Для чего в мире этом существует поэзия? А, может, и не только в этом мире?..
Господь один знает, а потому и даёт нам искру Божью — поэтический талант, дабы и мы прикоснулись к Великому знанию о непознаваем.
Зато бесы и начальствующие демоны, наверняка, знают обо всём на свете. И нас пичкают пустым знанием, подобно нам самим, не ведая Промысла Божьего. А может, ведая?! Кто ответит?!
Жизнь превыше смысла. Никто не знает, что такое жизнь. А те, кто лукаво думают, что знают нечто, — слепцы глухонемые, ибо они не понимают и никогда не поймут, что жизнь и время не нужны друг другу. Все мы — слабые, неверные тени вечности. Мы неостановимо исчезаем в вечности, но вечность не исчезает вместе с нами, — и случайное таится в неслучайном.
Не вздрогнула пока новая Россия от поэзии, как бывало и в Золотой, и в Серебряный век русской поэзии, но, наконец, вздохнула в полную грудь, — свет поэзии и поныне спасает наши души от мрака и погибели. И мера сему свету вечность. А супротив вечности — ничто ни демоны, ни бесы. Зримые и незримые, существующие и несуществующие, прошлые и грядущие.
А время?! Время — тень вечности. Категория жестокая, злая, но — увы! — необходимая. В поэзии время жестоко расставляет всё по местам, как бы способствуя кристаллизации вечности и выпадению в осадок бесчисленных громогласных глашатаев новой рыночной псевдокультуры.
Поэзия обращает количество в качество в отличие от масскультуры — прислужницы глобализма, обращающей качество в количество. Но так называемому "идеальному", то есть глобальному обществу поэзия не нужна, а поэты — тем более. И лишь Россия — локальная в своих земных пределах, но глобальная в духовной безбрежности, спасётся поэзией, ибо ничем иным, включая энергетическую, ядерную и финансовую мощь, ей не спастись от самой себя.
И вообще — не надо спешить окончательно спасать Россию. Не надо быть эгоистами... Надо и о потомках думать, дабы и у них была возможность отличиться на ниве спасения.
Вопрос спасения России был, есть и будет открытым. И никогда не закроется, и не разрешится, — иначе это будет совсем не Россия.
Тайны духовного мира художника... Ох, уж эти невыносимые тайны, ох, уж невыносимые открыватели сих тайн, легионеры чертовы! Что вы можете открыть?!
Что свобода — это отсутствие страха? Страха Божьего!!
Ну, уж увольте... Все ваши открытия — ложь, тщета и морок! Ваше призвание — сокрытие. Сладострастное, и безнадежное призвание. Подвизайтесь на сем поприще — и радуйтесь, что до смерти времени необозрима нива бесплодия. И оставьте в покое тайны вечности, тайну души творца, ибо сия тайна неведома самому творцу, — и неведение есть одно из условий истинного творчества.
ЛЮДИ ЛУННОГО СВЕТА
Эту жизнь не постичь, будто смерть,
Здесь в земном — неземное.
И мерцает полынная твердь
Под огромной Луною
Свет полынный пронзает насквозь
На околице лета.
И уходят из мира без слёз
Люди лунного света.
Лунный свет, овладевший людьми,
Исчезает в безлунье.
И последняя тайна любви
Достаётся безумью.
Не прозреть нам Господнии сны!
Не дождаться ответа…
И в бессмертье не помнят Луны
Люди лунного света.
Я стою возле чёрных рябин
С одинокой любовью.
Одиночество вечных равнин
Дышит чёрною кровью.
За Луной во вселенской крови
Брезжит вечное лето,
И хранят тайну вечной любви
Люди лунного света.
ПОЕЗД ЛЮБВИ
Сводила ты с ума Индийский океан,
И моряков, шутя, с ума сводила.
И вовсе не пленительный обман
Любви твоей таинственная сила.
Нет для тебя запретных, тёмных мест, —
Ты ослепляешь королевским взором.
Сошёл с ума с тобой морской оркестр,
Весь без остатка, вместе с дирижёром!
И чтоб с ума до срока не сойти,
Я превращаюсь в поезд одинокий.
И мчусь сквозь ночь, не ведая пути,
Чтоб схорониться от любви жестокой.
Не дай вам Бог со мной сойти с ума!
Не дай вам Бог в пути столкнуться с роком!
Ты поезд настигаешь, будто тьма, —
И пассажиры прыгают из окон.
А я, увы, один — не пассажир…
Я — во плоти безумной страсти поезд.
