Стихи истинного поэта, на мой взгляд — это вознесённая к небу молитва его сердца, если, конечно, они написаны под воздействием настоящих сильных и благородных чувств. Предлагаемые ниже стихи — это действительно молитвы моего сердца, созданные в разные годы, но в них я всегда старался быть исповедально искренним.
Должен признаться: каждое моё стихотворение призвано предельно точно отразить состояние моей души, её отношение к "вечным темам", в них размышления о жизни и смерти, о правде и лжи, о любви и братстве, о матери и о Родине…
ТРЕУГОЛЬНИК МОЕЙ СУДЬБЫ
В золотом Тифлисе, в жару,
Родила на свет меня мать,
Но желанный гость на пиру
Постарался скатерть не смять.
Дальше — розовый Ереван,
Там продолжился жизни пир —
Хоть не знаю, был ли я зван
В этот сладкий и горький мир…
А потом приютил меня
Третий Рим на семи холмах,
Сильных духом к себе маня,
Как меча богатырский взмах:
Ереван, Тбилиси, Москва —
Перекличка имён и дат,
В ней сыновней любви слова,
В ней преемственности адат,
В ней листается жизни том,
Память сердца всегда мила,
Как призванье поэта в том,
Что Земля для любви мала!
Видно, крупно мне повезло:
Я путёвку в жизнь получил
Лишь от тех, кто, отринув зло,
Красоте и добру учил.
Ведь со мной Джрбашян и Севак,
И наставники, и друзья,
Как судьбы благосклонный знак,
О котором забыть нельзя,
Их высокие имена
Навсегда пребудут со мной,
С ними я испытал сполна
Свет и боль юдоли земной!
Треугольник моей судьбы,
Ты со мною и там, и здесь
Помогал мне в пылу борьбы
Сбить с армянских Пилатов спесь.
Я родился в ином краю,
Здесь, в Москве, довелось мне жить,
Я отважно судьбу крою —
Только кто её будет шить?
Как серебряный звук трубы
Над юдолью скорбной земной,
Треугольник моей судьбы,
Ты всегда, ты везде со мной!
Где родился, там не умру,
Где родился, там меня нет —
В золотом Тифлисе, в жару,
Появился на свет поэт…
Перевёл Глан ОНАНЯН
ОБЛАКА НАД ИРТЫШОМ
Поэту С.Ф. Гончаренко
Вы облака, вы скитальцы небесные,
Ваши пути, как вы сами, безвестные,
В чистом лазоревом небе рождённые,
Ветром в пустынную даль занесённые.
Может, вы с гор неприступных спустились,
Или от северной вьюги отбились.
Как караван, на край света влачащийся,
Облачный ряд, друг за друга держащийся.
Над Иртышом обрели вы пристанище…
Где остановишься, там и останешься.
Как городские высотные здания,
В воздухе сизом зависли вы, странные.
Вы облака, вы скитальцы небесные,
Ваши пути, как вы сами, безвестные.
Перевёл Юрий Кузнецов
НА БРЕГЕ ИРТЫША
С.Х. Саркисяну
Воспламенись, огонь живой,
Целуя небо над собой.
Гори! Сжигай самозабвенно
Моё последнее полено!
Свети во тьме и обогрей
На бреге Иртыша людей!
Когда я на тебя смотрю,
Я вижу молодость свою.
Перевёл Юрий Кузнецов
ЕСЛИ ВЫ УЗРЕТЬ ХОТИТЕ ЧУДО…
Левону Мкртчяну, академику,
Ректору Российско-армянского
Славянского государственного
Университета
Если вы узреть хотите чудо,
То должны, увидеть, оценить
Ту обитель разума, откуда
Протянулась Ариадны нить…
Нить святая, свитая из света,
К путеводной тянется звезде,
И сердца пророка и поэта
Связывает всюду и везде.
В маленьком Егварде, в тихом доме,
Ты живёшь в объятьях гордых гор,
Где под солнцем нежатся в истоме
Сколы скал векам наперекор.
Улей светлых мыслей щедр и ладен,
Словно храм трудолюбивых пчёл…
Как смакуют сладость виноградин,
Все твои труды я перечёл!
Покоряя новые высоты,
Отвергая гнёт фальшивых мод,
Каждый год ты даришь людям соты
Новых книг, где озарений мёд.
