Лев Котюков (Лауреат Международной премии Святых Равноапостольных Кирилла и Мефодия) __ ПОД ЧЁРНЫМ СОЛНЦЕМ
Московский литератор
 Номер 12 июнь 2006 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Лев Котюков (Лауреат Международной премии Святых Равноапостольных Кирилла и Мефодия)
ПОД ЧЁРНЫМ СОЛНЦЕМ

     
     Доклад на 9-м, заключительном заседании
     Восьмой всемирной встречи писателей "Сила и слабость слов в диалоге с глобализирующимся миром"
     в Национальном дворце культуры (София) 15 июня 2006 г.

     
     Когда-то я в ответ на вопрос "Что есть свобода?" одного известного как бы философа, как бы болгарина, то ли Георгия Гачева, то ли не Георгия Гачева простодушно обронил: "Свобода — это отсутствие страха!" Брякнул с кондачка и даже остался доволен своим ловким ответом, ибо происходило сие на закате административно-командной системы, в преддверии царства дикого капитализма и вседозволенности. М-да, не зря поётся "…как молоды мы были, как искренне любили, как верили в себя." Но упорно мерещилось и, как ни странно, всё ещё мерещится. Блазнится что-то очень хорошее, несмотря на страх бытия как небытия, в гуле тектонических подвижек времени, таящих такие угрозы, которые не снились нашим, да и не нашим мудрецам. Неполнота личного и общего бытия томит души, обращает желаемое в невозможное, а возможное — в нежелаемое. И мало кому ведома истинная сила слова, и мало кто слышит набат вещих слов, ибо знание обращается в информацию, а вдохновение — в тупой профессионализм.
     Кто сказал, что свобода — отсутствие страха? Этот человек никогда не жил в свободной стране, мне очень жаль этого человека.
     
      "Сила и слабость слов в диалоге с глобализирующим миром" — тема Восьмой всемирной встречи писателей. Но мне кажется, что звучать она должна несколько иначе: "Сила и слабость проводников слова в противостоянии глобализму". Так будет точнее, вернее даже честнее, в конце концов, ибо сила Слова абсолютна, Слово от Бога, Слово — изначально и безначально, а глобализирующий, почти агонизирующий мир проходящ, поскольку, как сказано в Священном Писании "… проходят образы мира сего". Так что не будем лукавить и говорить о каком-то диалоге в глобализирующем мире. В сонме его чудовищных образов незрим образ Человека. Образ Человека, который должен "звучать гордо". И если в русской литературе образ лишнего человека был частным случаем, то образ Человека как лишнего в глобализирующем мире становится центральным, поскольку глобализму человек не нужен, а нужен потребитель и покупатель.
     "…Солнце останавливали Словом!
     Словом покоряли города!" -
     воскликнул в начале двадцатого века замечательный русский поэт-воин Николай Гумилёв. Но почему "останавливали", почему "покоряли" в прошедшем времени?! Неужели подсознательно поэт ощущал грядущее вселенское отпадение от Слова, ибо, положа руку на сердце, можем ли мы сказать, что наш славянский мир и европейское сознание нынче исповедуют христианские ценности? Ответ, увы, отрицательный. О христианских постулатах нет ни слова в так называемой конституции Евросоюза, слава Богу, пока не принятой.
     
