Анатолий Жигулин __ «ЖАРЧЕ ПЫЛАЙ, КОСТЁР!»
Московский литератор
 Номер 10, май, 2008 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Анатолий Жигулин
«ЖАРЧЕ ПЫЛАЙ, КОСТЁР!»

     
     ***
     
      Я часто слушал утром росным,
      Когда долины спят во мгле,
      Как шумно с ветром спорят сосны
      На голой каменной скале.
     
      И непонятно, странно было:
      Здесь даже травы не растут.
      Откуда жизненные силы
      Деревья гордые берут?
     
      И не ботаник в мудрых строчках —
      Пастух,
      Что здесь с рожденья рос,
      Помог найти мне самый точный,
      Простой ответ на мой вопрос:
     
      Они в гранит вросли корнями,
      И зной и холод с ним деля.
      Суровый, твёрдый этот камень
      Для них —
      Родимая земля.
      1959
     
     ***
     
      Мороз лютует три дня подряд.
      На трассе колымской костры горят.
      Шумно греется у огня
      Чумазая шоферня…
     
      О, Колыма!
      Край жестоких вьюг.
      Здесь легче шагать,
      Если рядом друг.
     
      Когда в непогоду не видно вех
      И стынет заглохший мотор,
      Здесь говорят:
      "Костёр — человек", —
      Если греет костёр.
     
      Здесь никогда не скажут: "Подлец".
      Здесь скажут,
      Как в сердце нож,
      Слова беспощаднее, чем свинец:
      "Лишних пят лет живёшь!"
     
     ***
     
     ...Усталые люди на пламя глядят.
      Могучие "Татры" надрывно гудят.
      Вцепились корнями в гранитный откос
      Младшие сёстры российских берёз…
      Владей моим сердцем,
      Навеки владей,
      Край жил золотых
      И железных людей!
      Сдирая с ушанки намёрзший снег,
      Смотрю сквозь пламя на гребни гор
      И повторяю: "Костёр — человек!
      Жарче пылай, костёр!"
     
      1960
     
      БУРУНДУК
     
      Раз под осень в глухой долине,
      Где шумит Колыма-река,
      На склонённой к воде лесине
      Мы поймали бурундука.
      По откосу скрепер проехал
      И валежник ковшом растряс,
      И посыпались вниз орехи,
      Те, что на зиму он запас.
      А зверёк заметался, бедный,
      По коряжинам у реки.
      Видно, думал:
      "Убьют, наверно,
      Эти грубые мужики".
      — Чем зимой-то будешь кормиться?
      Ишь ты,
      Рыжий какой шустряк!.. —
      Кто-то взял зверька в рукавицу
      И под вечер принёс в барак.
      Тосковал он сперва немножко,
      По родимой тайге тужил.
      Мы прозвали зверька Тимошкой,
      Так в бараке у нас и жил.
      А нарядчик, чудак-детина,
      Хохотал, увидав зверька:
      — Надо номер ему на спину.
      Он ведь тоже у нас — зека!..
      Каждый сытым давненько не был,
      Но до самых тёплых деньков
      Мы кормили Тимошу хлебом
      Из казённых своих пайков.
      А весной, повздыхав о доле,
      На делянке под птичий щёлк
      Отпустили зверька на волю.
      В этом мы понимали толк.
     
      1963
     
     ***
     
      О, Родина! В неярком блеске
      Я взором трепетным ловлю
      Твои просеки, перелески —
      Всё, что без памяти люблю:
      И шорох рощи белоствольной,
      И синий дым в дали пустой,
      И ржавый крест над колокольней,
      И низкий холмик со звездой….
      Мои обиды и прощенья
      Сгорят, как старое жнивьё.
      В тебе одной — и утешенье,
      И исцеление моё.
     
      1967
     
     ***
     
     Вот и снова мне осень нужна,
     Красных листьев скупое веселье,
     Словно добрая стопка вина
     В час тяжёлого, злого похмелья.
     Вот и снова готов я шагать
     По хрустящим бурьянам за город,
     Чтобы долго и жадно вдыхать
     Этот чистый целительный холод…
     Тяжелее струится вода.
     Горизонт недалёк и прозрачен.
     И полоскою тонкого льда
     Тихий берег вдали обозначен.
     А вокруг ни единой души.
     И обрывы от инея белы.
     И в заливе дрожат камыши,
     Словно в сердце вонзённые стрелы.
     
      1967
     
     ***
      А.Яшину
     
      Иду в полях. Куда — не знаю.
      Межой хрустящею иду.
      И всё о чём-то вспоминаю,
      И всё чего-то не найду.
      Наверно, я ищу рябину,
      Степной обветренный дичок.
      Вот подойду и сердце выну,
      Повешу сердце на сучок.
     
      И буду жить без слёз, без тягот.
      Дроздов весёлая семья
      Обрадуется цвету ягод,
      А это просто — кровь моя.
     
      1967
     
     ***
     
     Лает собака с балкона,
     С девятого этажа.
     Странно и беспокойно
     Вдруг встрепенулась душа.
     
     Что ты там лаешь, собака?
     Что ты мне хочешь сказать?
     Кто-то высоко, однако,
     Вздумал тебя привязать!
     
     Падает снег осторожно
     В белые руки берёз…
     Но почему так тревожно
     Лает привязанный пёс?
     
     Вспомнилась чёрная пашня,
     Дальних собак голоса,
     Маленький одноэтажный
     Домик, где я родился.
     
     1969
     
     ***
     
     Называлась улица
     Касаткина гора.
     Домики сутулятся
     На краю бугра.
     
     Революционные
     Митинги прошли.
     Авиационная —
     Гору нарекли.
     
     Жёлтая акация,
     Тишь да соловьи.
     Где тут авиация,
     Милые мои?
     
     Рядом церковь древняя…
     Но табличка та
     Памятником времени
     Стала навсегда.
     
     Время было дивное,
     Буйное, как хмель,
     Славное, наивное…
     Где оно теперь?
     1969
     
     ***
     
     Даль и душа прояснились.
     Стаял покров ледяной.
     Будто лишь только приснились
     Беды, что были со мной.
     
     Буду спокойней и проще.
     Буду учиться всерьёз
     У фиолетовой рощи
     Дымных февральских берёз.
     
     Все позабуду печали —
     Бедствий, разлук, похорон…
     Что там ещё накричали
     Стаи голодных ворон?..
     
     1975
     
     ***
     
     Последний вздох сентябрьской музы.
     Ракиты в чёрном серебре.
     Сухие былки кукурузы
     И грустный суслик на бугре.
     
     Стою, печально разминая
     Колосья пыльные в горсти.
     Прости меня, земля родная.
     За что — не знаю, но прости.
     
     Под тихий шелест листопада
     Над остывающим прудом
     Мне не стихи писать бы надо,
     А жить с тобой твоим трудом.
     
     Но я узнал иные шири,
     Не отказавшись от сумы, —
     Лихие просеки Сибири,
     Седые сопки Колымы.
     
     Там чёрный бор гудел тревожно,
     Мела пурга, беду суля,
     Но жить и там, конечно, можно,
     Там тоже русская земля.
     
     Там далеко, в тайге косматой
     Был у меня пушистый друг —
     Зверёк таёжный полосатый,
     Забавный рыжий бурундук…
     
     И я люблю одной любовью
     Тайгу и отчие поля.
     Одной душой, одною кровью
     Любовь оплачена моя.
     
     И дорог мне лесок далёкий,
     И дух степного ветерка,
     И этот суслик одинокий,
     Российский брат бурундука.
     
     1980