Служишь слову истово и рьяно,
В каждой книге во главе главы —
Дух Исаакяна, Абовяна
И Севака, и Саят-Новы!
Книги, книги — и судьба, и доля,
Вкусные наощупь и на вид,
Хлеб и соль широкого застолья —
Фрик, Кучак, Нарекаци, Давид.
Следуя заветам Туманяна,
По законам дружбы и родства,
Сквозь обман дурманного тумана
Ты пронёс сиянье мастерства.
Ты творишь, с удачей обручённый,
Как маяк, горит твоя звезда,
С золотым пером — ты муж учёный,
На пиру — умелый тамада.
Наш Левон, ты времени любезен,
Ты воспел достоинство и честь,
В мировой сокровищнице песен
И тобой завещанная есть.
Так живи, твори друзьям на радость,
Силы зла ниспровергая в прах —
Пусть вовек твоих свершений сладость
Будет у народа на губах!
Перевёл Глан Онанян
ЧАЙКИ
Памяти любимого учителя
Паруйра Севака
Даль потемнела золотая,
А море жаждет новых бурь,
И чайки вьются, чаек стая
Целуя крыльями лазурь.
Вьются белою гурьбою,
Любят море голубое…
Спускаясь, волны обнимают
По вольной прихоти своей…
Моря наречье чаек знают
И чайки учат речь морей.
Вьются белою гурьбою,
Любят море голубое…
Сойдутся волны в бурном море,
Друг друга топят на лету,
Но чайки братствуют, не споря,
Лелеют в сердце высоту.
Вьются белою гурьбою,
Любят море голубое…
Все ждут, когда утихнет море,
Но их зовёт и манит мгла,
И тают в гибельном просторе,
Раскинув белые крылья…
Вьются белою гурьбою,
Любят море голубое…
Перевёл Михаил Синельников
ВАЯТЕЛЬ
Фриду Согояну
Народному художнику России
Может быть, ошибаются календари?
Как, тебе шестьдесят?.. Но пришло торжество…
Жизнь тебе подарил наш старинный Гюмри,
Чтоб искусством умножил ты славу его.
Чудеса совершаешь в своей мастерской:
То из дикого камня, хранимого впрок,
Добывает колосса резец колдовской,
То из грубой породы фигурку извлёк.
Вечный праздник царит здесь!.. Ты щедр и крылат,
Далеко мы на крыльях твоих улетим…
В Вашингтоне под взглядом зеркальных громад —
Монумент: Мать-армянка с ребёнком своим.
Но сейчас и в российских стоят городах
Изваянья твои… В многотрудные дни
Украшают Армению, гордый Арцах,
В нас надежду и веру вселяют они.
Силу отдал тебе нерушимый гранит,
Так сражайся, в огне вдохновенья гори,
Чтоб твоими деяньями стал знаменит
Наш могучий народ и родной твой Гюмри!
Перевёл Михаил Синельников
ЧАША И МЕЧ
Писателю Нодару Думбадзе
Меж скальными пробившись берегами,
Кура, как время, медленно течёт,
И крепость Нарикала здесь веками
Стоит над ней, как слава и почёт.
Напротив над грузинским стольным градом
Возвысилась как символ славных дней,
С мечом и животворным виноградом
Мать-Грузия — и нет её родней!
Мать-Грузия — опора жизни нашей,
Она душе народа дорога:
Она всегда для друга — с полной чашей,
Но меч приберегает для врага!
Над Нарикалой — розовые зори.
В садах вскипает песенный прибой…
Мать-Грузия не спит — она в дозоре,
Она оберегает нас с тобой!
Перевёл Глан Онанян
МИНДАЛЬНОЕ ДЕРЕВЦО
Зазеленела даль,
А ну-ка в сад пойду:
Молоденький миндаль
Опять зацвёл в саду.
В минувшую весну
Он был так слаб и мал —
Лишь веточку одну,
Качаясь, поднимал.
Глядеть бывало жаль:
Так беззащитен был
Молоденький миндаль…
А вот набрался сил, —
Раскинул свой шатёр
В голубизне сквозной,
А корни распростёр
В сырой земле родной.
Окрепло деревцо,
Как Родина моя,
Гляжу весне в лицо
И счастлив, счастлив я.
ПИСЬМО ОТ МАТЕРИ
Памяти Сергея Есенина
Сынок, хотя и года не прошло,
Я по тебе соскучилась давно.
