__ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ГЕРЦЕН – ПИСАТЕЛЬ, СОЦИАЛИСТ И ЧЕЛОВЕК («Круглый стол» в Литературном институте им. А.М.Горького)
Московский литератор
 Номер 09, май, 2007 г. Главная | Архив | Обратная связь 

АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ГЕРЦЕН – ПИСАТЕЛЬ, СОЦИАЛИСТ И ЧЕЛОВЕК («Круглый стол» в Литературном институте им. А.М.Горького)

     
     Участники беседы:
     заслуженный деятель науки Российской Федерации Ю.И.Минералов,
     доктор филологических наук, профессор МПГУ И.Г.Минералова,
     доктор филологических наук, докторант Литературного института С.А.Васильев,
     доцент Литературного института Л.А.Карпушкина, доцент Литературного института С.В.МолЧанова,
     доцент Литературного института О.Ю.Саленко.

     
     Ю.И.МИНЕРАЛОВ. Литературный институт располагается в доме, который принадлежал дяде Герцена, и в котором в апреле 1812 года Саша Герцен родился. Родился (по его собственному указанию в "Былом и думах") в той самой комнате, где мы сейчас сидим. Позвольте процитировать самого Александра Ивановича:
     "Рядом этих комнат достигалась, наконец, дверь, завешенная ковром, которая вела в страшно натопленный кабинет… В этом кабинете я родился… и в этом же доме родилась моя жена в 1817 году. Комнаты были перестроены, но подъезд, сени, лестница, передняя — все осталось, также и маленький кабинет остался".
     Здесь издавна была кафедра литературы. Затем, в 1987 году, когда тоже отмечался юбилей Герцена, в этой комнате создали было его музей, но "отменили" года через четыре. Вроде у начальства шла речь, что в институте тесно, мало площадей и тому подобное… Однако в таких случаях толкуют про одно, а думают нередко про другое. Коротко говоря, писатель Герцен был социалист, и это в одночасье стало тогда немодно. Хорошо хоть толпа каких-нибудь праздношатающихся запсихованных "демократов" не забрела тогда к нам во двор и не попыталась свалить памятник "сицилисту".
     Теперь тут снова кафедра, наша кафедра русской классической литературы и славистики. Музейная мебель, картины на стенах и прочее осталось, бережем в меру сил… Пять лет назад, проводя Первые Герценовские чтения, даже мемориальную доску на дверь повесили.
     Ну, вуз мы писательский, так давайте для начала о Герцене как русском писателе. А потом и о социализме можно: из песни слова не выкинешь.
     О.Ю.САЛЕНКО.
Характеристика Герцена, данная Достоевским в письме Страхову: "Он был всегда и везде поэт по преимуществу. Поэт берет в нем верх везде и во всем, во всей его деятельности. Агитатор — поэт, политический деятель — поэт, философ — в высшей степени поэт! Это свойство его натуры". Оценка Герценом равно как культурного, так и политического явления была во многом эмоциональная и субъективно-образная, то есть художническая по сути. Не умаляя значения его общественно-политической деятельности, отметим, что и в этой своей ипостаси он был поэтом в широком смысле.
     Л.А.КАРПУШКИНА. Герцен в знаменитом "Былом и думах" достиг виртуозного мастерства характеристики личности или явления буквально несколькими штрихами, но очень яркими, концентрирующими в себе целый "пучок" ассоциативных связей. Не случайно так восхищался стилем Герцена И.С.Тургенев: "Язык его, до безумия неправильный, приводит меня в восторг: живое тело". И как он умел находить свои слова там, где уже укрепился "интеллигентский" шаблон! Например, вокруг говорят и пишут (вслед за Белинским) "гуманно", а Герцен выражается по-русски: "человечественно"… Хоть и был другом Белинского, и считался западником.
