Ирина Негина
НА ДАЛЁКИЙ МАЛИНОВЫЙ ЗВОН...
|
***
Вот такая я, милый… Женщина.
Это счастье и наказание.
Я такая — как мне завещано,
Как придумало Мироздание.
Надо жить, а порой — не хочется.
Но судьбу на кого же брошу я?
И гадает мне ночь-пророчица,
Что однажды отпустит прошлое.
В это свято зачем-то верую,
Хоть умею грешить намерено,
Но любовью своею первою
Я безумия эти меряю.
Ты прости мне улыбку осени,
Эти слёзы, что все исплаканы,
На бесстыдстве измятой простыни
Проступая к утру стигматами.
Не казни меня, милый, грешную,
(Я уже навсегда наказана.)
Отыщи мне фиалку вешнюю
И скажи, что ещё не сказано…
***
А может быть мир наш спасет красота —
Дарящих небес сокровенная сила,
Что прячется в тихой улыбке Христа
И женщины, той, что ждала и любила,
Что смотрит с полотен ушедших эпох
И пахнет сиренью грядущего мая,
Что слышится музыкой трав и стихов,
И лепетом детским и словом "Прощаю..."?
Не воля, не разум, не деньги, не власть,
А мудрая, вечная, хрупкая тайна,
Которая любит и мучает нас,
Храня от судьбы из глубин мирозданья.
Витает в пространствах земной суеты.
Не веря, что жизнь так пуста и безлика,
Бросается в пламень любви и весны
И бьётся за них до последнего крика.
От века завещано ей побеждать
В той схватке нелёгкой, так было и будет.
А если и к ней прикоснётся беда,
То кто же спасёт её, Господи? Люди?
Ведь милостью Божьей мы ищем мечту,
Дразнящую явью прекрасной и чистой.
Но если сумеем спасти красоту —
И мир наш спасётся и ныне, и присно.
***
...И я вошла неслышно и несмело,
Боясь тревожить сон твоих богов.
Прости, но я, как видишь, не сумела
Не покориться зову тихих слов.
Накрыв меня вуалью тёплой ночи,
Ты мне напишешь песню на песке.
И я пойму твой непонятный почерк
И запою на древнем языке,
О том, что здесь таинственно и влажно,
А сферы так прозрачны и легки,
Что нам с тобой, конечно же, не важно,
Что мы так безнадёжно далеки.
...И на песке оставив стыд и негу,
Я растворюсь в лазуревой волне,
А ты, познав и альфу, и омегу,
Забыть уже не сможешь обо мне.
***
Все поругано, продано, предано:
Идеалы, заветы, мечты…
И в полях, что засеяны дедами,
Не колосья встают, а кресты.
Где дороги, что были потеряны,
Те, что к Храмам ведут на Крови?
Где поступки, что могут измерены
Быть единственной мерой — Любви?
Времена, говорят, наши — смутные,
И столетье героев прошло,
Что всё чаще волнует минутное,
А о вечном… да как-то смешно,
Что почти неприлично о совести,
Об Отчизне, что только одна,
О достоинстве, чести и доблести,
Чем веками Россия сильна.
Что же детям поведать о жизни и
О чём нынче песни слагать?
За какие высокие истины
Вновь солдатам идти умирать?
Я не знаю… Но зорькою вешнею,
Потревожив обманчивый сон,
Мою душу больную и грешную
Успокоит малиновый звон.
И в поля заповедной безбрежности
Убегу по редеющей мгле
И заплачу от счастья и нежности
К этой богом забытой земле,
Опрокинусь в небесные просини,
И пойму, что опять и опять —
Вот за эти ржаные колосики
Сыновья будут насмерть стоять.
И стоять будут внуки и правнуки
За полей этих каждую пядь,
За рябины, озера и радуги,
За седую уставшую мать,
За детей и за руки, что дороги,
За свободу, за веру и честь.
И неправда, что кончились подвиги,
И герои, поди, еще есть.
Будем жить. Будем верить в хорошее
И любить до скончанья времен,
И бежать по колосьям нескошенным
На далекий малиновый звон…
***
Поверь, надежда — такая роскошь…
Поманит, стерва, издалека.
А жизнь-подруга все бьет наотмашь,
И не подняться нельзя никак,
Чтобы по звездам идти до сути
(Пускай не близко, но есть она!),
Сбивая ноги, врастая в судьбы,
Творя безумства и времена.
Давай, хороший, давай — за встречу
На перепутье крутых дорог.
(Не все, конечно, ведут на Млечный,
И не на каждой услышит Бог.)
Побудь немного со мною рядом
И слов изысканных не ищи,
Довольно стона, довольно взгляда
Из самой сини твоей души.
А я бы белой, а я — пушистой
Сегодня даже могла бы стать,
И очень верной, и очень чистой.
Ну что мне надо еще сказать?..
А за разлуку — до края, милый,
За то — чтоб все же пережила…
Хватило б водки, хватило б силы
И на тебя чтоб хватило зла.
Прости, любимый. Пора, мой грешный,
Я на прощанье шепну: "Пока…"
И стану доброй твоей надеждой,
Что вечно манит издалека.
***
Душа моя, подстреленная птица,
О прошлом не жалей и не печалься,
Ведь, может быть, однажды повторится
Гармония забывшегося вальса,
И, может быть, в объятьях камертона,
Познаешь струн погибельную силу,
А в чистом "ля" украденного стона
Услышишь голос, тот, что ты любила.
И, поспешив на тонику надежды
По мостику божественного грифа,
Взлетишь в бессмертье солнечным арпеджио,
Поверив снова консонансу мифа.
|
|