Константин Ерофеев __ МУ НА ОСТРОВЕ (немного о кинофильме "Остров")
Московский литератор
 Номер 01, январь, 2007 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Константин Ерофеев
МУ НА ОСТРОВЕ (немного о кинофильме "Остров")

     
     Весьма заметным телесобытием начинающегося года стал фильм Павла Лунгина "Остров". Очевидно, что фильм сделан с претензией как на рафинированный интеллектуализм "просвященных", так и на нестареющие идеи "православия и народности", доступные рядовым зрителям (я не случайно забыл второй элемент "уваровской" триады — идею "самодержавия" — о ней чуть позже). Это фирменный почерк режиссера Лунгина. Таковы его фильмы "Такси-блюз", "Луна-парк" — искупавшие зрителя в реализме чернухи начала 90-х. И "Олигарх" — "житие" Бориса Березовского. Вынуждая зрителя стать причастником всех "мерзостей русской жизни", утягивая его на самое дно, где гнездятся немыслимые пороки, автор (вкупе с отечественными и западными культуртрегерами) настаивает на неком надмирном смысле своих произведений.
     Известна несложная фабула картины. Монах Анатолий (Петр Мамонов) в 42-м выдал фашистам и собственноручно расстрелял своего боевого товарища Тихона, дезертировал из армии и нашел себе приют в забытом Богом маленьком скиту на острове "у самого синего моря". Там, беспрестанно каясь в грехе убийства, получил дар прозорливости. Вместе с ним живут настоятель монастыря Филарет (Виктор Сухоруков) и иеромонах Иов (Дмитрий Дюжев). В 76-м в монастырь приезжает чудесно спасшийся теперь уже адмирал Тихон (Юрий Кузнецов). Привозит с собой бесноватую дочь (Виктория Исакова), которая получает исцеление от монаха Анатолия, а сам монах узнает в адмирале своего товарища. Понимая, что Господь "не попустил" его когда-то совершить душегубство, монах Анатолий "с чувством полного удовлетворения" умирает.
     Центральной темой фильма является грех и покаяние. Но авторы боятся найти исчерпывающий ответ на проклятые русские вопросы "Кто виноват?" и "Что делать?". Слишком уж тривиален грех и слишком скоро навязано зрителю всепрощение. "Ну, подумаешь, убил офицера… Ведь такой молоденький… Жизнь-то одна у нас… Война все спишет… Да и когда была она, война-то эта… Он ведь теперь монах, в монастыре живет, кается, молится за всех за нас…". Не так ставит проблему греха русская классика. А если не под дулом пистолета совершил убийство? А если сам вызвался? Сам на соседа настучал? А если до конца жизни не каялся и молился, а по кабакам жизнь прожигал? А если и в последний свой день не встретил свою спасшуюся жертву? А если до конца не избавился от удушающего страха?
     Не убедителен и образ главного героя. Солист рок-группы "Звуки Му", "юродивый русского рока" (как его называют) Петр Мамонов пришел с "уставом" заумия и надуманности андеграундной культуры в "чужой монастырь". Старец Анатолий как бы юродствует юродствуя. Под маской очередного "божьего человека", скрывает еще какое-то лицо. Часто "деревенский сумасшедший" монах, нетактично и жестоко обличающий грехи окружающих, показывает себя весьма практичным и трезвомыслящим советчиком, оставляя на время юродствование. Но и в этот момент он не "сам свой", чудовищный груз фобий и воспоминаний вынуждает его лицемерить и в моменты искренности и дружелюбия. Это весьма естественно для монаха Анатолия, ведь он кается лишь перед Абсолютом, Его прощение важно для старца. А с людьми… Многократно и дежурно монах кается за все мелкие грехи и обиды. То и дело слышишь: "Прости меня, брат. Давай помиримся". Но не слышно слов покаяния перед народом, страной (как бы высоко это не звучало). Но страна-то (то самое советское "самодержавие") да и сам народ в фильме отсутствуют. Действие с равным успехом могло бы разворачиваться в Японии в средние века. Народ же представлен придурковатыми и лукавыми посетителями старца, не верящими ни во что святое, но на всякий случай испрашивающими "благословения" на новый грех. Это весьма сильная сторона фильма. Не каждый рискнет показать лицо бездуховности и обрядоверия обывателя. Но, позволяя нам посмотреть на себя в зеркало, не дается картина катарсиса, очищения, исправления. Таков и "финальный совет" старца: "Живи, как живешь. Только греха большого не делай". Т.е. живи "премудрым пескарем", ничтожеством, в окружении своих мелочных грехов, разве что не убивай никого.
     Немного об атмосфере самого фильма. Мы привыкли к тому, что "новорусский" кинематограф дает нам яркую картинку (с использованием компьютерных спецэффектов) лишь в "героических блокбастерах". А фильмы про серую и беспросветную "жисть" преподносят исключительно в блеклых и невзрачных тонах. Таков и весь антураж фильма. Ни одной яркой сцены, ни одной громкой фразы, ни одного цветного блика. Скучен и звуковой фон. Отечественные пастыри поспешили отнести все это к несомненным достоинствам картины. Ведь показан-де не боевик, а истинное православное трудничество и смирение. Но, боюсь, зритель поймет сию высокую идею по-своему: нам плохо, а в церкви и еще хуже, зачем туда идти. Да вот только русское Православие не ограничивается "постничеством". Это и громыхающий голос протопопа Аввакума из полыхающего сруба. Это и огненный столп, из которого в критические дни 41-го Божия Матерь заклинала митрополита гор Ливанских Илию передать Сталину требование прекратить нападки на церковь как единственный залог спасения России от поражения в войне. Это и священники, с иконами в руках шедшие в шеренге советских солдат в последнюю штурмовую атаку под Кенигсбергом. Это и чудо схождения Благодатного огня каждую Пасху.
     Что и говорить, нет в фильме ни торжествующего "православия", ни патриотического "самодержавия", ни русской "народности". Нету и все тут.
     Немного жизни добавили фильму и весьма шаблонные монахи Филарет и Иов. Видимо, только избранные Вячеслав Тихонов и Иннокентий Смоктуновский могут одинаково убедительно сыграть простого деревенского парня и разведчика-интеллектуала, вора-праведника и принца Датского. "Братки" Виктор Сухоруков и Дмитрий Дюжев хоть бы и высшей помощью не смогли "переродиться" в добрых пастырей. Настоятель Филарет слишком лубочен, мелок, невыразителен, что-то в нем есть неискреннее, даже мошенническое. Церковный карьерист, готовый на все иеромонах Иов, завистливый и недобрый. О таких говорят, что он в Церкви "не ради Исуса, а ради хлеба куса". Такие "деятели" включились сейчас в самые темные махинации, прикрываясь именем церкви.
     Гораздо более убедителен и сложен адмирал Тихон Юрия Кузнецова. Что-то цельное и истинное вошло в фильм вместе с его появлением. Человек чести и долга, советский аристократ, оказавшийся на острове для помощи горячо любимой единственной дочери, искренне не понимает, для чего он сам разговаривает с монахами и что они от него хотят. С удивительным достоинством и благородством он выслушивает открывшегося ему Анатолия и дает ему прощение. Весьма примечательно, что лебезящий перед адмиралом Анатолий радуется не прощению, а лишь факту, что Тихон жив, и он, Анатолий, "освобождается от ответственности". И быстренько выпроваживает гостя из своей кельи-каптерки…
     Вслед за адмиралом и мы покидаем фильм с едва заметным чувством недоумения и горечи…