Виолетта Баша __ ЭХ, ВОЗЬМУ-КА Я СЕСТРИЦУ-ТАЛЬЯНОЧКУ!
Московский литератор
 Номер 17, сентябрь, 2007 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Виолетта Баша
ЭХ, ВОЗЬМУ-КА Я СЕСТРИЦУ-ТАЛЬЯНОЧКУ!

     
     Моим бабушке и дедушке — Анастасии и Петру
      Всем ушедшим до срока
     Всем заброшенным деревням России
     
     Золотые купола, небо синее,
     Здесь березкам хорошо хороводится!
     Только слишком много лет над Россиею
     Злые тучи. Ну, когда ж распогодится?
     
     Эх, возьму-ка я сестрицу-тальяночку,
     Заиграю переливами звонкими,
     Синеокая, спляши нам цыганочку,
     Закружись между березками тонкими!
     
     Чтоб веселье разлилось пенной брагою,
     Не вином хмелея — соком березовым,
     Красоту я повенчаю с отвагою,
     Молодецкий чуб с девичьими косами!
     
     ***
     
     Домик в три окошка, старая скамейка,
     Каждый вечер Петр у крыльца сидит,
     Смотрит на дорогу: к горизонту змейкой
     Убегает трасса — грузовик пылит.
     
     А закат — в полнеба, а поля — без края,
     Там, за горизонтом, есть другая жизнь.
     — Шурочка там с зятем как живут, не знаю…
     С письмецом, дочурка, ты поторопись.
     
     — Трудно бабке стало, уж и не выходит
     Настенька. Картошку нынче докопал.
     На зиму нам хватит. Все тоска находит —
     Схоронить успеешь? Слаб я нынче стал.
     Домик в три окошка. Тихий свет из окон.
     С чугунком у печки бабушка кряхтит.
     В чугунке — картошка. Век, что Богом соткан,
     Огоньком в той печке скоро догорит.
     
     ***
     
     Грузовик проедет — и не видно солнца.
     Марево укроет полдень в тополях.
     И пылит дорога вдаль до горизонта.
     И цветет гречихой курская земля.
     
     В песенной сторонке синеглазых много.
     Расплескалась в душах поднебесья синь.
     Лето. Полдень. Детство. Дальняя дорога.
     Колдовские травы. Лебеда-полынь.
     
     В Солнцевском районе вправду много солнца.
     За селом Орлянка нежная заря.
     Вспыхнет ненадолго низкое оконце.
     Ночью за рекою огоньки горят.
     
     Есть одна деревня. Есть село такое...
     Может и сегодня помнят там меня?
     Только справлюсь с жизнью, разберусь с судьбою —
     Все хочу вернуться. Много лет подряд.
     
     Завари мне, мама, колдовские травы.
     Там, где у дороги дом родной стоял,
     Лебедой-полынью, горькою отравой,
     Поросла бурьяном рана пустыря.
     
     Нищая церквушка. Старая ограда.
     Заросли сирени пеною кипят.
     Позабыты-брошены две могилки рядом.
     Где-то в поднебесье высоко летят.
     
     Схоронили бабушку. Старика забрали.
     Все хотел вернуться, да не довелось.
     Горевал он молча, тихий и печальный.
     …А вернуться только мертвому пришлось.
     
     Ивами расплачется сторона заветная.
     Всполыхнет зарницами да прольется в синь.
     Две могилки. Родина. Песенка неспетая.
     …Вот она какая, лебеда-полынь.
      « * *
     
     Золотые купола, небо синее,
     Здесь березкам хорошо хороводится!
     Только слишком много лет над Россиею
     Злые тучи. Ну, когда ж распогодится?
     
     Что-то слишком много бед нам и горестей,
     Видно, выпало — не то, что задумано.
     Нам судьба — делить во всем это горе с ней,
     В песнях — плакать, в сказках — счастье придумывать.
     
     Эх, возьму-ка я сестрицу— тальяночку,
     Заиграю переливами звонкими,
     Настя, Настенька, спляши нам цыганочку,
     Закружись между березками тонкими!
     
     Чтоб веселье разлилось пенной брагою,
     Не вином хмелея — соком березовым,
     Красоту я повенчаю с отвагою,
     Молодецкий чуб с девичьими косами!
     
     Только вряд ли я найду ту тальяночку,
     Да девчонку где сыскать босоногую?
     И не пляшут уж давно здесь цыганочку
     Старый дед да две старухи убогие.
     
     Пьяный сторож лет под сто, в телогреечке —
     Уж не помнит, как зовут его, грешного,
      Каждый вечер тут сидит на скамеечке,
     — Выпьем что ли, — говорит, — распотешь меня.
     
     — Что ты, дедушка, зачем? Мало ль горечи?
     Душу выжечь торопиться не следует.
     — Ты не внучка ли Петра Поликарпыча?
     Он у нас тут лошаденкой заведует!
     
     — Да когда ж то было…— и замолчала я.
     Двадцать лет уж как в земле дед покоится.
     С ивы птица поднялась, прокричала… и…
     …Знать, не скоро на Руси распогодится…