Вилорд Байдов
КОЛОДЕЦ ПАМЯТИ
|
НЕ ЭТИМ ЛИ БЕССМЕРТНА РУСЬ?..
(евразийская мечта)
Победа! И погибшим — рай
На небесах, а всем, кто выжил,
Здесь, на Земле из края в край —
Блаженство! И мечты нет выше…
Победа — смерть махать косой
Устала в ненависти лютой,
Я сам, голодный и босой,
Мальчишкой помню те салюты:
Казалось, уж на этот раз
Наступит благодать земная,
И жизнь неведомо иная,
Коль живы мы, одарит нас…
Увы!.. Мы жертвовать спешим
Собой, семьёй, добром и кровом,
Самосожжением души
И к худшему всегда готовы,
А как чуть лучше — аллилуйя
Звучит всё громче, и, ликуя,
Держи равненье, медь — играй:
При нас грядёт на Землю рай,
Уж молний блеск, раскаты грома
И омовение дождём!
Но сердце ёкнуло знакомо
Как верный знак: напрасно ждём,
Всё — как всегда… Считаем раны,
Молчат угрюмо ветераны,
Забыт ли кто-то, кто-то — нет,
На всех — медали от побед…
А может, просто миф — победа,
Величье подвигов и жертв,
Не обмирала мать соседа,
Завидев страшный тот конверт?
Другое время, мненья — тоже,
Молвой изъеденный до дыр
Латает богатырь мундир,
И мода памяти дороже…
Нет благодати в этом мире,
Ни в нашем доме, ни в квартире,
Её нет в собственной душе,
И тянет в новый бой уже…
Триумфы сбывшихся побед
И несбываемость надежды —
Их вместе в наших душах след
В грядущее из жизней прежних,
В них удаль с грустью русских душ,
Манящие столь непонятно,
Цена победы, вероятно,
Не окупает райских кущ?..
Победа — пресыщенье смерти,
И рай — спасение души,
Несовместимы! Но, поверьте,
Мечта, что исстари кружит
Над нами русскою жар-птицей —
Вот-вот удастся ухватиться,
Мечом пробившись к славе вышней —
Нам по душе, мы рождены с ней…
Не этим ли бессмертна Русь?!.
РУСЬ, МНЕ БЫЛО ВИДЕНЬЕ…
(летние пожары 1999 г.)
Всё в России не так:
Чисто ад в небе ясном,
В ночь закаты не гаснут,
И за полдень туман,
Только это обман —
Ночь пожары пугают,
Днём дымы их не тают,
И ни капли росы,
Нет берёзы-красы,
Шелестеть ветру нечем,
И не скачет кузнечик —
На земле лишь зола…
Не повинен со зла
Глаз ни чёрный, ни узкий —
Мы живём не по-русски,
Не простив, не любя.
И, сжигая себя,
Русь уходит в болота,
Как бывало без счёта,
Чтоб напасть пережить —
Будет ждать и молить,
Чтоб огонь выжег семя,
Чтобы сгинуло племя,
И следы запахать…
Пепелища опять
Зашумят в ней лесами,
Встанут будто бы сами
Новый дом, новый сад,
Птиц потянет назад
Ветерком с юга вешним,
Мы им срубим скворечни
И часовню себе —
Вознесём до небес
Богу благодаренье,
Русь, мне было виденье
На ещё тыщу лет!..
ЗНАТЬ, НЕ ПОЗДНО...
С юго-западным ветром
Даль предстала виденьем,
И над нею заметна
Телебашни стрела,
За рекою, там ниже,
Над кварталов плетеньем
Небо солнцами брызжет
На церквей купола.
Будто дети, вдруг стая
Воробьёв прилетела
Из деревни и стала
Гомонить по дворам,
Нет привычного смога,
И Москва просветлела —
Лишь надежды немного
С ветерком пополам —
Дали заголубились,
И к нам солнце слетело,
Знать, не поздно хватились
Золотить купола...
ГДЕ ИЛЬМЕНЬ, ВЯТКА И ОКА…
Кто спорит, все мы из России,
И с той звезды — немного тоже,
Но есть, наверно, место всё же,
Откуда первые шаги?..
Что было меж звездой и Русью,
Каким богам молился предок? —
В колодце памяти так редок
О том пусть даже просто всплеск…
Конечно, прошлое знакомо
И по раките приозёрной,
И по воде, где омут, чёрной,
И по часовне на холме.
Я набредал на них, где Ильмень,
И за Окою, и у Вятки —
Казалось, всё игрою в прятки,
Но это был известный путь,
Которым мы прошли веками,
А я теперь ищу обратный —
Лоскут мне паруса квадратный
В тумане лет волнует кровь,
Там, на свинцово-сером море,
И под таким же точно небом,
Я понял, что я так и не был
В краях, откуда род веду,
Но память чует их за далью:
Мне снится борт ладьи смолёный,
Глубокий снится и солёный
Зажатый скалами фиорд…
Сознанье вечности разлуки,
Будь то звезда иль берег дальний,
Нам память грустью изначальной
Вложила в души и сердца,
И та загадочность, быть может,
Что в наших генах затаилась,
От этой грусти обратилась
Непостижимостью души?..
И пусть нам корни где-то в скалах,
На той звезде — немного тоже,
Нет ничего земли дороже,
Где Ильмень, Вятка и Ока!..
ТУМАН И ПАМЯТЬ
Как в чёрно-белом фильме на экране,
Там, за рекой, Нескучный сад в тумане
То исчезает, то мелькнёт на миг.
Туман, как будто памяти рукою,
Стёр город вместе с парком над рекою,
И — ничего, похожего на них.
Лишь берега с неведомою чащей,
Испуганными птицами кричащей,
И вёсел наших приглушённый скрип,
И хорошо, когда бы наших только,
А если рядом кто? Откуда, сколько?
Но замерли — и только птицы всхлип…
Здесь городу сегодня лет под тыщу,
Но пал туман, и снова будто слышу
Я те ладьи и сердца громкий стук
У горла где-то… Вдоль реки гуляю
С собакой и почти не внемлю лаю,
Но той поры я помню каждый звук…
У всякого — своя ладья в тумане,
И берег — свой, что и страшит, и манит,
Но память общая нас душами роднит:
Тот скрип весла стал нам на всех началом,
И берег тот стал нам на всех причалом —
Он самый, что теперь одет в гранит…
Там, за рекой, Нескучный сад в тумане…
Я ПРИНЕС БЫ ТЕБЕ ПОДСНЕЖНИК…
Я принес бы тебе подснежник,
Только жалко срывать — он первый,
Слов так много из сердца, нежных,
Захотелось тебе сказать.
Мне казалось, что так и надо:
Важно слово сказать красиво,
И с ответом придет награда
Из таких же красивых слов.
Но среди очень многих, лишних,
Пропадают слова о счастье,
Может быть, мы их даже слышим,
А дано ли понять душой?..
Счастье — если прощен был грешник,
Счастье — если минует вьюга,
Счастье — если расцвел подснежник,
Счастье — если с тобой — вдвоем!
|
|