Татьяна Уварова
ШАРИК ТИШИНЫ
|
***
Абрикосы звёзд качает
сад ночного неба.
Ты молчишь, как столб печальный,
глупо и нелепо.
Все твои былые страсти
ссохлись черносливом.
Ты забыл, что значит счастье.
А ведь был счастливым!
На тебя молились девки,
табуном ходили.
И танцульки, и припевки
вкруг тебя водили.
На тебя кидались бабы,
наливали водки.
— И красавец, и не слабый, —
хвастались молодки.
А теперь, как столб печальный,
ты стоишь нелепо.
Абрикосы звёзд качает
сад ночного неба.
БЕСОГОН
Баба Маня у разбитого корыта
В старом доме на краю села.
На иконе — бесогон Никита,
Наш святой, искоренитель зла:
Да как ловко бесогон Никита
Беса чёрного согнул в дугу!
Скуксился нечистый: морда бита
И вот-вот под зад швырнут в пургу.
А в полях, как волки, воют ветры.
Баба Маня никого не ждёт.
И поют дрова в печурке ветхой.
Только думка бабе сердце жжёт:
— Может, я не мать, а стара дура,
Коль не тянет детушек сюда…
Пустосмешка вместе с балагуром
В городе пропали навсегда.
Ни письма, ни весточки приветной!
— Колобродят, пьют, — шипит молва.
Но своей любовью безответной
Баба Маня до сих пор жива.
Молится перед иконой пылко,
Аж до пола головой поклон:
— Приведи мне деток на побывку
Хоть на день, Никита-бесогон.
ВСТРЕЧАЯ ОСЕНЬ
Мне не с кем говорить давно об Уитмене.
А ты с другими пьешь вино. Со мной надменен.
И ты во всем винишь меня, коришь в гордыне.
Клянёшься: вместе нам — ни дня!
Одна отныне…
Я с одиночеством сошлась счастливой парой.
Обиды свечечка сожглась почти задаром.
Забылись напрочь — гроз и слез твои уроки.
И, словно листики с берез, слетают строки.
И жаждет старая вина, встречая осень,
До дна испить бокал вина, ударить оземь!
***
Граненое стекло
Наполнил ты с избытком.
Я выпила до дна
Прохладное вино.
Ты излечил меня
Божественным напитком.
Что лгал и предавал —
Вдруг стало всё равно.
Рубиновый огонь
В груди восторгом пышет.
У монастырских вин,
Видать, особый хмель.
Грехи не тянут вниз,
Душа взлетает выше.
И кажется благим
Весь муторный апрель.
Забот плебейский груз
С усталых плеч слетает.
И в небе среди дня
Горит моя звезда.
Любовь, что берегла,
Как снег последний тает.
Прощай, мой Дон Жуан,
Теперь уж навсегда.
***
Денёчки досчитаны.
И машет мне лето
Платком малахитовым
Кустов бересклета.
В кармане билеты.
И шаг до вагона.
Куплю сигареты
В киоске перрона.
Не видно по-прежнему
Вдали силуэта.
Прощай, моё нежное,
Мятежное лето.
И хмель, и осока.
Тростник и крапива.
Летала высоко.
Глядела счастливо.
Как верится трудно,
Что всё уже спето.
Усну непробудно.
Прощай, моё лето!
ЖЕНА МОРЯКА
Шарик тишины хрустальной
О слова его разбился
В час, когда из дали-дальней
Мой любимый возвратился.
Он рассказывает пряно
О повадках океана,
О лазурных южных странах,
О причудах капитана.
Пьёт он бронзовое пиво,
Курит трубку костяную.
Стала я, как пёс, ревнива
И ко всем его ревную.
До чего же на рассвете
Поцелуи его любы,
Точно алых рыбок в сети
Жадно ловят мои губы.
Шарик тишины разбился —
В дом ворвалось счастье сразу.
Первый раз во мне забился
Сын его зеленоглазый.
***
Знаю, буду я в итоге
Ночевать в пушистой туче.
Стану крохотной, летучей,
В голубой прозрачной тоге.
Не прельщусь в тот час я боле
Тёплым кровом, доброй пищей.
И привыкну к светлой доле
Быть свободной, юной, нищей.
Только страшно заблудиться
В бесконечности Вселенной,
Где уже не повториться
Родине благословенной.
ЗОЛОТО
Золото любит себя.
Золото всех презирает.
Солнечным светом играет,
Ни по кому не скорбя.
Кто его в руки возьмёт,
Нет до того ему дела,
Вор, иль убийца, иль жмот,
Или продажная дева.
Только в руках золотых
Тонких душой ювелиров
Нежный у золота вздых,
Словно у ангелов Мира.
ИДУ НА ТЫ
Мой год собаки. Твой год кота.
Верно, я жажду драки.
Завтра иду на Ты.
Сыты мои собаки.
Целы твои коты.
Груди мои объяты
Панцирем золотым.
Руки и ноги в латах.
Завтра иду на Ты.
Мелки мои собаки.
Крупны твои коты.
Но, презирая страхи,
Завтра иду на Ты.
Будут в пылу атаки
Лаять до хрипоты
И победят собаки.
И побегут коты.
Будешь стонать во мраке
Под силой моей пяты.
Знай, что сильней собаки.
Знай, что слабей коты.
***
Иду уже дорогою обратной.
Но так и не доделаны дела.
И ближний все по-прежнему мне брат, но
Восторженность любовная прошла.
А ярмарка ликует за спиною:
И музыка, и клоуны, и торг.
Все тише, глуше, будто за стеною
Остался вожделенный сладкий торт.
Погашен лес из именинных свечек.
И месяц режет сумрак на куски.
Медлительных немолодых овечек
Не любят волки, полные тоски.
Не густо в сумке крупных ассигнаций,
Хоть славой медной бредит кошелёк.
Чего я жду?! Людьми забыт Гораций,
Который горы мудрости изрек!
|
|