     С.В.МОЛЧАНОВА. Но иногда с Герценом согласиться трудно. Какие суждения и афоризмы порой вылетали из-под его пера! Какие противоречия в пределах одного абзаца (в некрологе, посвященном смерти живописца Александра Иванова, автора "Явления Христа народу"):
     "Жизнь Иванова была анахронизмом", — говорит Герцен (это явно не похвала). Однако он тут же прибавляет, что "такое благочестие к искусству, религиозное служение ему с недоверием к себе, со страхом и верою мы только встречаем в рассказах о средневековых отшельниках, молившихся кистью, для которых искусство было нравственным подвигом жизни, священнодействием, наукой". Казалось бы, такие верные слова о "нравственным подвиге", так красиво сказано: "молившихся кистью"… Но ведь буквально тут же у Герцена следуют "вольтерьянские" утверждения, что византийская иконопись — якобы "лицемерие в живописи, ложь в искусстве", что она-де "растлевает вкус".
     Ю.И.МИНЕРАЛОВ. Да, личность Александра Ивановича Герцена не уместишь ни на каком "прокрустовом ложе". Весь из противоречий, но противоречия-то не бытовые — не от сумбура в голове, а диалектические, философские. Недаром был гегельянцем. Ходячее олицетворение гегелевской философии в каком-то смысле. Воплощенные единство и борьба противоположностей.
     И.Г.МИНЕРАЛОВА.
Действительно диалектик, хотя ныне диалектика, кажется, и в философии не в чести. Умел видеть время "разом" в его противоречивости, неоднозначности, увидеть и выразить, найти слова, обладающие свойствами документа и глубиной подлинной художественности….
     С.В.МОЛЧАНОВА. И все же можно лишь посочувствовать Герцену, что он не дожил до блистательных открытий, сделанных реставраторами иконописи, и до того, когда в 1895 году в Стамбуле был основан Русский археологический институт.
     Западноевропейские ризницы сегодня наполовину состоят из из вывезенных византийских святынь и произведений искусства. А Древняя Русь была прямой наследницей византийского утонченно духовного творчества, причем на просторах нашего северного государства византийский стиль очень быстро "обрусел". Разумеется, великолепный художественный язык Византии был чужд маскарадно-жеманной эстетике XVIII века, привычной Вольтеру. (Это ведь именно Вольтер буквально кричал, что византийское искусство "ужасно и безвкусно".)
     Ю.И.МИНЕРАЛОВ. Немного ушли в сторону, хотя я полностью согласен с сутью сказанного, которая, видимо, такова: наш Герцен куда как получше не нашего Вольтера будет…
     И.Г.МИНЕРАЛОВА.
Нам-то легко судить Герцена, глядя в прошлое из начала XXI века. Вспомним, однако, герценовское повествование об архитекторе Витберге и его несостоявшемся Храме Христа Спасителя на Воробьевых горах. Он был заложен 12 октября 1817 года. Проект широко обсуждался, в подготовке строительства принимала участие вся Россия… Герцен передает замысел Витбергова храма следующим образом: "Храм Витберга, как главный догмат христианства, тройственен и неразделен.
     Нижний храм, иссеченный в горе, имел форму параллелограмма, гроба, тела; его наружность представляла тяжелый портал, поддерживаемый почти египетскими колоннами; он пропадал в горе, в дикой, необработанной природе...
     На этом гробе, на этом разбрасывался во все стороны равноконечный греческий крест второго храма, — храма распростертых рук, жизни, страдания, труда. Колоннада, ведущая к нему, была украшена статуями ветхозаветных лиц...
     Над ним, венчая его, оканчивая и заключая, был третий храм в виде ротонды. Этот храм, ярко освещенный, был храм духа, невозмущаемого покоя, вечности, выражавшейся кольцеобразным его планом".
     Это словесное описание сделано рукой человека, глубоко чувствующего искусство, и притом искусство христианское, понимающего сакральный, бытийный смысл и того, и другого.
     Ю.И.МИНЕРАЛОВ. Ну, тут самое бы место вклиниться какому-нибудь "эрудиту" и напомнить, что Витберг-де был масон.
     И.Г.МИНЕРАЛОВА.
Масонство всегда охотно паразитировало на христианских идеалах и символах. Но от этого они, христианские идеалы и символы, ведь не становятся сами масонскими!
