Николай Оболонский
СИЯЮЩИЙ КРУГ
|
БОЛЬ
Нынче правду искать на земле — бесполезно,
Утопили в болоте шкатулку чудес,
Ограждается кованым в кузне железом
Не дождавшийся Красную шапочку лес.
Мне теперь не гулять по опушке, как Пушкин,
И тебя не прижать к перезвону сосны,
Дальний голос напуганной, грустной кукушки
Не прольется росой по оплечьям Весны,
В поле птахам лесным
не клевать больше проса,
Им развесят кормушки с икрой по ветвям,
Здесь Христу не сменить поломавшийся посох,
Если вдруг Он, соскучившись, спустится к нам,
В РАЮ
Я только на картинках видел рай,
Его "живьем" никто не видел сроду.
Должно быть, он похож на огороды,
Где жита и гороха через край!
При жизни не разбаловав вконец,
Детей там кормят андижанской дыней,
А спать кладут в соломенной корзине,
Колеблемой дыханием овец,
А те, что уже ножками пошли,
От них, пытливых, в тихих классах рая,
Отшучиваясь, ангелы скрывают
Координаты матери-Земли,
ВОЛКИ
Ах, враз отказавшие ноги!
Ах, сердце — трухлявее пня!
Ничком я лежал на дороге
И все объезжали меня,
Одни только серые волки,
Притворной играя ленцой,
В низину стащили с пригорка,
Накрыв неостывшей овцой,
И таяли снежные комья
На скулах запавших моих.
Смотрю на людей исподлобья,
Оставшись случайно в живых.
***
Враки, что у них тонка кишка,
Непростой у дворников характер!
Листья в целлофановых мешках
Грузят на невыспавшийся трактор,
Мрачноваты, как в степи буран,
Словно в отступлении солдаты,
Утренний их выкроил туман,
Бородатых, несколько помятых,
В приглушенной влагой темноте,
Пахнущей березовой аптекой,
Я в скупых движеньях разглядел
Родовое древо человека,
Утверждая, кто ты на Руси,
Музою моею не воспетый,
Сдержанно один из них спросил;
— Командир, не будет сигареты?
Даже и по Млечному Пути
Продвигаясь в Царствие помалу,
Не имеешь права обойти,
Что напротив сердца болью встало.
ВЫСШИЙ ПИЛОТАЖ
Напевая: — Гуд бай, о бэби!
Ты, горючку пока не сжег,
Кувыркаясь в морозном небе,
Напиши крупно слово "Бог",
Белой птицей подброшу книжку,
Заберусь на сосновый сруб,
Кто сказал, что в земле Покрышкин?!
Что уже не тот Кожедуб?!
ДЕТДОМ
Борису Щербину
Раздышался июль луговою истомой,
Эхо жизни другой шелестит вдалеке,
По щелястым полам многодетного дома
Ночью бродит печаль со свечою в руке,
То накроет, вздохнув, чьи-то легкие ножки ,
То поправит подушку и вытрет слезу,
В окна скоро рассвет посиневшей картошкой
Обозначится здесь, словно дед на возу,
Пухлый, заспанный шмель прогудит в повилике,
С чердака упадет запашок старины,
Няня выключит гимн, натирая мастикой
Коридоры большой беспризорной страны.
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
Прахом лета пути замело,
И занятия кончились в школе,
И за пробой земли НЛО
Приземлился на чистое поле,
Схоронив на Воздвиженье мать
И на БАМе сорвав поясницу,
Раззуделось тебе поискать
Свое счастье, где нам и не снится,
И ступил за сияющий круг
С колотящимся бешено сердцем,
И открылся задраенный люк
И впустил человека согреться.
На запрос осторожных небес
За тебя поручился компьютер,
И когда ты внезапно исчез,
В камышах призадумался хутор.
КАЗАК
Без коня, с переметной сумой,
С проржавевшими ножнами сбоку
С того света пылил он домой,
Со мной встретился в поле широком,
Верно, горя хватил через край,
Да и здесь ему будет не легче,
Чем тебе не понравился рай?
Перед ним нам похвастаться нечем,
Откровенный, как рев на лугу,
Как лягушка на выданье в луже,
Засмущался: — Скучал по врагу,
По картошке в "мундире" на ужин.
***
На краю деревенского вальса,
Не кляня за невзгоды судьбу,
"Слава Богу! Хоть раз отоспался!"
Улыбнулся покойник в гробу.
Почесалась о прясло лосиха,
Прогудел высоко самолет,
И опять в этой заводи тихо,
И тоска вновь веревочки вьет.
Сквозь проемы обломанных веток
Заслезились деревни огни.
Собираюсь здесь жить напоследок,
Отмечая зарубками дни.
Я на днях насадил топорище,
В "Военторге" купил сапоги.
Пусть меня больше в центре не ищут,
Под глазами запудрив круги.
***
Николаю Дороге
Повеяло запахом дома,
Свекольной ботвой огородов.
На черной дороге солома
Просыпалась с пьяной подводы,
И вместо кусков поролона,
На свете живущие просто,
Ее, золотую, вороны
Таскают в тоскливые гнезда.
Проходишь со сладкою мукой
Творца, казака и скитальца,
И хочется с каждым за руку,
Прощаясь с теплом, подержаться.
Потом, очи синью замаслив,
Сыпнув на ранимое соли,
Как тыква, повиснуть на прясле
Глазами в озимое поле.
***
Памяти Николая Рубцова
Застегнув на все пуговки ватник,
Ловко справившись с мокрым узлом,
Там на лодке бездомности странник
От камней оттолкнется веслом.
Мужики — настоящие кремни —
Не промолвят ему ничего.
Скособочившись, окна деревни
С тихим плачем проводят его.
Выйдет с куклой на пристань девчушка,
С горки мельница вслед проскрипит,
Да с болота ударит кукушка,
Да потянется ворон в зенит.
ПАРОМ
Хрустом яблок палубу занозив,
На пароме лето перевозим.
У молодок пораспухли губки.
Плещутся малиновые юбки.
Усадив тебя, юнца, на бочку,
Поправляют стрелки на чулочках.
Брызжут смехом выгнутые кошки:
— Приучайся разбираться в ножках!..
Где-то говорливый, тут немеешь,
Сокрушаясь — плавать не умеешь.
СТОРОЖ АНТОНОВСКИХ ЯБЛОК
Ревность к прошлому ослабла
Из-за множества утрат.
Падалицей звезд и яблок
Ароматно пахнет сад.
Ветер звездочку задунет —
Всколыхнется небосвод.
Старый человек, как Бунин,
О рубаху вытрет плод.
И немножечко откусит
И, глаза закрыв, вздохнет:
— Скоро мне прощаться с Русью,
Сев на старый пароход.
Через боли и страданья
Шедший к нам который год.
В час молитв пред мирозданьем
Скрипкой сердца предстает.
|
|