Анатолий Апостолов
ОЗЯБШИЙ АНГЕЛ
|
АНГЕЛ
Татьяне Апостоловой
Горит над заброшенной нивой
На пепельных тучах костёр,
Мой Ангел-хранитель стыдливо
Над ним свои длани простёр.
Но ангела угли не греют…
Здесь доброго слова не жди,
Здесь ветры студёные веют
И мёртвые хлещут дожди.
Здесь страждущим нет утешенья,
И честные здесь не в чести,
Здесь нет никакого спасенья —
Прости меня, Ангел, прости…
Прости за безрадостный вечер,
За ранний, осенний мороз.
Мой Ангел-хранитель, на плечи
Мою телогрейку набрось!
Вот кружка горячего чая,
А к чаю возьми сухари.
Прости, но я так уповаю
На дивные крылья твои…
У МЁРТВОЙ ДЕРЕВНИ УГОДЫ
У мёртвой деревни Угоды —
Не серый уральский гранит,
Там снег сорок первого года
Надгробием вечным лежит…
По тайным законам природы
Не тает тот снег никогда.
У мёртвой деревни Угоды
Летят как секунды года.
Под этою снежной плитою
Солдаты нетленные спят,
Но жалко бывает порою
Мне этих несчастных ребят,
Не знающих времени года,
Закованных в льдистый гранит
У мёртвой деревни Угоды,
Где совесть усталая спит.
Над ровной, холодной пустыней
Ни холмика нет, ни креста.
Лишь ветер здесь воет уныло,
Да где-то свистят поезда.
И только девятого мая,
Чтоб всех поимённо назвать,
Небесную хмарь разгоняя,
Спускается Божия Мать
На луг у деревни Угоды,
Где странный лежит монолит.
Под ним с сорок первого года
Дивизия юная спит…
ВРЕМЕНА
С недавних пор наш люд простой
В своей гордыне хамовитой
Разрушит всё, что ни построй,
И слижет имя на граните.
Диктуют нравы времена
И, занижая роль событий,
С камней стирают имена
Героев, временем убитых…
ПИКНИК
Пиликает гений на скрипке,
Бренчит аксакал на домбре,
Двуногие звери улыбки
Свои расточают толпе.
Так пошло, так низко и гадко,
Бессмысленно, горько, смешно,
Что корчится в муках украдкой
Эпохи моей полотно.
И мелкие люди повсюду —
У власти, в науке, в труде —
Стоят у российского блюда
И тянут ручонки к еде.
Как будто вовек не едали,
Того, что на блюде лежит,
Того, что когда-то отняли
Ценою смертельных обид,
Растоптанных трех поколений,
Истёртых в невидимый прах.
И повода нету для мщенья,
И давит накопленный страх.
И предки уходят в забвенье…
В тумане беспомощных слёз,
Я вижу их скорбные тени
На купе высоких берёз.
БИБЛЕЙСКИЙ ЯСЕНЬ
Ему и мне ещё страдать немало,
Но дерева Судьбы стихиям не сломить —
Оно не раз от зноя засыхало,
Оно не раз под ливнем воскресало,
Оно ещё от жизни не устало —
Ему Господь повелевает жить.
На свете ловких лесорубов много,
Но дерева Судьбы умельцам не свалить —
Ведь дерево Судьбы, посаженое Богом,
Один лишь Бог во власти погубить.
Под деревом Судьбы мы нищи и убоги,
Стоим, дрожим у своего порога,
Не в силах быт греховный изменить.
А дерево Судьбы всё гнётся и скрипит,
Под ним злой Каин был… бессмертием убит…
ПОЭТ
Обманули меня, исковеркали…
Но я долго обид не храню —
Я склеил разбитое зеркало
И узрел в нём иную страну.
В странно-мутном его отражении
Я увидел себя чужаком,
Эмигрантом в шестом поколении
И доверчивым дураком.
Помню всё, что сказал Городецкий,
Пригубив перед смертью вина:
— Не нужен мне берег советский,
Мне такая страна не нужна…
Не смотри на меня с укоризной,
И пора бы нам стать чуть мудрей,
Нелегко расставаться с Отчизной,
Утонувшей в крови сыновей.
Оболгали меня, исковеркали
И заставили гнить на юру.
Это старое, честное зеркало
Я с собою в дорогу возьму…
ЗИМОВКА
Юрию Куксову
Над зимником горит фонарь анахорета,
Над островом висит Полярная звезда.
Вселенная молчит. И только где-то
В ночи гремят устало поезда.
Уходит лето. Осени не будет.