     С.А.ВАСИЛЬЕВ. Герцен — фигура в русской культуре очень неординарная. Будучи революционером, оставался дворянином и действовал не в интересах конкретного "класса", не предлагал просто "заменить" доминирование одного класса другим. По его самохарактеристике, в эмиграции "на краю нравственной гибели" его спасла "вера в Россию" — как целое. Решение назревших политических и экономических вопросов, по Герцену, не обезличит ее исторического пути: "Россия никогда не будет протестантскою. Россия никогда не будет juste-milieu" ("золотой серединой", франц.).
     И.Г.МИНЕРАЛОВА. Заподозрить его в неискренности, когда он размышляет о демократичности, мечтает о счастливой судьбе России, невозможно. Невольно сравниваешь его теми, кто в разное время в двадцатом веке оказался в эмиграции (второй, например, или третьей волны) и понимаешь принципиальную разницу в значениях слова "эмиграция" для него и через сто почти лет после…
     Ю.И.МИНЕРАЛОВ. Александр Иванович Герцен Российскую империю, понятно, не жаловал и мечтал заменить ее революционной республикой. А вот деятели второй и третьей волны, по-моему, в массе своей ненавидели Россию во всех ее проявлениях — и монархическую, и республиканскую. И небезвыгодно для себя лично с немалым успехом работали на развал любой России.
     С.А.ВАСИЛЬЕВ.
Герценовское писательское дарование — дарование огромное! — проявилось в нетрадиционных формах. "Былое и думы", с явными чертами художественности, компактным и выразительным слогом, тяготеют к дневнику, мемуарам, документу и вместе с тем — публицистичны и злободневны и — что характерно — философичны. Эта книга блестяще вписывается в ряд уникальных новаторских и синтетичных в своей основе произведений русской классики — "Евгений Онегин" А.С. Пушкина, "Мертвые души" Н.В. Гоголя, "Война и мир" Л.Н. Толстого, для которых невозможно найти единого и исчерпывающего жанрового определения.
     Ю.И.МИНЕРАЛОВ. Не забудем, что и Лев Толстой, работая над "Войной и миром", прямо использовал "Былое и думы", использовал как ценный мемуарный источник. Сравните то, как он изображает Наполеона, с тем, что говорил о наполеоновском верхоглядстве и позерстве Герцен.
     Сам Герцен Московский пожар пережил ребенком, но ведь его отец, пока младенец Александр с мамой сидели тут у французов в заложниках, ездил от Наполеона к царю Александру I в Петербург с письмом. Отец волей-неволей вынужден был со вселенским завоевателем лично познакомиться и имел что рассказать потом про него сыну.
     И.Г.МИНЕРАЛОВА.
Герцен, а вскоре и Тургенев, были "наши люди на Западе". Там еще ничего не знали о Достоевском, не знали даже и о Толстом, когда эти два человека уже представляли там Россию. Их внутреннее превосходство ощущали известные западные писатели и иные деятели культуры.
     Ю.И.МИНЕРАЛОВ. Поражает, с каким количеством крупных личностей сводила судьба Герцена! Вот уж кому было что рассказать современникам и потомкам как писателю. Дружил с Гарибальди, зато Карла Маркса недолюбливал, хоть и выступал бок о бок с ним на митингах (но кого Герцен терпеть уж подлинно не мог, так это увивавшихся вокруг Маркса "марксидов"). Не подлежит сомнению, что часто он, "в высшей степени поэт", ошибался в людях — допускал близко к себе ничтожества, да и сущих негодяев, резко расходился с людьми достойными, глубоко порядочными, но по-иному смотревшими на мир. Бывал необъективен… Но где вы встретите живого человека, свободного от ошибок?
     Л.А.КАРПУШКИНА.
Все-таки в оценках современников Герцен был чаще всего объективен и прозорлив. Это нетрудно проверить. Сравните, например, оценки в "Былом и думах" ряда конкретных людей с оценками этих же людей и событий в мемуарах декабриста Михаила Бестужева "Мои тюрьмы". Потрясающее единодушие, хотя писалось совершенно независимо друг от друга! Следовательно, соответствует жизненной правде.