И ты во мне! И нам поёт эфир,
Что не совсем печальна наша повесть…
ПОКИДАЯ ОСТРОВ КИПР,
ВСПОМИНАЯ ОРЛОВСКИЙ ЦЕНТРАЛ
Мать мечтала, чтоб стал прокурором, —
Я, увы, прокурором не стал.
Но однако не сдох под забором,
Но однако талант не продал.
И прорвался, и — не подорвался
На фугасах горячих дорог.
И не сдал никого, и — не сдался,
И пробился сквозь морок тревог.
Мать мечтала, чтоб стал прокурором.
Я давно без мечты поседел.
Но не сдох под осенним забором,
А в Централе, увы, посидел.
Но пробился к последнему морю
И не сжёг все мосты за собой.
И о правде с лжецами не спорю,
И не спорю с бессмертной Судьбой.
Не рождается истина в спорах,
Но не зря, покидая Централ,
"Ходит время в больших прокурорах…" —
Я в сердцах про себя прошептал.
И всё чудится в хмари осенней:
Мать с укором стоит под окном,
И зелёные души растений
Воскресают во сне золотом.
В ТЕНИ ЗАБВЕНЬЯ
Тень забвенья чётче с каждым мигом,
И тускнеет незабвенья тень.
И давно с любимой, верной книгой
Не могу забыться ночь и день.
Не могу забыться чуждой жизнью,
И своей забыться не могу…
И живу один в родной отчизне,
Как чужак на дальнем берегу.
Я-то знаю, сколько мне даётся,
Я-то знаю, сколько мог бы дать…
И напрасно кое-кто смеётся
Там, где впору тихо зарыдать.
И томит нездешняя тревога,
И сады выходят из оград…
И в раю никто не встретит Бога,
Ибо Он давно спустился в ад…
ДЫМ ЗОЛОТОЙ
Пусть этот мир сойдёт во тьме с ума!
Не бойся тьмы! Прижмись ко мне скорей.
Нас не настигнет вечная зима,
Как ранний снег — последних журавлей.
Забудь о тьме! Скорей прижмись ко мне!
Дым золотой поглотит явь и сонь…
И ты — во мне, как облако во тьме,
И я — в тебе, как в облаке огонь!..
И тьма, и мгла осыпятся золой,
И вспыхнет поздний, медленный рассвет.
И ранний снег кружится надо мной,
Как прах сгоревших, журавлиных лет.
***
Не смотри сквозь слёзы на меня!
Не смотри сквозь золотые слёзы…
Не смотри, как смотрят из огня
Чёрные, обугленные розы.
Наши дни безумно коротки,
Наши дни безумны, как свобода…
Гул огня и дальний гул реки
Всё слышнее в сердце год от года.
В небесах воздушные цветы,
В небесах бессмертья свет победный…
Обо мне не думай горько ты,
Но представь, что этот миг — последний.
Ты не думай горько обо мне,
Ты представь, что это всё впервые:
Я целую всю тебя во тьме —
И целую слёзы золотые.
ДАР ЛЮБВИ
Стынут звёзд ледяные зёрна,
Озаряя забытый год.
И навстречу женщина в чёрном
Вдоль реки ледяной идёт.
В тот далёкий-далёкий вечер
Мне-то думалось: "Всё сбылось!.."
Шла, казалось, любовь навстречу, —
Оказалось — прошла насквозь.
Дышат мглой морозные годы.
Где ты, женщина в чёрном пальто?!
Дар любви и рабство свободы
Друг без друга давно — ничто.
Заплутали в ледовых вьюгах
Дар свободы и дар любви…
Все — ничто навек друг без друга.
Всё — ничто! Зови — не зови…
Стынут звёзд ледяные зёрна,
И никто никого не ждёт…
Но навстречу женщина в чёрном
По воде ледяной идёт…
ЗОЛОТАЯ ВОЛНА
Над родным бездорожьем, над округой лесной
Солнце — колокол Божий, Благовест золотой.
За холмами, снегами — неземная Весна,
И пылает над нами золотая волна.
Пусть грядёт непогода из-за северных рек,
В нас — любовь и свобода породнились навек.
Светоявь неземная объяла весь окрест,
И от края до края — золотой Благовест.
В золотой круговерти — золотые сердца,
И в любви, как в бессмертье, — безначальность Творца.
Эта жизнь повторится! Свет небесный в крови.
И душа не таится от последней любви.