Всё будет так, как надобно судьбе
И той звезде, которая нас любит.
Зима, наверно, будет в сентябре…
Завоза нет, бездарная путина,
В надёжный мех оделись острова.
Припасов нет, и бочек нет с бензином.
Бараки завтра пустим на дрова…
Скажи мой друг, не морок ли всё это?
В душе стучат на стыках поезда,
Съедает тьма фонарь анахорета,
Над головой дрожит Полярная звезда.
ПОБЕГ
Такое вовек никому не приснится,
И в мире нет зэка с такою судьбой —
Меня задержали у финской границы
Со сборником Фета и с бензопилой…
''Особо опасен и склонен к побегу'' —
Отмечено в деле и… на спине,
А я всё мечтаю о нарвикском бреге,
О жизни счастливой в рыбацкой стране.
О, зона лесная — повал и трелёвка,
Поверки, разводы под мат-перемат,
И снится всё чаще на шее верёвка,
Как выход, как бегство и как благодать…
Лесные делянки, флажки оцепленья,
Охранники только побега и ждут,
Но там, за флажками, я вижу спасенье
От этих колючих, безжалостных пут.
И снова бегу я, опять убегаю
На северо-запад в чужую страну.
Как мощно и кучно солдаты стреляют —
Спокойно, ребята, я весь не умру!
Неделю на вахте мой труп провалялся,
На труп мой мочились бухие менты…
Лишь месяц, как пёс, надо мною склонялся,
На раны мои, налагая бинты.
Потом меня скинули в мёрзлую яму
Под пьяный, глумливый и дьявольский смех…
И проклял я всех. Пощадил только маму,
И снова задумал свой дерзкий побег…
ДУША
Прощай, убогое жилище,
Чулан страданий и потерь.
Прощай, смиренное кладбище,
В иную жизнь открылась дверь…
Прощай, безумная обитель.
Навьючен груз. Рожок поёт,
Отброшен в пыль путеводитель -
Авось судьба не подведёт!
Душа растеряна немного,
С тревогой смотрит за порог:
Быть может, есть "туда" дорога,
А может, нет "туда" дорог?
ХОЛСТ ЭПОХИ
Господи, зачем нам эти тайны?
Здесь и там, за гранью бытия,
Плоть живёт молекулой случайной
Полсекунды… в радуге ручья.
Гаснут угли в пепельном закате,
Снулых душ пожухлые куски
Медленно плывут по перекату
В бездну направляемой реки.
Вижу неприглядную картину,
Вижу сквозь небрежные мазки
Стотысячелетнюю рутину
Насмерть убивающей тоски.
Кажется, всё ясно и понятно —
Холст эпохи яростно суров:
Совести бледнеющие пятна,
Сгустками чернеющая кровь;
Киллер просит помощи у Бога,
Хоспис строят добрые врачи,
Зэк, шутя, себе ломает ногу,
Сталин плачет в лужице мочи…
Господи! Передохни немного —
Глупых не спасай… и не учи!
МОЯ ЭПОХА
Каждый день в ожидании хамства
И густого плевка на чело
Я живу вне времён и пространства,
Я живу. Мне ещё повезло.
Повезло ли? Я это не знаю.
Только знаю одно наперёд,
Что в стране, где злодейство без краю,
Бесконечное хамство грядет.
Не хочу, наконец, не желаю
Виртуальности ваших идей.
Кое-как, как-нибудь выживаю
Под ухмылки дородных зверей.
Каждый день в ожидании хамства
И густого плевка на чело
Я живу вне времён и пространства.
Я живу. Мне ещё повезло…
Но безжалостны сердца отметки —
Повезло мне? Скорее, что нет…
Лишь синица на стынущей ветке
Может дать мне правдивый ответ.
ВИДЕНИЕ
Святая Татьяна явилась ко мне
В январскую слякоть на белом коне.
Но чистыми были одежды её,
Как солнце горело златое копьё,
На небе свинцовом сиял её Крест
И где-то чуть слышно звучал благовест.
Оставив на туче лихого коня,
Святая перстом поманила меня.
Робея, душа моя рухнула ниц,
Не смея поднять непослушных ресниц.
Но вот в благодатном сиянье Креста
Святая свои разомкнула уста:
— Я в руки твои силы Неба даю!
Супругу храни, как её храню!
И пусть этот крест и златое копьё
От бед защитят твоё с ней бытиё.
Довольно скорбеть и довольно страдать —
За всех отстрадала сполна Божья Мать!
Сказала и скрылась. Уздечкой звеня,
За тучей мелькнула фигура коня…
|
|