Эдуард Балашов __
Московский литератор
 Номер 18, сентябрь, 2008 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Эдуард Балашов


     
     … Смысл творчества, запечатлённый в зерне духа человека, заключается в самосовершенствовании. Когда зерно обретает пашню, ему нет иного пути, как расти. Писатель, устремлённый к преображению духа своего, вносит иное качество в слово, ведь творчество — это встреча с Творцом. Творческая реальность — увиденное вечно первым взглядом любви.
     
     НА ВСЕХ ПУТЯХ
     
     Всё что ни есть до капельки вместить,
     Располагая сердце на доверие.
     Любить, любить, на всех путях любить —
     Протягивать упавшим милосердие.
     
     Вернуть зверей на расстоянье глаз,
     Вернуть себе обличье человека.
     Любить, да так, чтоб полюбили нас
     Все твари предстоящего Ковчега!
     
     Исчадье ада. И его любить?
     Ввергаться в скверну? Быть ему полезну?
     Не может капля бездну напоить,
     Но взгляд любви с пути сметает бездну!
     
     НЕЗЕМНАЯ РЕКА
     
     Эту Мысль переплыть
     так же трудно, как Волгу:
     Широка, глубока неземная река.
     И течёт ни куда-нибудь, К Господу Богу,
     Потопляя века, потеряв берега.
     
     Я обрёл её здесь протекающей верхом,
     Между твердью небесной и смертью земной,
     В вечном Слове Того, Кто назвал человеком
     Существо, сотворённое общей виной.
     
     С той поры я несу её в сердце заёмном,
     Зарываясь в пучину мирского песка,
     И плыву, и тону в её свете бездонном,
     Потеряв берега, потопляя века.
     
     ВЕСТНИК
     
     Кому и как о том расскажешь,
     Мол, озорует мой порог.
     Едва присядешь, иль приляжешь —
     Стучат. Спешу, не чуя ног,
     И — никого, свидетель Бог.
     Когда бы попытать у ночи,
     Кто ветку сада раскачал,
     Кто на буланом что есть мочи
     К заре по звёздам проскакал?
     Иль это чей-то шаг далёкий,
     Ещё не слышный никому, —
     Сужденный вестник на дороге,
     Открытой сердцу моему?..
     
     ***
     
     Поёт, поёт на радостях душа
     Хватился было — нет карандаша.
     Чуть не заплакал: экий олух я!
     Не записать словами соловья!
     
     Бессильна кисть прилежного творца
     Пред глубиной небесного лица.
     И голосок запечного сверчка
     Не возродить старанием смычка.
     
     ***
     
     Озарённая солнечной пылью,
     На ветвях молодая листва.
     И моя над растерянной былью
     Снова вскинута голова.
     
     В ярком воздухе шумно и тесно.
     И деревья с детьми заодно.
     И в стене, восходящей отвесно,
     Отворилось, запело окно.
     
     Растерялась зарянка в отворе,
     Словно слышит она на лету,
     Как в живом шелестящем просторе
     Набирает весна высоту.
     
     КОЛОКОЛЬНЯ
     
     Поднимусь на колокольню —
     Даль не ведает конца!
     Всё — ничто перед любовью,
     Переполнившей сердца.
     
     Скажешь, есть иные башни,
     Колокольня — старина
     Вроде дедовой рубашки!
     
     Мой ответ тебе: она
     Временем наклонена
     Посреди Христовой пашни.
     
     ***
     
     Ночь на исходе, но ещё не срок.
     А тьма уже колышется и тает.
     Предутренний озябший ветерок
     Мурашками по коже пробегает.
     
     Уже живёт в душе тревога дня…
     Вот встали люди и проходят мимо,
     И никому нет дела до меня.
     Зачем тогда я здесь, зачем я с ними?
     
     Ещё в морщинах лиц ютится сон,
     Ещё в походку радость не вселилась,
     Но каждому маршрут определён.
     А мне куда, куда, скажи на милость?
     
     И в полусне, в трамвайной маете,
     Передавая за проезд монеты,
     Они спешат узнать как, что и где,
     Вдыхая запах утренней газеты.
     
     А я забыл который час и год,
     И вздрагиваю на газетный шорох…
     Но день настал. Я раздвигаю шторы:
     Нет ни души, и яблоня цветёт.
     
     БОЖЕСТВЕННОЕ ОКО
     
     Куда заброшен камень дня,
     Откуда явлен камень ночи,
     Туда опять влекут меня
     Во мне блуждающие очи.
     Из неземного далека
     Глядит Божественное око,
     Глядит не то чтоб свысока,
     Не то чтоб смотрит издалёка,
     А, не мигаючи, насквозь,
     Щадя и чада, и исчадья, —
     Как сострадающая ось
     Земли, летящей мимо счастья.
     