И душа — в невозможном… И с душою земной
Солнце — колокол Божий, Благовест золотой.
***
Утешилась душа мечтами поздними,
Вздохнула над погибшим мотыльком…
За звёздами, за грозами, за розами
Никто уже не мчится босиком.
Мечты свои давно безумцы пропили,
И я устал безумцев хоронить…
И не с кем говорить об Аристотеле,
И не с кем о Сократе говорить.
И некого винить в бесчеловечности,
А годы синим пламенем горят…
Но слышу наяву, как бы из вечности:
С бессмертием безумцы говорят…
О СЧАСТЬЕ
Иные несчастьем, как счастьем живут,
И тёмной надеждой угрюмо томятся…
И только счастливые счастья не ждут,
И только счастливые счастья боятся.
И страхом любви переполнена жизнь,
И страстною жаждой бессмертья земного.
Но холодом дышит бесстрастная высь,
И нет ничего за душой, кроме Слова.
И я в этой жизни спасенья не жду.
Но вдруг вспоминаю в потёмках вокзала,
Как счастье своё ожидаю в саду,
И счастью — бессмертия Божьего мало.
Но в памяти день золотой берегу,
Где кто-то кричит мне в потёмках: "Не прячься!",
Где садом закатным в заречье бегу,
Как будто навек убегаю от счастья…
ДРУГОЕ
Друг другу верили наивно,
Наивно верили другим.
Но молодость промчалась ливнем,
И вера обратилась в дым.
И в бесконечной круговерти,
Где небо — вольтовой дугой,
Один другим стал после смерти,
Другой с рожденья был другой.
И я — другой, и всё — другое…
И где теперь друзья мои?
И золотое, дорогое,
Как бытие в небытии.
Глухая тишь в ночи бессветной,
И я у бездны на краю,
Как смертный с верою бессмертной,
Один пред Господом стою.
КОЛОКОЛА
Рождаются в земле колокола —
И полнят чудным пеньем дол и небо.
И опадает сумрачная мгла,
И прозревает над водою верба.
Колокола рождаются в земле,
Но чудным звоном осеняют дали.
И птицы оживают в зябкой мгле,
И отступают ложные печали.
Но вот молчаньем чудный голос стал,
И тишина объемлет явь живую…
А где-то льётся огненный металл,
Клокочет, обжигая плоть земную.
Спекается, дымится глинозём,
Но яви колокольной ждёт планета…
И образ зверя, явленный огнём,
В молчанье обретает образ света.
***
Мёртвое не объясняет живое.
Сжирает бездна наши числа,
Стирает время наши дни…
Тускнеют на погостах лица,
Молчат надгробья, будто пни.
И даты жизни полустёрты,
И некого о них спросить…
Не объяснить живое — мёртвым,
Да и живым не объяснить.
Но жизнь не ведает предела…
И здесь, в кладбищенской глуши,
Душа, как смерть вцепилась в тело,
Как будто в теле — жизнь души.
А кто-то в зарослях смеётся,
И кто-то думает своё…
И ничего не остаётся, —
Поскольку остаётся всё!..
***
Навек чужой в родном краю…
Но жив ещё в любви ответной.
И забываю жизнь свою
Во тьме сухой, в ночи бессветной.
А где-то тихая Луна
Всё ждёт меня за чёрным лесом,
Но всё забыв, могу сполна
Доверится словам чудесным.
Остаться в Слове неземном,
Не обратиться стылым дымом,
И повторить себя в ином,
И стать собой в неповторимом.
Но повторяясь вновь и вновь,
Твержу с прилежностью урода:
"Свободе не нужна любовь!
Любви не надобна свобода!..
В СУМЕРКАХ БОГОВ
О, Боже, всё предрешено!
Но я себя не понимаю.
Смотрю невидяще в окно,
К стеклу ладони прижимаю.
И отпечатки рук видны
Как бы с обратной стороны.
Там никого давно впомине,
Оттуда нет душе возврата,
Там — ни рассвета, ни пустыни,
Там — ни пустыни, ни заката.
Шипят песочные часы,
Гремят вселенские весы.
Себя не понимаю я,
Но что печалиться об этом…
Ведь смысл двойного бытия
Возможно и Творцу неведом.
И самого себя понять,
Как у любви любовь отнять.
Смотрю невидяще в окно,
Двоятся призрачные числа.
Но всё, что здесь предрешено, —
В грядущем не имеет смысла.