     Хотелось бы еще обратить внимание на бестужевские мемуары, известные куда менее широко, чем "Былое и думы". Бестужев не просто фиксирует события, а формирует свою картину мира, художественно обобщает увиденное и встреченное в реальности. Герценовское произведение — оно вообще классика такого рода литературы.
     И.Г.МИНЕРАЛОВА. Что поражает в Герцене-прозаике: он, кажется, не стремится "конструировать" произведение, но его изложение фактов, избражение лиц и событий подталкивает читателя быть логичным в постижении и "чувства времени", и "героев времени", подталкивает к пониманию внутреней логики происходившего в его время в России и Европе, в мире вообще. Какая-то диковинная интуиция в определении внутренних, почти судьбоносных связей эпохальных вещей и частных случаев.
     С.А.ВАСИЛЬЕВ. Особая и принципиально важная составляющая культурного наследия Герцена — письма. "Письма из Франции и Италии", которые он вскоре после написания издал отдельной книгой, продолжают традиции Д.И. Фонвизина ("Письма из Франции"), Н.М. Карамзина ("Письма русского путешественника"), в новую эпоху разворачивают проблематику русского взгляда на Запад — элементы "притяжения и отталкивания".
     От этой книги, других писем и близкой к ним книги "С того берега", посвященной 15-летнему сыну Саше и на определенном этапе признанной писателем его "лучшей" книгой, многие нити тянутся к культуре отечественного серебряного века. Герцен завещает сыну "религию грядущего общественного пересоздания", передает эстафету жизнетворческого начала, характерного для русского культуры.
     О.Ю.САЛЕНКО. Ленин утверждал, что Герцена "разбудило и "очистило"" восстание декабристов (статья "Памяти Герцена"). Он тут перефразирует, в публицистических целях изменяя по смыслу, следующую реплику самого Герцена: "Казнь Пестеля и его товарищей окончательно разбудила ребяческий сон моей души". Таким образом, очевидно, что Герцен говорил не о самом восстании декабристов, а о действиях властей и царя — его "разбудили" репрессии со стороны власть имущих.
     С.А.ВАСИЛЬЕВ. Понимание Герценом революции весьма масштабно, оно отнюдь не отождествляется с политическим переворотом. Это смена культур, цивилизаций, внутреннее, близкое религиозному, обновление человека. Отсюда готовность пожертвования чертами близкого лично ему культурного уклада и самопожертвования. Более поздние художественные размышления над сходной проблематикой В.Я. Брюсова ("Грядущие гунны") и А.А.Блока ("Скифы") восходят именно к Герцену.
     Ю.И.МИНЕРАЛОВ. Известно, что Герцен с особой антипатией относился к небезызвестному "революционеру"-убийце Нечаеву (называл его "змеей"). С каким же омерзением, будь жив, реагировал бы социалист Герцен на зверства грядущего гунна Троцкого и его людей (назову их "троцкидами" по аналогии с "марксидами")!
     Некоторые СМИ обожают упражняться по адресу В.И. Ленина с его "пломбированным вагоном". Но в этом вагоне с Лениным в Россию въехало "строить социализм" лишь десятка два партийных болтунов — вся его "армия". А вот про пароход Троцкого, на которым с ним вскоре затем прибыло из Америки в Россию, помнится, более трехсот боевиков (а трюм был набит кольтами, смит-вессонами, пулеметами "максим", винчестерами и пр.), — как правило, молчок! Между тем именно эта заезжая банда и возглавила сразу после Октябрьского восстания кровавый террор. Эта банда и ее последыши глумились над народом, пока в конце 30-х годов их не удалось сбросить. Воздух стал чище, и сразу приняли замечательную Конституцию (1938), всех уравнявшую в правах.
     Я СССР помню с начала 1950-х. Не раз говорил и повторяю тут, что это была чудесная страна. И кругом на улицах еще молодые фронтовики в орденах — многие их тогда носили постоянно. Они только что скрутили голову фашизму, спасли всю планету и знали это. Надо быть большим вруном-бесстыдником или зомбированным дурачком, чтобы сегодня лить на ту великую социалистическую страну грязь. Герцен полюбил бы ее.