     ***
     
     Опять я на краю земли.
     По эту сторону границы.
     И письма матери,
     Как птицы,
     Манят и кличут издали.
     И сладко слышать мне:
     "Сынок,
     Здоров ли ты?
     Что ж не ответил?.."
     "Спасибо, мама, за пирог…"
     "Тебе спасибо, что отведал…"
     "У нас морозные деньки.
     А снегу — не откроешь двери…"
     "Спасибо, мама, за носки…"
     "Тебе спасибо, что примерил…
     Приехал бы… Уж я стара…"
     
     И вот я дома. Отобедал.
     — Спасибо, мама, мне пора.
     — Тебе спасибо, что проведал.
     
     ***
     
     Дали тихие, онемевшие.
     Леса чёрная полоса.
     Я смотрю в твои потеплевшие,
     Понимающие глаза.
     
     Ты прости меня. Ты за всё прости.
     Быть по— твоему, не грусти.
     Повстречаться нам там, в конце пути.
     Посреди пути — отпусти.
     
     Ну, а где бывал, где расхаживал
     За своей ли, чужой весной.
     Никому про то не рассказывай.
     Без меня за моей спиной.
     
     Вон за тем холмом темь расколется
     И взмахнёт рука рукавом.
     Там семья моя: мать— околица
     И отец родной — отчий дом.
     
     ДОМ
     
     Нету дома земного
     Нет и тайны земной.
     Дом мой — Отчее Слово
     Над земною виной.
     
     За страданием лета,
     За безмолвьем зимы,
     Дом мой — горница света
     Над гордыней Земли.
     
     И бездомным вдогонку
     Шепчет пламень куста:
     Кроме сердца ребёнка
     Есть ли дом у Христа?
     
     ВЕЧНЫЙ ХЛЕБ
     
     Когда душа постигла круги
     Страды великой бытия,
     Иду отдать её за други,
     Отдать за недруги своя.
     
     И пусть её Отец небесный
     Преломит, аки вечный хлеб,
     И тем вручит в юдоли тесной,
     Кто духом слаб, кто сердцем слеп.
     И нету высшего блаженства,
     Чем ко всему причастну быть,
     И признавать души смиренство
     За право ближнего любить.
     
     ***
     
     Каждый не верящий в Бога не прав,
     И верящий в Бога тоже не прав.
     Бог за пределами всяких суждений,
     И утверждающий это не прав.
     
     ИМЕЮЩИЙ ЧАС
     
     Меж лунных берёз
     Во тьме золотой
     Проходит Христос
     В рубахе простой.
     
     Имеющий глаз
     Да коснётся Его.
     Имеющий час
     Да вернётся в Него.
     
     ТВЁРДЫЙ СВЕТ
     
     Где свет, там места мраку нет,
     Хотя исходит свет из мрака.
     Небесной тверди твёрдый свет —
     Для горней пашеницы рака.
     
     Он есть, и, стало быть, ты есть.
     Твоим бессмертьем Бог бессмертен.
     О человек, ты — Божья весть,
     Небесный свет в тебе затверден!
     
     Так стой на нём — не упадёшь!
     И не провалишься в исподню,
     Когда ты борозду ведёшь,
     Вестимо, в сторону Господню.
     
     ***
     
     Не расстанусь с тобой, не расстанусь.
     Отобью у врагов, у тоски.
     В затуманенном взоре останусь
     Дальним берегом синей реки.
     
     Выйду полной луной в твою полночь.
     Тихим ветром войду в твою грудь.
     И шепну на прощанье: "Бог помощь!" —
     Уходящей в неведомый путь.
     
     ***
     
     Самолёты на поле стаями,
     Словно осень.
     А недавно снега растаяли
     Возле сосен.
     
     Непогода. Деньки нелётные.
     Высь отвесна.
     Вот кого-то несёт нелёгкая!
     Шумно. Тесно.
     
     За докучными разговорами
     Не замечу,
     Как стемнеет. Давно за шторами
     Серый вечер.
     
     И пойду я сквозь даль закрытую,
     Через поле,
     Под нависшими низко крыльями
     На приколе.
     
     Ах, душа, куда ни просилась ты!
     Не надейся.
     В те края, что когда-то снились мне,
     Нету рейса.
     
     ***
     
     Терпи, не забегай вперёд:
     Всему назначен свой черёд.
     Иначе нетерпенья ветер
     И ненаставшее сметёт.
     