И сумерки чужих богов
Плывут рекой без берегов…
ГОГОЛЕВСКИЙ МОТИВ
Так как-то всё…
Н.В. Гоголь
Всё, брат, не так! Всё как-то так…
Поёт эфир во тьме тревожной.
Дорога. Родина. Бардак.
И это всё во длани Божьей.
И всё, как будто не своё
В глуши вселенского провала…
Но как-то остаётся всё,
Когда, казалось, всё пропало.
И нечего Судьбу винить,
И проклинать во тьме дорогу…
Ведь ничего не изменить!..
И слава Богу… Слава Богу!
ОБЛАКО В СОЛНЦЕ
Над Землёй одинокое Солнце встаёт,
Позабыв все другие планеты.
И безумное облако к Солнцу плывёт,
Как душа в бесконечное лето.
И неверны земные весы бытия,
И неверны слова оправданья…
В этом облаке — ты! В этом облаке — я!
В этом облаке — наше дыханье.
Обращается облако в солнечный свет,
И поют наши вечные сосны…
И в любви одиночества вечного нет!
И любовь, будто облако в Солнце…
НАВСТРЕЧУ ЖИЗНИ
Там, где разбился самолёт,
Сломал по пьянке дачник ногу.
Но жизнь идёт, но жизнь идёт, —
Одна выходит на дорогу.
И где-то там, в больших стогах,
Жизнь прячется от мокрой выси…
А я, как встарь, с дубьём в руках
Иду один навстречу жизни.
Бреду в ничто, как конь в пальто.
Ползёт за мной моя дорога…
И смерть хранит моё ничто,
Но смерть неведома для Бога.
К земле щекой прижалась высь,
Стогами облака зависли…
Но я иду сквозь смерть и жизнь,
Сквозь жизнь свою, навстречу жизни.
***
Звени, божественный глагол!
Все несчастливые — счастливы…
Водою талой полон дол,
В воде почти по пояс ивы.
И сны любви в дыму Весны
Уносят вздыбленные льдины.
Мы врозь для счастья не нужны,
Но надобны, когда едины.
Искрится старое вино,
Не меркнет время молодое.
Небытие — всегда одно,
А бытие — всегда двойное.
Любовь у каждого своя!
Но всем спастись одной любовью…
И в раздвоенье бытия
Жизнь обратится вечной новью.
Водою талой полон дол.
В дыму серебряные ивы…
Звени божественный глагол!
Все несчастливые — счастливы…
***
Пусть в запасе у нас не вечность,
Пусть сгорает наша Весна!
Но одна любовь-бесконечность
На двоих нам Богом дана.
Мы в любви земной — в невозможном!
Мы давно в невозможном, но —
Разделить бесконечность Божью,
Даже нам, любовь, не дано.
Нам дано бессмертье земное.
Что нам бесов завистных сонм?
Если ты — до конца со мною,
Если я — твой последний сон.
Эта жизнь мне ещё не снилась,
И потерян до срока ад…
Всё, что Бог даровал, как милость, —
Он вовек не возьмёт назад.
ВЕЧНОЕ ЭХО
Я выхожу из тьмы слепой,
К сосне высокой прислоняюсь.
И остаюсь самим собой,
Но сам в себе не повторяюсь.
Я обращаюсь сам в себя,
В дыханье сумрачного леса,
Где Солнце, медленно слепя,
Сожгло когда-то наше лето.
Там никого впомине нет,
Там всё давным-давно иное.
Но там — небытию в ответ
Не молкнет эхо неземное.
Восходит в небо чудный звук.
Душа наедине со Словом,
В седом безвременье разлук,
Пред вечностью в краю сосновом.
Внимает звуку мир иной.
Не молкнет эхо неземное.
И никого сейчас со мной.
И нет меня, — и все со мною.
***
Глаза в глаза… И горечь дыма…
А за окном чужая новь.
Но снова жизнь необъяснима,
Необъяснима, как любовь.
И вновь любовь не знает меры…
Но ты, любовь, навек со мной!
Живёшь во мне земною верой,
Томясь надеждой неземной.
Томясь божественною страстью,
Тая унынья тяжкий грех,
Забудь, что ты других несчастней!
Забудь, что ты счастливей всех!
Забудь, любовь, своё сиротство!
Не знает нашей смерти Бог.
В нас — бесконечность первородства,
В нас Божьей вечности залог.
Очнись, любовь! И что нам время?..
Всё отними, чтоб всё отдать!
И будь счастливей всех со всеми, —
Со мной изведав Благодать…
|
|