиками стояли группировки, боровшиеся за свои материальные интересы. Бывает. Но всё повернулось так, что борьба сразу же пошла на низших тонах, на мрачно-бытовом уровне. И это в стране, где не так давно один из главных классиков XX века сказал:
— Поэт ничего не должен иметь.
Примирительный "пленум" был сорван. Ф.Кузнецов, вспомнив старое, с ходу решил командовать и учить. Пользуясь тем, что как писателя Ф.Кузнецова никто не признаёт, А.Ларионов грубо отвечал. В том же тоне включились прочие. Чтобы не участвовать в непристойной и бесполезной перебранке, большинство удалилось, меньшинство осталось. Так образовались "две партии", которые так и не примирились.
Мы прилагали отчаянные усилия примирить Михалкова и Бондарева. Сам я, кажется, единственный из всех, участвовал на общественных началах в заседаниях и "съездах" обеих партий: с целью их примирения и слияния. Ведь там и там — наши товарищи, именитые писатели, члены Московской организации. И "С.В.", и "Ю.В." говорили мне, что ничего не имеют против друг друга, что готовы сотрудничать. Назавтра всё начиналось сначала. А ведь оба и "члены" их "партий" — это, повторю, одновременно члены нашей общей Московской организации писателей. КАК тут было стоять в стороне?
Публика наша ехидна, сразу возник вопрос-афоризм: — "В.И., вы за 80-летних или за 90-летних?" — Я за 3-й интернационал, — отвечал я в тоне юмора, хотя юмора было уж мало…
Примирить Михалкова и Бондарева не удалось, ситуация накалилась и продолжает накаляться. Я несколько раз выступал в газете "Московский литератор" с разными "заявлениями", но тщетно. Председатели ведущих творческих объединений, Есин и Сорокин, у нас за Бондарева, первый зампред с его командой Бояринов — за Михалкова. "Ребята" мои участвуют в деле не как Московская организация, а как уже и штатные работники МСПС, что я запретить им не могу: имеют право быть на двух и более работах. Обнаружились, но как-то не для всех обнаружились (я, например, никаких бумаг не видел) тяжкие коммерческие выходки Ларионова, совершенно непонятные применительно к опытному функционеру. Оно, может, там "клейма ставить негде", но ведь мораль не входит в бюрократские таланты. А так странно.
— Не верится, что такое может быть… у нас, — простодушно сказал В.Ганичев на одном из последних заседаний.
С другой стороны, Ларионов поливает несусветными помоями всю команду Михалкова со страниц газеты "Патриот" (!), никого не спрашивая ставит коллективные подписи под своими сочинениями, непрерывно вспоминает, как проблемы писателей "решались" с помощью автоматчиков… Другие вспоминают, как совсем недавно Ф.Кузнецов и А.Ларионов, ныне непримиримые враги, буквально жаждущие смерти и тюрьмы друг для друга, вместе и в трогательной взаимной любви и согласии свергали в Литфонде Ю.Полякова, Гюлумяна и прочих "директоров"… Вспоминают, что дочка Кузнецова замужем за богатеем в Германии, что рукописи Шолохова нашёл всё-таки Лев Колодный, а не Кузнецов, ну и многое прочее.
О литературе как таковой, о художестве давно уж ни слова.
Вспомнили, разве, что у Ларионова надо забрать и "Советский писатель"…
ЧТО же делать?
"Захочет наказать — отнимет разум".
Писатели, займитесь писательством.
Оставьте прокуророво — прокурорам, следователям — следователево.
Не теряйте последних крох русского литературного достоинства…
Не заставляйте меня, "старого дурака", собирать в сентябре новое общее собрание, уже не такое праздничное, как было.
Собрание, которое отделит Московский Дом нормальных русских писателей от вновь созданного сумасшедшего дома.
И от всех сумасшедших домов.
Пусть с жуликами разбираются не жулики же, а власти, если наши власти вообще в силах хоть в чём-то разобраться; взаимные ябеды, уличные "склоки" — не для русских писателей.
Писатели в России были бедными и гордыми Пушкиным и Белинским, а не злобной мещанской толпой и свалкой.
17, 19 июля 2005.
|
|