Олег Григорьев
МНЕ НАДОЕЛИ ВСЕ ОТТЕНКИ ЗЛА...
|
***
По лестницам безумных городов,
Невидимые в вывертах метели,
Скользят мои прошедшие апрели,
Как в кипени невиданных садов.
До самого весеннего тепла
Терпеть? О, Боже мой, какая скука!
В стволах деревьев кровь вскипает глухо,
Ломая заскорузлые тела.
И ты, тоска моя, пришла не в срок,
Проламывая лед струною тонкой,
Затеплила лампаду под иконкой
И ветер обратился на восток.
Мне стало жаль горящих изнутри
Домов, и тех, пылающих от жажды.
Их скорбный пепел пролетит однажды
Над Эйфелевой башней "Бон Пари",
Над Пушкинской, в бензиновом дыму,
И вовсе пропадет под каблуками.
И там ребенок, вдруг, прижмется к маме
От грусти, непонятной никому.
ОДА НА ВОСХОД СОЛНЦА
Где лотос белый средь лазурных вод,
Серебряный, как ранний небосвод,
Где роза пурпуром и росами одета,
Где к океанскому прибою, в час рассвета,
Выходит он, таинственный певец,
Сжигатель демонов бесчувственных сердец,
Где поднесет свирель свою восходу —
Там все готово к твоему приходу.
Еще вершины гор отражены
В глубоких водах утренней страны
И не тревожат ветер, пенье птицы —
Туманных грез — опущены ресницы...
И, каждый раз, я пропускаю миг,
Когда в зыбучем воздухе возник,
Спугнув природы медленные тени,
Внезапный росчерк юных сновидений,
Отпущенных тобой, умчавших прочь,
На синих крыльях, изгнанную ночь.
И ты восходишь с ложа пышных трав,
Грядущий день улыбкою признав.
***
Он перед князем положил клинок
И прочь ушёл. Он больше так не мог.
И чудились: Распятие и тьма,
И мысль о них, сводящая с ума.
Никто же в след ему глядеть не смел.
Светились лица белые как мел.
Лишь кто— то там, на крепостной стене,
Повел крылами чёрными во сне.
Он на пути не встретил никого —
Боялись люди взгляда одного.
И два крыла раскрылись за спиной,
Чтоб он покинул этот мир земной.
Он воротился в светозарный зал
На небеса. И Господин сказал:
Мой добрый Ангел, больше не спеши
Нести на землю свет своей души.
ГРУЗИЯ
Сонет
О, Грузия, волшебная страна…
Едва ты пробудилась ото сна
И грезишь, и твои туманны взоры,
И пеленой дождей укрыты горы.
И странно то, что к берегам Куры
Не странники несут свои дары —
Горят костры и бродит кто— то чёрный
Вблизи Мтацминды, словно призрак горный.
Горит огонь и мутен вод поток,
И ветры мчат на запад и восток.
Как долго им скитаться в дальней дали
И песни петь во мраке и в печали?
Красавица, очнись же ото сна
И красного не расплескай вина.
ОСЕННИЙ ПОЛЕТ
Воздушный змей летел, ныряя,
И осень плавилась в лесу,
Как будто песню предваряя,
Что я давно в себе несу.
Грустила скучная природа,
Но ветер нес настрой другой,
Переменяя время года,
Отвергнув скуку и покой.
И так же я, пройдя сквозь годы
И отрицая немоту,
Желанным воздухом свободы
Наполнил новую мечту.
Узнавший взлеты и паденья
На золотую мишуру,
С влюбленностью и вдохновеньем
Играл в смертельную игру.
Я выжил, я увидел небо.
К земле привязанный листок
Единственной краюхой хлеба
И тем, кому названье — Бог,
И тем обугленным кострищем
На фоне выцветших полей,
Где одичавший ветер свищет
Над скромной Родиной моей.
НАВАЖДЕНИЕ
Есть болото среди леса,
Где застойная вода.
Ровно в полночь, злые бесы
Собираются сюда.
Вязнет бор в сыром тумане,
Зачарован их игрой
Где— то рядом, на поляне,
Раздается свист и вой.
И, когда стихает пляска
Под разбухшею луной,
В омутах вскипает ряска,
Разнесенная волной.
Словно свита королевы,
Завиваясь в хоровод,
Вереницей выйдут девы
Из глубоких темных вод.
Нам печальны их напевы,
Холодят шальную кровь:
Это жалуются девы
На несчастную любовь.
Ходит с ними Заморока,
Увлекать честной народ,
И заглядывает в окна,
И скребется у ворот.
***
Не спится, ей опять не спится.
В туманной, гулкой глубине,
Стучит отчаянная птица
В калитку, в каменной стене.
Ей хочется запеть на воле,
От города подальше, в поле,
А в поле — ночь и ветра вой
И бездна бездн над головой.
На одиночестве, до дрожи,
Труды замешаны Творца.
И я, из дум, слагаю тоже
Черты знакомого лица.
Но, кисти почерк своенравный,
Выводит странный силуэт:
Не то орел парит державный,
Эльбрус ли облаком одет…
Иль попросту, в июньской рани,
Когда все спит и видит сны,
Мой старый дом возник в тумане
Из детской дальней стороны.
С ПУШКИНЫМ
Знакомец, но в обличье новом,
Мой добрый брат, мой мудрый друг,
Родник живой, звенящим словом
Со мной заговоривший, вдруг,
Ты оживил не поле брани —
Оттаял в сердце древний лед!
Так, за стихиями — стихами,
Творца созданье узнает.
Как будто, за пределом мира,
Я, звоном ямбов окружен,
Плыву в волнах Гвадалквивира,
Сраженный пеньем юных жен.
Цари и исполинов мысли,
В мерцанье вод отражены,
Очеловечились, зависли
В окне магической страны.
Их облик ясно проступает,
Там чувства бьются и кипят
Так, что, восторженный, не знает
На чем остановиться, взгляд.
И долго будут проявляться,
Плутать слова по ткани дня,
То жест, то образ — удаляться
В толпу людей вокруг меня.
Пестро и шумно, это море
Колышется из края в край!
Напевы русского ль приволья,
Печальный ли Бахчисарай?
И будем мы бродить повсюду,
С тобою, солнечный поэт...
Я замечтаюсь и забуду
Как пролетят те двести лет.
ОНА
Из вечернего елея,
Чуть блеснет звезда окна,
По заснеженной аллее
Приближается она.
За кудрявым мехом шубки
Волочит полу метель,
Где горланит в переулке
Полупьяная артель.
От внезапности ли, страха
Рядом взвизгнут тормоза:
Надвигаются, как плаха,
Эти чудные глаза.
Закачается пространство
Под кинжалами смычка —
Кто— то, страстный, лихо мчался,
Словно пуля у виска.
Золотится локон рыжий
На атласной коже щек,
Свет реклам стекает с крыши
На заснеженный ларек.
Приближаются ресницы,
Ночь, скамейка у двора…
В небе венский вальс кружится
И стенает до утра.
***
Мне надоели все оттенки зла,
Измучившие души и тела.
Художник, все темней твои тона,
Но бездну, ведь, не вычерпать до дна.
Не нужно красных, беспросветных дней!
Вглядись: они то — ярче, то — бледней,
Взгляни:
рассвет прозрачен над рекой.
Какая тишина, какой покой...
|
|