Марина Котова
БЕЛЫЕ СВЕЧИ
|
***
Разрушенные храмы Черноречья,
Как ваша кладка ни крепка была,
Со злобой вкупе глупость человечья
С лица земли вас начисто смела.
Но как в усохшей ветке образ почек,
Как мысль живет, когда конец речам,
Остался в небесах ваш тонкий очерк,
Духовным только видимый очам.
И вот в грозу, когда благоухают
Цветы и блещут ливня зеркала,
При свете молний стены проступают
И начинают бить колокола.
Так на лице увядшем и унылом
Того, кто схоронил свои мечты,
От слов любви, произнесенных с пылом,
Вдруг проступают юности черты.
***
Нет для меня загадочней минут
Вот этих утренних, пронизанных свеченьем, —
Как будто облачные рыбы в синь плывут
Рекой лесною с медленным теченьем.
Чуть шевельнет иная плавником…
Трава русалочьими волосами
Распущена…И водяным цветком,
На грани сна и яви зависая,
Я слышу то, что ночь, свои пазы
Законопатив мхом, мешала слышать ясно.
И представлялся мне родной язык
Шумящей глухо дебрей непролазной.
И опасаюсь лишний раз вздохнуть,
Чтоб чудо не спугнуть к досаде вящей.
А Слово открывается как Путь,
Как просека в густой еловой чаще.
***
Дичает сад. Теряет, что копил.
Почуяв буйной силы превосходство,
По всем дорожкам разбрелись репьи.
Смородину склевали воробьи.
Горька и зелена вода в колодце.
Ветшает дом. Повсюду грязь и сор.
Хозяин стар, а детям — горя мало.
В углу бумажная иконка в маках алых.
И Божья Матерь горько и устало,
Прижав Младенца, смотрит на разор.
Окно распахнуто. На подоконник узкий
Колосья трав роняют семена.
И чей-то призрак дразнит трясогузка,
В пыли горячей нежно семеня…
***
В магазине у станции купишь буханку ржаного.
Вдоль дороги в цветочном снегу увязают сады.
За день ссохлась душа, но к закату добравшись до крова,
Задышала свободней, как путник, испивший воды.
Этот тающий снег среди листьев блестящих и мокрых,
Тем прекрасный уже, что, возможно, исчезнет к утру.
Греешь руки о хлеб, а в тебя, как в открытые окна
Проникает морозная свежесть деревьев в цвету.
И не в силах уйти, все стоишь у чужого забора.
Он процежен сквозь черные нити вишневых ветвей —
Запах хлеба и сада — последний оплот и опора
Для души, искореженной ритмом, не свойственным ей.
Вспомнишь прожитый день, все его закоулки обшарив.
Тусклый свет монитора; пейзаж в запыленном окне,
Где придушенный смогом, унылый спешит горожанин
С чебуреком в желудке и курсом валюты в уме.
…И как милость небес — со строкою, что бьется в гортани,
Силясь выскользнуть рвущимся ввысь мотыльком,
Принесешь в свою комнату белое благоуханье
И буханку ржаного с прилипшим сквозным лепестком.
***
Худая женщина в кафе кинотеатра
Над золотистой рюмкой коньяку.
Она смешна и вся насквозь понятна
Резвящемуся здесь молодняку.
Под запах одуряющий попкорна,
Трезвон мобильных, глупость на лету
Отбитых фраз сутулится покорно,
Колени сжав, и смотрит в пустоту.
Ей видится — она цветок безвестный,
В лесу, где сила буйная права.
И затеняет всю ее подлесок,
И забивает сорная трава…
***
Разменяли мы вещее слово,
Вызвав злую усмешку врага.
Совесть вспыхнула ярко соломой,
Но от срама спасти не смогла.
Кто за блеск золотого улова,
Кто за чин, кто за черный ломоть,
Раскололи мы вещее слово,
Точно образ, где плачет Господь.
Ты да я — в стороне — лишь пеняли,
Что святыни свои не храним,
Только горькие слезы роняли,
Глядя, как надругались над ним.
А теперь нам и воля — не воля,
И не падает камень с души.
А беда над невспаханным полем,
Над продажной столицей кружит.
РУССКИЙ СНЕГ
Не наглядеться — словно все впервые:
Так светел сад, переходящий в лес.
Сосульки, точно рыбы ледяные,
Развешены сушиться под навес.
Вокруг сугробы, бродишь цапля цаплей,
Вытягивая валенки с трудом.
Чуть солнце — у сосулек с носа каплет,
И розовеет нежно старый дом.
И вдруг глаза защиплет, лишь заслышишь
Звук с колокольни дальней. Вот, опять…
Ах, только б не спугнуть, не расплескать
Вот этот миг, дарованный мне свыше.
Запечатлеть зимы молочный запах,
Покуда ангел этот сад хранит,
Покуда снег — пушистый зверь на мягких лапах
На толстой ветке яблоневой спит.
***
Был праздный день, цветения пора.
Марило так, что шел озноб по коже.
И разливал чубушник аромат,
Густой и желтый, чем-то с дынным схожий.
Куст диких роз, и тощ, и долговяз,
Был доведен шмелями до каленья.
В сырой крапиве, в лопухах увяз,
В земле испачкав локти и колени.
Ночным прибитый ливнем, он в тени,
Что пахла так приманчиво и сладко,
Прилег. И камушки, песчинки, муравьи
Его цветам набились за подкладку.
И ради роз, песчинок, муравьев,
Благоухания июля ради
Я вышла в сад с неначатой тетрадью,
Чтоб переплавить в слово бытие.
БОГАТЫРША
Ей шлем бы, кольчугу да латы —
И войско вести на врага…
На дачной платформе лопатой
Она разгребает снега.
Хоть лютая стужа, хоть ветер —
Ничем богатыршу не сбить,
В слепящем, как солнце, жилете,
Чтоб Ангелу легче хранить.
РЯБИНА
Меж черных кустов, к непогоде
Горюющих всяк о своем,
Рябина к дороге выходит
И кормит щеглов янтарем.
Пока торопливая стая
Пьет жар ее жадно, навзрыд,
В холодное небо врастая,
Раскинувши руки стоит.
А после, всплакнув втихомолку,
Предчувствуя сердцем пургу,
Сутулится возле проселка
Одна на багряном снегу.
Но с тихой мольбой вопрошая
О будущем небо и твердь,
Вновь будет просить урожая —
Весь мир накормить и согреть.
…За что уцеплюсь, чтоб не сгинуть,
Коль беды у самых дверей…
За тонкую эту рябину
На родине горькой моей.
***
Не привыкну никак, что живу,
Городские оставив кочевья,
Что могу за окном синеву
С ароматными хвоями черпать.
Так вот запросто, полным ведром
Набирать лучезарную бездну
Со стрекозкой, кукушьим пером,
С оседающим сором древесным…
***
То бури, то страшные сечи,
До дрожи небесной оси.
Но церкви, как белые свечи,
Горят испокон на Руси.
Горят на пригорках цветущих,
И в близости царских палат,
Во здравие ныне живущих
И в память о павших горят.
Горят, не сгорая, не тая…
А стены во мгле ледяной.
Но силы покуда хватает —
Нам путь освещают земной.
|
|