Лев Котюков __
Московский литератор
 Номер 02 (146) январь 2006 г. Главная | Архив | Форум | Обратная связь 

Лев Котюков


     От поэзии нельзя требовать ничего, как от луговых цветов, как от облаков над озером, как от лесных рассветов. Но массовое сознание, подсознание, бессознательное все чего-то требует и требует… И естественно, получает в качестве пищи духовную блевотину под видом постмодернизма. Но, слава Богу, есть ещё в мире сём человеческие души, которым ничего не нужно от поэзии, кроме поэзии. Число этих душ, увы, мало… Но они бессмертны. А потому нет, не было и не будет никогда для русской поэзии времён последних.
     
     ***
     
     В казённой давке душных комнат,
                В пустых покоях бытия,
     Порой себя не можешь вспомнить,
                Порою помнишь лишь себя.
     
     И в мире вечного движенья
                На каждом Каина печать.
     И человеку нет прощенья,
                А Бога некому прощать.
     
     И всё ж какие— то надежды
                Живут в сознание твоём.
     Но ты— то сам с любовью между
                Небытиём и бытиём.
     
     Любовь твоя чужда Отчизне,
                Но в давке родовых времён,
     Жизнь без любви, как смерть без жизни,
                Как без творенья Божий сон.
     
     И в Божьем сне — любовь земная!
                И ты в любви не виноват!
     Но страшно жить себя не зная,
                Но знать себя страшней в сто крат.
     
     ***
     
     Ничего не вернётся, ничего не успеть!
     Но любовью спасётся эта жизнь, будто смерть.
     
     Чёрным облаком пыли обращается свет.
     Только небыли— были — там, где вечного нет.
     
     Образ мира иного, словно вечная смерть —
     Там, где золото— слово обращается в медь.
     
     И серебряной птицей бьётся солнце во тьме,
     Но любовь обратиться — лишь любовью во мне.
     
     И не надо о смерти! Нас простит наша смерть.
     В неземной круговерти рвётся звёздная сеть.
     
     Нам и вечности мало! Дышит плоть горячо…
     Но опять всё сначала! И ещё, и ещё!
     
     ***
     
     Дорос! Сам с собой совместился почти.
     Дорос до чужого и злого признания.
     И грустно душе, как в начале пути,
     В забытом саду на краю мироздания.
     
     И надобно в Слове забыть свою смерть,
     И жизнь позабыть вместе с грустными думами.
     Но тянется к свету кленовая ветвь,
     И больше себя моё Слово угрюмое.
     
     Расту над собою, души не щадя,
     И в звёздное небо не пялюсь мечтательно.
     Но я абсолютно не помню себя,
     Где надобно помнить себя обязательно.
     
     И всё б ничего, только что— то не то
     Творится с душою метельными зимами.
     И Вечность — в незримом, а в зримом — ничто,
     Но в зримом — прозрение мира незримого.
     
     ***
     Неверны во мгле очертанья,
                И речи неверны во мгле.
     С рожденья любовь — ожиданье
                На той и на этой Земле.
     
     Объятые тайною болью,
                В потёмках Вселенской тюрьмы,
     С рожденья последней любовью
                Живём в ожидании мы.
     
     Добра от добра не находим,
                Но зло открываем во зле.
     И с каждым мгновеньем уходим
                По той и по этой земле.
     
     Не видит никто наши лица,
                И заполночь стали часы,
     И в слове молчанье таится,
                Как в облаке — семя грозы.
     
     И некому быть самым первым,
                Ни в эти, ни в те времена.
     И сдвинулась в слове неверном
                Молчанья живая стена.
     
     Но там — за пределом молчанья,
                Где свет закипает в крови,
     Бессмысленны все ожиданья, —
                И нет ожиданья в любви.
     
     КАК БЫ ОСЕННЕЕ
     
     Топят дачи… Вот и снова осень!
     А на сердце пакостный восторг:
     Будто в море топят броненосец,
     Будто в поле поджигают стог.
     
     Но прости моё безумье Боже!
     Как Отец— Творец, а не Судья…
     Эту осень, жизнь свою итожа,
     Надо встретить, не боясь себя.
     
     Надо вновь с собою разобраться,
     И кого— то заново спасти…
     Но до поля пёхом не добраться,
     И до моря полем не дойти.
     
