В ТУМАНЕ
(диптих)
I. СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ!
Туман ложился мне на плечи,
Туман лобзал меня в уста,
И книга моего предтечи
Писалась с чистого листа,
Росинки рясные дрожали,
Библейским бытом пахла быль,
И оседала на скрижали
Седая водяная пыль...
По сколам скал тумана пряди
Ползли вблизи и вдалеке,
И горный край при всём параде
Тонул в овечьем молоке —
Казалось, целый мир пастуший,
Немилосердный, но не злой,
Кричал: "Спасите наши души!"
В тумана тонкорунный слой,
Но небо близкое молчало,
И дела не было ему,
Что погружался мир Начала
В жемчужно-палевую тьму,
Что мир Конца сходил лавиной
К отарам дремлющих долин,
А там, над горной седловиной,
Чуть брезжил некий исполин,
И мнилось: это рыцарь в латах,
С небес низринутый певец,
Явился среди псов кудлатых
Смиренным пастырем овец,
И пахла даль кизячным дымом
И пресным запахом высот,
И был туман в краю родимом
Как белый мёд небесных сот —
Спеша утешить без обмана,
Несла душе благую весть
Божественная власть тумана,
Стирающего всё, что есть!
Туман ложился мне на плечи...
II. ЗУРНА В ТУМАНЕ
Дельфиньим щёлканьем в бассейне,
Сквозь морок лет, сквозь тлен и прах,
Зурна визжала, как спасенье
Для тех, кто заплутал в горах —
Душа к небесному порогу
В туманных сумерках брела,
Искала к Истине дорогу —
Дорогу к Богу обрела,
А что же Он, художник смелый?
Сперва загрунтовал простор,
Потом достал мастихин белый
И все цвета палитры стёр,
Потом явился, странно-весел,
В храм за кладбищенской стеной,
И все оконца занавесил
Жемчужно-серой пеленой,
Затем затеплил в храме свечи,
И это было неспроста —
Туман ложился мне на плечи,
Туман лобзал меня в уста,
В сплошном мерцанье глохли звуки,
И мнилось мне, что на Земле
Века искусства и науки —
Лишь сон в кромешно-белой мгле,
Что мир — всего лишь снов скопленье
В ночи до первых петухов,
И ждёт в тумане искупленье
Всех сущих на Земле грехов:
Духовность мира непреложна,
И вера древняя верна —
Всё невозможное возможно,
Когда в тумане так истошно
Рыдает чёрная зурна!
НЕ ПОЙМУ!
И пожить — не пожил,
А уже пожилой,
Не сорвал ещё жил,
А уже неживой,
Песню песней не спел
На крутом вираже —
Не успел, не успел,
Не успею уже!
Стал я в здравом уме
Не жилец на Земле —
Растворяюсь во тьме,
Исчезаю во мгле,
И никак не пойму,
По веленью чьему,
Отчего, почему
Погружаюсь во тьму?
А пора бы понять:
За слезинку в тиши
Непристойно пенять
На поминках души...
ИСХОД
Летний дождик на часок-другой
Попрощался с радугой-дугой,
И без долгих проводов, без виз,
Враз нашёл дорогу сверху вниз:
Дождик с неба спрыгнул впопыхах,
Дождик завозился в лопухах,
Тёплый, милый, словно целый мир
Напоил с ладошки и умыл,
Он шуршал и лопотал в траве,
Но не мог забыть о синеве,
Он с людьми общения искал,
Но его никто не приласкал:
Летний дождик очень одинок —
Он спустился с неба на денёк,
Но напрасно хлюпал до зари,
Выдувая в лужах пузыри —
Солнце землю грело так и сяк,
Летний дождик к вечеру иссяк,
Только капли на траве сырой
В красный цвет окрасились зарёй…
Добрый дождик детства моего,
Плачу ни с того и ни с сего —
Может, оттого, что лучший путь —
Лёгким паром в небо упорхнуть?
ТРЕТИЙ РЕЛЬС
Я живу в метро под эскалатором,
Надо мною шелестят ступени,
И является моим куратором
Кот степенный —
Под защитой самоходной лесенки,
Далеко не юн,
Мне всю ночь свои мурлычет песенки
Кот-баюн,
О подземных чарах эвтаназии
Знает каждый гном:
Третий рельс сподоблен все фантазии
Опалить огнём!
Я — тоннельный Бог. Мне так удобнее,
Скрывшись от людей, дружить с котом —
Жизнеописание подробное
Напишу потом,
"Стойте справа, проходите слева!" ?
Надо мной, целуясь невпопад,
Сотни тысяч лет Адам и Ева
Едут прямо в ад.
БЕЗ СРОКА ДАВНОСТИ
Моя любовь — без срока давности,
Без отпуска, пока живу…
Я относился к ней как к данности,
А надо бы — как к Божеству,
А надо бы — как к наваждению,
Как в Дионису за сохой,
А надо бы — как к наводнению
В пустыне жаркой и сухой:
Любовь и Леты лепетание
Не уценивши ни на цент,
Я, как талон на пропитание,
Тифлисский сохранил акцент —
Ведь с ним сподручнее к бездомности
Приноровиться как-нибудь,
Чтоб различить в очей бездонности
Всё тот же вечный Млечный Путь,
И в ночь, расшив плащи стеклярусом
Из бабушкиного сундука,
Уйти вдвоём под звёздным парусом
От смерти, как от пустяка!
ДО ДНА!
Чуть легкомысленным был старый Тифлис,
чуть мудрым, чуть щедрым, чуть печальным.
Бог с ним!
Агаси Айвазян
В багровых бочках, в бурдюках лилово-алых,
В кувшинах красных, в чашах розовых — оно
Ушло в песок
в тифлисских сводчатых подвалах —
Воспоминаний тёрпкое вино...
В том не вина вина — в том сердца боль,
Что те года куда-то укатили,
Что на губах кавказского кутилы —
Иронии аттическая соль:
О, жизни хмель и брага, пьяный сок,
Пропитан вами вечности песок,
Но никогда, ни за какие блага,
Не станет виноградом эта влага!
Уснуть, уснуть и век за веком спать —
Авось, киномеханик, пьяный в стельку,
За шкалик ленту лет запустит вспять,
А мы в слезах обмоем эту сделку,
И станет нам просвеченность видна
Бессмертных ягод, солнечно-подвялых,
В багровых бочках, в бурдюках лилово-алых,
В кувшинах красных, в чашах розовых — до дна!
И мы узреем истину в подвалах…
ЛЕЧЬ НА ДНО…
Я истину алкал
И в главном, и в ином,
Но вот в руке бокал
С рубиновым вином,
Оно раскалено,
В нём жизни жар горит,
И сладостно оно,
И на губах горчит —
Со мной мечта одна,
Желание одно:
Допить бокал до дна,
Вздохнуть — и лечь на дно,
Чтоб позабыть на дне
Об отгоревшем дне —
В покойной глубине,
С собой наедине…
| Автор — Заслуженный работник культуры России, Лауреат ряда литературных премий, Кавалер Орденов Почёта и Чести.
|
|
|