     Жизнь жаждет смерти, но смерть жаждет нашей жизни. Глобализм жаждет лишь глобализма и обращает бесконечное в конечное. Глобализм и терроризм — близнецы-братья. И не надо думать, что я не знаю, о чём говорю. Я говорю только о том, что знаю, а о том, что думаю — молчу, ибо кто знает, о чём он думает? Чаще всего мы говорим о незнаемом, а думаем о знаемом, но боимся выразить это знаемое в Слове. Упорно боимся называть вещи своими именами. Общеизвестно высказывание: "Человек — мера всех вещей…" Но почему-то чаще всего это высказывание приводится в кастрированном виде. На самом деле это изречение Сократа звучит так: "Человек — мера всех вещей существующих и несуществующих!" Когда мы, наконец, сумеем это осознать во всей полноте, когда каждый осознает себя сосредоточием Вселенной, где центр — везде, а окружность — нигде? Может быть, тогда мы сумеем адекватно отвечать на вызовы времени и обращать призраки в ничто, а не материализовать их в общем бессознательном.
     Призрак глобализма шагает по планете. Призрак коммунизма бродил по Европе. Борьба с призраками подобна единоборству с ветряными мельницами. Призраки исчезают, а явления, породившие их, остаются. Давайте словом и делом постигать наше грядущее, дабы им не овладели призраки лжеслов типа — права человека, общедемократические ценности, демократические стандарты и т.п.
     Пресловутые права человека обращаются в права человека без человека и ввергают цивилизацию в рабство греха. У человека и человечества нет никаких прав перед Богом, ибо жизнь — дар Божий, и надобно говорить не о мифических правах на словоблудие и вседозволенность, а об обязанностях и долге перед Всевышним.
     Принцип глобализма — хорошо то, что выгодно. Но, увы, увы, то, что порой сверхвыгодно — совсем нехорошо. Глобализм — это наглое торжество двойных стандартов во всех областях бытия.
     В полной мере это проявляется и в литературе. Многие поэты для удобства переводчиков и в погоне за популярностью освоили так называемый верлибр, вернее лжеверлибр, ибо настоящий верлибр — удел великих мастеров, таких как Уитмен или Рубен Дарио. А некоторые наловчились писать верлибры сразу на английском языке. Например, одна присутствующая на встрече южнославянская поэтесса. И напрасно её американский муж показывает мне на пальцах "козу", подобно Черчиллю. Как бы намекая на победоносность верлибров своей милой супруги. В ответ я ему тоже показываю "козу", но пусть он не думает, что моя коза символизирует нашу общую Викторию. Пусть подумает о рогах, которые могут запросто произрасти на его прогрессивной американской голове, если я снизойду до переводов его грациозной супруги с английского на русский.
     Двойные стандарты проявляются и в выступлениях наших соседей из ближнего зарубежья, очень озабоченных самостийностью родного языка. Но странно, — разоблачая какие-то имперские амбиции (с ударением на первом слоге), они не только выступают на русском языке, но и между собой общаются отнюдь не на мове. Подобные им инженеры человеческих душ — не борцы, а добыча глобализма. И отрадно, что в нашем Отечестве, слава Богу, не перевелись истинные подвижники духа, такие, как выдающийся мыслитель нашего времени Владимир Иванович Гусев, чьи ученики присутствуют на этой встрече, такие как замечательный русский поэт Владимир Бояринов, чья переводческая работа на деле, а не на словах противостоит так называемому глобализирующему миру, и прибывший на встречу вместе со мной молодой Максим Замшев, чья поэтическая звезда только восходит. И не страх бытия, не надежда, как следствие страха, а завещанная нашим национальным гением тайная свобода хранит нас.
     
     Поэзия обращает количество в качество в отличие от масскультуры — прислужницы глобализма, обращающей качество в количество. Но так называемому "идеальному", то есть глобальному обществу поэзия не нужна, а поэты — тем более. Об этом прозорливо говорил ещё в античные времена великий Платон. Впрочем, термин "идеальное общество", подаренный нам Платоном тысячелетия назад, весьма сомнителен, как и сомнителен термин "демократия", исторгнутый на свет Божий рабовладельческим строем. Поэтому я постоянно заключаю слова "идеальное общество" в кавычки и открывать их не собираюсь. На сей счёт и без меня мудрецы найдутся.
     Но если всё-таки следовать логике Платона, то современный Евросоюз — пародийное подобие рухнувшего СССР — помаленьку обращается в настоящее "идеальное общество", поскольку истинная поэзия в Европе сходит на нет. Исходя из современной реальности и темпов евро-"шизации", человеческой жизни вполне достаточно для искоренения поэзии как проявления Божественного Духа. И это не тёмный футурологический прогноз, а жёстко расчисленное грядущее, ибо дети в Западной Европе стихов практически не пишут. "Идеальному обществу" не нужны трезвые мечтатели, но необходим безумный человек-покупатель. Такое целенаправленное преображение человека творящего в человека покупающего явно не кончится торжеством абсолютного добра. Чем это кончится, загадывать просто не хочется, ибо обращение мононациональных стран Европы в многонациональные уже сейчас ставит такие глобальные вопросы "глобализму", что тень грядущего порою кажется чёрным солнцем.
     
     Забытый ретивыми поклонниками в литературной суете, кумир шестидесятых годов прошлого века, мужественный Эрнест Хемингуэй в своей Нобелевской речи сказал:
     "Жизнь писателя, когда он на высоте, протекает в одиночестве. Писательские организации могут скрасить его одиночество, но едва ли повысить качество его работы. Избавляясь от одиночества, он вырастает как общественная фигура, и нередко это идёт во вред творчеству. Ибо творит он один, и, если он достаточно хороший писатель, его дело — из дня в день видеть впереди вечность — или отсутствие таковой".
     Замрём на миг во тьме с закрытыми глазами, откроем глаза — и без страха вглядимся в грядущее, ибо человек — машина времени, и грядущее — в нас, равно с вечностью и с голосом нашей совести.
     Искра вечности Божьей светится в каждом из нас. И дай нам Бог, хоть малым светом озарить погибающие души и обозначить свет живым.
     И — за глобализм!.. За глобализм Человека! Да услышится голос Человека над поруганными землями, над отравленными водами под слепнущим уходящим небом! Да возвестит голос Человека о надежде и спасении в борьбе с мировым злом и одиночеством, и золотое Солнце победы закроет чёрное Солнце погибели в Новом Небе над Новой Землёй.