     Топят печи нелюди и люди,
     И в моей участвуют Судьбе,
     И дежурный демон словоблудья,
     Как и встарь, присутствует везде.
     
     И в стране, уставшей от утопий,
     В эту осень, как и в старь, крадут.
     Но, быть может, никого не топят,
     Но, быть может, никого не жгут…
     
     КРЫЛАТЫЙ ЛЕВ
     
     Над стынью полночного сада
                крылатые рати светил.
     И разве душа виновата,
                 что душу Господь позабыл?
     
     Душа без надежды заглянет
                под сень одиноких дерев,
     И явью пред нею предстанет
                крылатый, блистающий лев.
     
     И Небо мой дар пожалеет,
                но жёстко расставит слова.
     И, вздрогнув, душа просветлеет
                под взглядом крылатого льва.
     
     Я знаю, душа не вернётся
                под сень одиноких дерев!
     Но ликом ко мне обернётся
                крылатый, блистающий лев.
     
     Над стынью полночного сада
                крылатые хоры светил…
     И разве душа виновата,
                что душу Господь позабыл?..
     
     НЕЗРИМОЕ — ЗРИМОЕ
     
     Незримое тёмными зимами,
                В неладный и сумрачный час,
     Нелюдными и нелюдимыми,
     Проулками длинными— длинными,
                Всё дальше уходит от нас…
     И зримое чёрными льдинами
                Корёжит вселенский каркас.
     
     А где— то за чащами стылыми,
                Где сном обращается свет,
     Навеки прощаются с милыми,
     И в схватке с незримыми силами
                Всё зримое сводят на нет,
     Где только огни над могилами
                Приветно мигают в ответ.
     
      КРАЮ ПЕРЕЛЁТНЫХ ПТИЦ
     
     Холодно в доме пустом ружью.
                В реках темна вода.
     Лебеди — к снегу, гуси — к дождю
                Осенью как всегда.
     
     Я ещё встречусь не раз с тобой!
                Сбиты замки границ.
     Но забывает нашу любовь
                Край перелётных птиц.
     
     Я ещё встречусь навек с тобой!
                В сердце не прячь испуг.
     Над головою моей седой
                Птицы летят на юг.
     
     Лебеди — к снегу, гуси — к дождю.
                В рощах — седая тьма.
     Холодно в доме пустом ружью,
                И впереди — зима…
     
     ***
     
     Зыбкая прозелень озими,
                светом остуженный сад.
     Чёрные листья над озером
                к берегу не долетят.
     
     Листья безвестного дерева
                 падают в стынь, не дыша.
     Но до безвестного берега,
                может, дотянет душа.
     
     Небо холодное светиться,
                озеро в листьях черно,
     И раньше времени встретиться
                здесь никому не дано.
     
     Светится облако белое,
                меркнет озимовый свет…
     К берегу, к берегу, к берегу
                там, где и берега нет!..
     
     ***
     
     Надежду и веру теряю,
                Но множу безверье на ноль.
     Молчанью слова доверяю,
                И смерть обращаю в любовь.
     
     Теряю, бессчётно теряю!
                Над золотом слов не дрожу.
     Несчётно себя повторяю —
                И найденным не дорожу.
     
     А кто— то себя не теряет,
                Не знает сумы и тюрьмы,
     Ноли на ноли умножает —
                И тьму извлекает из тьмы.
     
     И в недрах житейского ада
                Любовь обращается в смерть.
     Но думать об этом не надо,
                Не надо сегодня и впредь.
     
     Не верю надеждам бесплодным.
                Не верю! Но верую вновь!..
     И в Слове воскресну свободном,
                И в смерти воскреснет любовь!
     
     ***
     
     Жил мечтою, — чтоб всё раньше, раньше, —
     И вперёд без страха — дальше, дальше!
     
     И мечталось до ознобной дрожи
     С каждым годом быть в любви моложе.
     
     Чтоб всю жизнь любовь меня любила,
     Чтоб душа любовь не позабыла.
     
     Но сегодня, дни свои итожа,
     Не желаю быть себя моложе!
     
     Дорожу до дрожи каждым часом, —
     Пусть всё позже и с большим запасом.
     
     Пусть всё будет позже, позже, позже!
     Без мечтаний до сердечной дрожи.
     
