Владимир Фирсов __ ВСТРЕЧА С НЯНЕЙ. Поэма
Московский литератор
 Номер 24, декабрь, 2006 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Владимир Фирсов
ВСТРЕЧА С НЯНЕЙ. Поэма

     
     
     Подруга дней моих суровых,
     Голубка дряхлая моя,
     Одна в глуши лесов сосновых
     Давным-давно ты ждёшь меня...
     
     ...Но я плоды моих мечтаний
     И гармонических затей
     Читаю только старой няне,
     Подруге юности моей...
     
     ...Выпьем, добрая подружка
     Бедной юности моей!
     Выпьем с горя, где же кружка,
     Сердцу станет веселей!
     
     Из стихов, обращенных к любимой няне Александра Пушкина, Арине Родионовне Яковлевой, умершей незадолго до кончины поэта.

     
     
     
     
     ДУЭЛЬ
     
     
     Тишина заткнула уши.
     Пистолет в руке молчит.
     Надоело сердцу слушать,
     Как оно в висках стучит.
     Тут и грянул выстрел громкий!...
     И остался жить в веках,
     Отозвавшись на потомках,
     На моих больных висках.
     
     
     ***
     
     Пушкин выстрелил!
     Взмыли вороны,
     Скорбным криком озвучив снега.
     Вздрогнул Пушкин — грядут похороны,
     И дорога до них не долга...
     
     На лице у поэта — не слёзы,
     И не снег седины в волосах.
     Это иней стекает с берёзы,
     Как минуты в песочных часах.
     
     Конский храп в забытье он не слышит.
     И сквозь времени вечного бег
     Чует смерть,
     Что так холодом дышит
     В неподъёмные чашечки век.
     
     Это рок иль чудовищный случай?
     — Промахнулся... Он шепчет в бреду:
     — Ах как жмёт
     Пугачёвский тулупчик!
     К императору в нём не пойду!..
     
     Кони встали. Поди, ненадолго.
     Пушкин морщится, вслух говоря:
     — Никакого тебе Бенкендорфа,
     Ни Дантеса,
     Ни даже царя.
     
     Кони встали на Мойке.
     У дома,
     Где последний поэта приют,
     Где всё так незнакомо-знакомо
     И часы ещё временно бьют.
     
     Тишина затмевает рыданья.
     Сам собой возникает вопрос:
     С кем же Пушкин назначил свиданье,
     А кого просто случай занёс?
     
     Кто с советом пришёл,
     Кто со словом
     В тот журнал, что поэт издавал.
     — Проходите, — он шепчет.
     И снова
     Взором гаснущим видит провал.
     
     И от боли о смерти мечтает.
     В голове: "Не пора! Не пора!.."
     Чьи-то руки по телу блуждают,
     Ах, да это же все — доктора...
     
     Он, чуть-чуть отдыхая от боли,
     Мутным взором обводит гостей,
     Что явились по собственной воле
     В ожидании добрых вестей.
     
     Вот, ссутулившись по-стариковски,
     Не скрывают ни боль, ни печаль
     И Василий Андреевич Жуковский,
     И Владимир Иванович Даль.
     
     С ними грезится Пушкину снова
     То, что памятью сердца зовём —
     Сенокосное лето Кольцова
     Вместе с дельвиговским соловьём...
     
     Пушкин просит студёной морошки.
     — Где же няня?..
     — Ах, да… умерла.
     Знать, в Михайловском пусто лукошко,
     Что она для него же сплела...
     
     После смерти — все души нетленны:
     Пушкин верил — за гранью светил
     Вседержитель, Создатель Вселенной,
     Сам Христос и её приютил.
     
     Упокоил её со святыми.
     Царство Божье пожаловал ей,
     Да, Арина — красивое имя,
     Но для Пушкина — нету родней!
     
     Не была крепостной, а свободной
     Та Арина, что с юности знал,
     Та, которую он принародно
     Лишь по имени-отчеству звал.
     
     В ней он видел всю прелесть России,
     Где жила красота, доброта.
     Да, вот няню покинули силы,
     Без неё уж Россия не та.
     
     Без неё будто реки всё мельче,
     Без неё и народ —
     Да не тот.
     Без неё даже старенький мельник
     Грустных песен своих не поёт...
     
     Врач глядит на Данзаса* бесстрастно,
     А в глазах застывает слеза.
     И в бессилии Арендт со Спасским**
     Друг от друга отводят глаза.
     
     Нет надежды. Надежда на Бога,
     Но во всём вездесущая Смерть,
     Без усилий находит дорогу
     К тем,
     Кому суждено умереть.
     
     Пушкин бредит.
     В себя не приходит.
     Губы шепчут невнятно стихи.
     Коридорами памяти бродит.
     Коридоры темны и глухи...
     
     Скрип саней.
     Он бросается в сани.
     Кони мчатся, и путь их далёк.
     Там вдали за холмами, лесами
     В чьём-то доме
     Горит огонёк.
     
     Он не может гореть без причины!
     Как корабль на огонь маяка,
     Мчатся кони.
     В окошке — лучина.
     Как светло от её огонька!
     
     Так и веет теплом от окошка.
     Пушкин слышит, как печка гудит.
     Там не кот с Лукоморья,
     А кошка,
     Умываясь, на лавке сидит.
     Торопливо гостей намывает...
     Навсегда, знать, он в гости пришёл
     К милой няне — милей не бывает!
     К ней, "голубке", дорогу нашёл.
     Неужели она, в самом деле,
     И её ли он видит в окно?
     Вот склонилась она за куделью,
     Завертелось веретено...
     
     Пушкин смотрит в окно, как в тумане:
     Няня делом родным занялась.
     — Родионовна! Милая няня!
     Наконец ты меня дождалась!
     
     Как привычна герань за окошком:
     Родионовна Сашу ждала,
     Если кружку,
     Лукошко с морошкой
     Для свидания с ним
     Припасла...
     
     На часах
     Не кукует кукушка,
     Для неё
     Нет ни ночи, ни дня…
     
     И последнее выдохнул Пушкин:
     — Дайте няню,
     Пусть нянчит меня!
     
     

      « Данзас — секундант
     ** Арендт и Спасский — лейб-медики