Виктор Крамаренко
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОЭМЫ ДМИТРИЯ ДАРИНА
|
Дмитрий ДАРИН. "Поспели травы". — М., ИПО "У Никитских ворот", 2008.
ЗамеЧательный русский поэт Дмитрий Дарин вновь меня удивил. В очередной, пятый, сборник, выпущенный издательством "У Никитских ворот", наряду с полюбившейся читателям лирикой и гражданственностью, вошли и четыре исторические поэмы, своим напряжением и масштабностью продолжающие традиции лучшей отечественной поэзии. Выстроенные в жанре драматического произведения, они не отпускают воображение до последней строки. На этом и основано моё удивление, я явственно ощутил себя в ту или иную эпоху, вместе с героями вершил историю страны, гордился доблестью воинов и преумножал её славу. Мне кажется, Дмитрий Дарин попал в точку, что бывает очень и очень редко в искусстве. Не силком, не какой-нибудь сверхзавлекаловкой он смог зажечь моё воображение и выключить его только на последней странице. Я прожил в эго поэмах несколько жизней и, надеюсь, ещё проживу, когда буду перечитывать.
Валентин Пикуль, восьмидесятилетие которого будем скоро отмечать, в письме к молодой писательнице высказал однажды мысль, что, не изучив эпоху, не зная мелких деталей и поворотов, не бросающиеся поначалу в глаза, но потом превращающиеся в нелепицу, не стоит браться за историческое произведение. Можно написать документальные, эпические, очень важные для самосознания народа вещи, но если хоть в чём-то допустишь неточность, читатель не поверит, и твоя работа в итоге окажется бесполезной. Дмитрий Дарин, мне кажется, сумел преодолеть этот комплекс смелости и бесшабашности, присущий многим молодым авторам. Его поэмы насыщены не только этими самыми деталями, колоритом, подчёркивающим тему, но и архивными знаниями, что, согласитесь, поднимают произведения на определённый уровень художественного мастерства. И притом, повторюсь, держат в напряжении.
Первая поэма книги "Отречение" охватывает судьбоносное для Российского государства время (с 1 марта 1917 по 17 июля 1918 годов) — с момента подписание Николаем II Манифеста на отречение от власти до расстрела царской семьи. Одна сюжетная линия показывает сомнения простых, но ожесточившихся солдат, которым предстояло слепо исполнить приказ Юровского и открыть дорогу к светлому будущему, другая — свет российской империи: председатель 4-й Государственной Думы М.В. Родзянко, Шульгин, Гучков, зачитывающий императору Манифест, и сам Император. Две линии, два мира, два разных русских языка. Один звучит из темени, нарочито простодушно и до ярости жёстко, другой — из света, предчувствующий скорую погибель. Один солдатским говором блудливо смакует раздевание княгинь, другой благородной речью подталкивает царя к отречению.
Дмитрий Дарин никого не оправдывает, не старается навязать свою точку зрения, он, как истинный мастер, рассказывает историю не именами, а поступками героев, и этим подкупает. Поэзия, тем более в драматическом произведении, не имеет права быть назидательной, не должна скукоживаться в костлявое плечо палача или прикрывать благодушие восхитительными тонами. Она должна нести зрителям правду.
Где-то я читал, что в каких-то иноземных архивах, обнаружили якобы письмо к дочери выжившего, тайно увезённого, царя, и он в этом письме всех, мол, прощает, ведь они "не ведали, что творили"… Чего только не придумают!.. Но голос за сценой с удивительной периодичностью нет-нет, да и возникает среди нас, оглушая совсем не колокольным звоном, а яростным звоном в ушах.
Во второй поэме "Перекоп" речь идёт о не менее важном событии в нашей истории, о Гражданской войне, о переплетении судеб командарма Фрунзе и батьки Махно, о совместной битве красноармейцев и анархистов за Перекоп. Всем известен факт, что первым орденом Красной Звезды был награждён командир добровольческой армии Нестор Махно, известна и печальная судьба многих военачальников Южного фронта, бок о бок воевавших с Михаилом Фрунзе. Корк, Блюхер, Смылга… не оправдавшие, так сказать, доверия народа, только командиры 1-й Конной армии Будённый и Ворошилов, дожив до глубокой старости, увидели плоды своих побед. И тем интересна поэма, что в ней они ещё вместе, и общий враг, засевший в крепости за перешейком, ими будет обязательно разбит. Но вот беда — враг-то такой же русский, вскормлённый той же землёй, теми же соками, что и они, только не отрекшийся от Бога и воюющий за Отечество, которого уже нет. Всех их — и красных, и белых, и махновцев — жаль. Примечательна в этом смысле сцена в госпитале русской армии в Мариуполе. В предчувствии скорого поражения и невозможности нарушить присягу офицеры, чтоб не потревожить тяжелораненых, тихо поют:
А над Россиею
Рассветы синие,
А по России всей —
Скрип сапогов.
Бредём мессиями
В расстрел босые мы,
И по России всей —
Скрип сапогов.
В третьей поэме "Стрельцы" Дмитрий Дарин переносит нас в петровские времена, в противостояние Петра и Софьи, в смуту и предательство.
Посягнувшая на царство, заключённая в Новодевичий монастырь, Софья выдаёт своего ближайшего сподвижника думского дьякона Фёдора Леонтьевича Шакловитого, бывшего при ней начальником Стрелецкого войска. Того, как и многих стрельцов, вскоре казнят.
И здесь Дмитрий Дарин никого не обвиняет, ни за кем не идёт.
Он показывает определённый момент истории и предоставляет читателю (зрителю) окунуться в ту мрачную эпоху дыб и ломки через колено, которая предвосхитила блистательные победы Петра I.
Чтоб самодержцу — да в матросские работы?
Такого Русь ещё не знала.
Какие странные заботы,
Иль дома дел осталось мало?
Совсем в другом ключе построена заключительная поэма книги — "Сказ о Донском побоище".
Именно сказанием, песней, былиной Дмитрий Дарин переносит нас в Куликовскую битву, к её началу — поединку богатырей Пересвета и Челубея. Дрожит поле Куликово, покрылась рябью Непрядва, замерли в ожидании оба войска…
Автор описывает только этот, самый, наверное, известный, поединок древности, самый значительный и поучительный для нас, в котором, как известно, одолел воин Мамая. Но чем всё закончилось?! Поражение Пересвета обернулось нашей общей победой, когда за сражённым русским богатырём ставали новые и новые пересветы. Ведь "мёртвые не имут сраму".
По преданию Сергий Радонежский перед Куликовской битвой всё войско князя Димитрия провёл сквозь святую воду Гремячего ключа (который и ныне существует и исцеляет страждущих), молитвой у источника придал силу каждому воину.
Мы сильны народом, и поражения нас только сплачивают.
Автор не стал углубляться, кто и на чьей стороне воевал. Известно ведь, что и с той, и с другой стороны были и русские, и татарские ратоборцы, говорят, что даже предводитель северных германцев князь Барбаросса воевал на нашей стороне. Кто ж его знает, как было…
А вот Пересвет в народной памяти жив и будет жить всегда, как символ доблести и благородства русского народа.
Прочтите исторические поэмы Дмитрия Дарина, вы откроете для себя новое имя в поэзии.
|
|