Ох, сердце стало тонким, как стекло,
Разбиться может от тоски оно.
Частенько возле дома я стою,
Жду почтальона, выйдя на крыльцо,
Хочу, чтоб, как в окошко, в грудь мою
Вдруг стукнуло родное письмецо!
Пиши почаще, должен ты понять,
Что я уже не очень молода,
Что для детей живёт любая мать,
Разлука с ними в тягость ей всегда.
Сынок, миндаль посаженный тобой,
Уже почти до облаков дорос,
А маленький щенок — любимец твой —
Сад сторожит, разумный, верный пёс.
Когда бывает слишком жаркий день,
Я под миндальным деревом сижу,
Оно теперь отбрасывает тень,
Сижу в тени и жадно в даль гляжу:
Жду почтальона — вдруг он закричит,
Увидевши меня издалека:
— Вставай скорее, что за грустный вид!
Принёс тебе письмо я от сынка.
Печалится он, если писем нет.
Добряк со мной ждёт завтрашнего дня…
Так поскорее напиши ответ,
Письмо твоё — как песня для меня!
Перевод Веры Звягинцевой
ВОКЗАЛЫ
Они ль наши судьбы связали
В стальные, на стыках узлы?
Вокзалы, вокзалы, вокзалы,
Седые от синей золы!
Война ли их испепелила,
Зима ли пургой замела?
Вокзалов железная сила
Меня в край степной занесла.
И я прохожу по перрону
Воскреснувших заново дней.
И, тронув прожжённую крону
Вокзальных седых тополей,
Тебя вспоминаю
У бровки
Дороги, бегущей в года.
Нам две комсомольских путёвки
Вручили в райкоме тогда.
Как в песенке старой поётся
Нам в разные ехать края.
И дождь в окна поезда бьётся,
Как стремя о рёбра коня.
И рельсы — навылет, навылет —
Сквозь длинный целинный туман.
Не выйдет, не выйдет, не выйдет
У нас с тобой грустный роман!
Нам разве гадать на ромашках?
Нам звёзды сшибать. И не зря
На наших руках, как на мачтах,
Качается вымпел — заря.
Нам снится палаточный город.
Ты скоро приедешь ко мне.
Не будет вокзалов, и гордо
Я встречу тебя на стерне.
Ты выйдешь. Вагон твой девятый
Напротив восточной звезды.
И наши степные ребята
С тобой будут сразу на "ты".
Но память идёт по перрону.
И вот уже всё позади…
Ушли поезда, как за громом
Уходят слепые дожди.
А ты нужных слов не сказала,
Одна в двух шагах от зари.
Вокзалы, вокзалы, вокзалы,
Стальные на память узлы.
КАМЕННАЯ РАДУГА
О весь из туфа Ереван,
Из розовых камней!
Твоя блистательная рань
На грани двух страстей.
Двух лун,
Двух солнц,
Районов двух —
Мой Норк и Арабкир.
Смотрю — захватывает дух.
О Ереван, мой мир!
Где я поднялся над своей
Беспомощностью вмиг.
И космодромы площадей
Гремят в стихах моих.
Полны
их звонкие торцы
Людьми, я их искал.
И камнетёсы, как творцы
Зари, сырой от скал.
И блещет озеро Севан,
И я сильней с тобой,
Твой каждый камень, Ереван,
Мой труд, мой пот, мой бой!
Я ОЩУТИЛ ПОЛЁТ
Над пропастью шла детская игра,
Играли мы в орлов.
Мы все орлы.
И вдруг, тужурку сняв,
Взлетел:
Пора!
В игре всегда есть кто-то,
Вне игры.
В игре всегда есть кто-то
Кто всерьёз,
До умопомраченья
И до слёз!
О, сколько я летел!
Не помню я
О, сколько падал
В бездну —
Позабыл!
Я видел —
Подо мной кругла земля,
И я над ней,
Пусть миг всего.
Парил!!!
Я ощутил полёт —
До синяков,
До боли
И до крика в полумгле.
И запеклась на месте крыльев кровь,
Которые придумал я в игре.
Да, я придумал крылья.
Грустно мне.
О страсть летать мальчишечья,
Гори!
Ты, бабушка, не причитай во сне,
И не карай меня, и не кори.
Перевёл Анатолий ПопереЧный
|
|