     И смотрю в глаза себе без страха,
     Как восставший из земного праха.
     
     И без страха душу забываю, —
     И в любви навеки погибаю…
     
     ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
     
     Всё дальше тихие снега,
                Всё глуше помыслы мятежные…
     Во тьме родные берега
                И льды тревожные, бесснежные.
     
     Там за рекой любовь живёт, —
                И сердце до озноба молодо,
     А утром ледоход снесёт
                Дурной зимы пустую голову.
     
     Всё это сгинуло, как сон, —
                Любовь и помыслы мятежные.
     Но свет летит из тех времён
                На льды тревожные, бесснежные.
     
     Прости, что не сумел спасти!
                Но не был я последней сволочью…
     И снова речку перейти
                Ещё смогу весенней полночью.
     
     ЛЮБОВЬ— ДОРОГА
     
     В одиночестве перед Богом
                Равнозначны юность и старость.
     Где осталась одна дорога, —
                Ничего уже не осталось.
     
     Всё вобрало в себя движенье, —
                Напряжение и мельканье.
     И летящие отраженья
                Обращаются в Зазеркалье.
     
     А в потёмках чужого сада
                Всё безмолвно и недвижимо.
     Здесь томится в любви не надо
                Тишиною недостижимой.
     
     Распадаются отраженья,
                И дорога летит за мною.
     Пожирает себя движенье,
                Чтобы стать навек тишиною.
     
     И навек в любви перед Богом
                Равнозначны старость и юность,
     И из бездны любовь— дорога
                С пол дороги ко мне вернулась.
     
     НЕЗЕМНЫЕ ЦВЕТЫ
     
     Неподвластен уму тайный смысл красоты,
     И темны, и тревожны виденья любимых.
     На заре ледяной неземные цветы
     Распускаются в долах незримых.
     
     Никому не спастись от последней любви!
     Не спастись ни в земной, ни в иной круговерти.
     Но цветы неземные не топчи и не рви, —
     Подари их любви после смерти.
     
     В МЕСТАХ НЕОТДАЛЁННЫХ
     
     Я не ищу. Я нахожу!..
     А что теряю, — то пустое…
     Без отвращения вхожу
     Туда, куда входить не стоит.
     
     Я сам себя давно не жду!..
     И в золотых потёмках сада,
     Вздыхая тяжко, не иду
     Туда, куда являться надо.
     
     Как много неотвратных мест!
     Но мест отвратных много больше.
     Но Бог не выдаст. Чёрт не съест.
     Как не сожрёт Россию — Польша.
     
     КОРОЛЮ РУССКОЙ ЭПИГРАММЫ ЮРИЮ ЛОПУСОВУ
     
     Вертит задницей, как бес,
     Головой, как глобусом.
     Всем без мыла в душу влез
     С эпиграммой Лопусов.
     
     
     В АЛЬПАХ
     
     Туннельное дуло. Пустое, чужое шоссе.
     И весело думать, что в смерти мы будем, как все.
     
     Горы изголовье. Обрыв — и прорыв в синеву.
     Последней любовью, как первой любовью живу.
     
     Пред вечною тайной становится бездною высь..
     А жизнь пролетает…
               Становится временем жизнь.
     
     Воронка туннеля. Подземные камни в росе.
     Альпийские ели в холодной, бесплодной красе.
     
     Любовь или вечность грядёт
               за Волшебной горой?..
     Туннель бесконечный становится чёрной дырой.
     
     В погоне за светом незримая явь наяву.
     Любовью последней, как первой любовью живу.
     
     Туннельное дуло. Чужое, пустое шоссе.
     Ни грома, ни гула… Становимся временем все.
     
     
     ***
     
     Я когда— то был себя моложе,
     Был когда— то я себя мудрей…
     Осень жизни, жизнь свою итожа,
     Надо встретить прямо у дверей.
     
     Вспыхнет свет в безмолвном древнем Храме.
     Я замру у Божьего крыльца.
     Роль героя во Вселенской драме
     Доиграть сумею до конца.
     
     И уходит жизнь моя всё дальше,
     И звенит серебряная нить…
     Никогда не быть себя мне старше!
     Никогда мудрей себя не быть!
     
     И таит слова любви молчанье,
     И любовью полнит тишину.
     И не Осень мудрую встречаю,
     А, как встарь, безумную Весну.