     НА МОТИВ ХАЙЯМА
     
     Нельзя доверить тайну ни глупцам,
     Ни тем, кто продадут её — купцам.
     Во все глаза ищи достойных тайны,
     А, отыскав, не верь своим глазам.
     
     ***
     
     Август, август — ах, козье ненастье!
     Погорела окрест трын-трава.
     Никакое не страшно несчастье,
     Не нужны никакие слова.
     
     Только б солнце за лесом далече,
     Поднимая закатную пыль,
     Мне оставило вёдренный вечер
     Да хвалёную дружкой бутыль.
     
     Все ветра на бескрайнем застолье.
     Пей-гуляй: однова мы живём!
     Ты ли жизнь моя, чистое поле,
     Всё шумишь и не знаешь о чём…
     
     Не расщепливать дружке калинки.
     Будет осень звенеть в голове!..
     Не сочтите за бедность поминки
     По усопшей, усохшей траве.
     НЕ ГОВОРИ
     
     Зачем ты хвост свой распушил,
     Когда, как раб, спешишь к похмелью?
     Не говори: я так решил!
     Скажи: сообразуюсь с целью.
     
     И в путь немедленный без страха!
     Какая б ни смущала тьма,
     Взойдёшь над паникой ума
     По стеблю солнечного злака!
     
     Пусть неизвестность нудит вспять,
     Томит тревога неземная,
     Не говори, мой друг: не знаю.
     Скажи, мол, не успел узнать.
     
     ***
     
     Как мне жисть-бысть?
     Посуху ли плысть?
     По морю ли пешевать?
     Во людях ли лешевать?
     Ходить ли годуном?
     Гудеть ли ходуном?
     Тачать ли пироги?
     Печь ли сапоги?
     
     А не всё ли где:
     На земле-воде,
     Во густом бору,
     На пустом пиру
     Пить горьки меды.
     Сладкий квас беды?
     
     Только дай мне, Бог,
     Судьбу тревог,
     Не дай — припеваючи,
     Слёз не проливаючи,
     Дай — шапку не ломаючи,
     Всуе не маючи,
     Чтоб живмя гореть,
     На делах тореть
     В огневую ветрь,
     В ледяную мертвь,
     В дождяную хлысть.
     Только дай мне жисть!
     Отживу свой срок,
     Положи у ног
     Камень с трёх дорог.
     Пепел по ветру —
     Песня по миру!
     
     ВСЁ БЫВАЕТ
     
     Сердце верит, сердце любит,
     Сердце знает:
     Всё, что было, всё, что будет, —
     Всё бывает.
     
     ЧЕТА
     
     В тебе я вижу мальчика босого
     И женщину, которой имя — страсть.
     Ты на меня глядишь, как на больного,
     К ногам твоим готового припасть.
     Как женщина, темна ты и глубока.
     Как мальчик, несказуемо чиста.
     В тебе нашла пристанище чета,
     Явившая мне ангела до срока.
     Вот в чём причина немощи моей:
     Ты чище ангела и пропасти темней!
     
     ***
     
     Ещё нагоняет стужу
     Ветер со всех сторон.
     Разбередил мне душу
     Юной капели звон.
     
     Всплески поющего шума
     В пологах чутких крыш.
     Может быть, сам я придумал
     Эту стеклянную тишь.
     
     Или от солнечных капель
     Заговорила зима.
     Или встревоженный дятел
     Просто сошёл с ума.
     
     Слушаю. Всё понимаю.
     Тихо токует вода…
     Я и во сне начинаю
     Жить, как не жил никогда.
     
     ОНА УХОДИТ
     
     Я научился ждать не ожидая…
     Она уходит. Я ей: Бог с тобой!..
     Опять по неземному молодая,
     Она живёт недалеко от рая,
     Как прежде, в несогласии с судьбой.
     Она уходит, без меня уходит…
     И здесь и там — за тридевять небес —
     Она идёт себе наперерез
     И не глядит. И глаз с меня не сводит:
     Да, я не ангел, но ведь и не бес!
     И здесь, и там, любимая, до встречи!..
     Ей нечего терять и находить.
     А мне? Дорогу заступать? Перечить?
     Переступать через не может быть?
     И через то, чему не наступить?
     Разлука наша — вовсе не разлука.
     За временем, что коротаем врозь,
     За мукой, что избыть не довелось, —
     Ручательство невидимого друга,
     Которому весь виден я насквозь.
     Воистину, любовь — сама суровость.
     Всем поступиться и не уступить?
     При свете быть и света не испить?
     Она уходит… засыпает совесть,
     Которую не трудно усыпить.