Владимир Пальчиков (Элистинский)
ПЕСНЬ ВО СЛАВУ ОТЕЧЕСТВА
|
Инна МУХИНА. "Снежное вдохновение", книга стихотворений. — М., МИД, 2008.
"Охота к перемене мест", та самая, которая во времена Александра Сергеевича Пушкина была "весьма мучительным свойством", "добровольным крестом" лишь для сравнительно "немногих", теперь, в наши дни превратилась в естественное и популярнейшее для миллионных масс состояние человеческого духа, привела к развитию в неслыханных масштабах отечественного и мирового туризма.
Для нашей современницы московской поэтессы Инны Мухиной её частые поездки и путешествия в разные, близкие и дальные, места уже с начала её трудовой биографии, стали, если и "охотою", то чаще всего — из тех, что пуще неволи, то есть порождались вполне жизненной, так сказать, железной необходимостью.
Я говорю: железной — вовсе не случайно. Всё дело в том, что по основному своему занятию в жизни, по своей профессии, Инна Юрьевна не кто иной, как инженер, инженер-металловед и металлург, с дипломом прославленного Высшего технического училища имени Николая Баумана (ныне Московский государственный технический университет им. Н. Э. Баумана). Она — кандидат технических наук, изобретатель СССР, ведущий специалист в области авиационного материаловедения (более 300 научных публикаций, десятки изобретений и патентов). И надо ли говорить о том, чем для неё являются её служебные командировки в города и веси нашей необъятной страны и Зарубежья?
"Металлургия, ты — ремесло, а поэзия — это нетленно", — декларирует в одном из своих манифестов Мухина. Нетленными, то есть вошедшими в стихи, воплощёнными в слово, получившими отражение в зеркале художественного сознания — становятся и многочисленные, для иных, быть может, ни чем не примечательные, но поразившие артистическую натуру, запавшие ей в душу и в память впечатления от реалий этого проходящего перед нашими глазами, преходящего, "прекрасного и яростного мира".
"Альбом городов" — так консервативно, почти по-домашнему и семейному, но в то же время и модерно, в духе записи гламурных хитов роковой музыки, назвала И. Мухина довольно-таки обширный цикл, который возникал, собирался у неё именно из "дорожных" в разные годы "привезённых" из путешествий поэтических трофеев.
Не все, конечно же, они были порождены упомянутыми тут условиями железной нужды и прагматики. Иногда, и довольно-таки нередко, поэтесса не прочь воспользоваться предоставившейся ей возможностью для того, чтобы, как тот лирический персонаж пушкинского Псевдо-Пиндемонти, "по прихоти своей скитаться здесь и там, дивясь божественным природы красотам, и пред созданьями искусств и вдохновенья трепеща радостно в восторгах умиленья".
Тут, в таких случаях, путешественница наша нисколько не нова, тут она — традиционна как все. Как все, когда речь идёт у неё о "созданьях искусств и вдохновенья" наших, российских художников, архитекторов, скульпторов, поэтов и музыкантов. Но что самобытно, так это — то, что у неё, у "скиталицы"-поэтессы, ново. Ново в том смысле, тем, что многими соглядатаями заморских чудес давно уже, хорошо и прочно позабыто. Я говорю здесь о присутствующем в мухинских "стихах о загранице" прекрасном и ныне у нас редкостном чувстве человеческого достоинства, о некоторой даже снисходительности, о взгляде, если хотите, сверху вниз на некоторые весьма высокие объекты, факты и аргументы технического прогресса и прочих несомненных достижений западной цивилизации.
Убедительно красноречивым примером такого самодостаточного, довлеющего самому себе, уравновешенно-невозмутимого миросозерцания может служить стихотворение "Дефанс (Город будущего под Парижем)". Оно миниатюрно маленькое, и я тут привожу его полностью, без купюр. "Не впечатлил меня Дефанс остекленело-отстранённый, квадраты в кубах монотонны, зеркально-чёрен их анфас. Параллепипедами в небо — как иноземной жизни шанс! Он в этом мире был и не был… Пришельцев ждут здесь, а не нас. Не впечатлил меня Дефанс."
Тесно — и тематически, и по настроению — к "Дефансу" примыкает стихотворение "Сеул", насквозь пронизанное свежим воздухом легчайшего доброго юмора, с едва заметной полуулыбкой рассказывающего (если можно так выразиться по поводу поэтического произведения), о том, как по-братски тепло встречали русских туристов корейцы — лучшими блюдами своей национальной кухни. "Так надо. Мы всё благодарно съедаем и молча о хлебушке чёрном мечтаем — в Москве синеглазой, Москве снежнолицей. Прости нас, Сеул, ты — не наша столица."
О том, как непроста и нелегка для сыновней (дочерней) любви современная Россия, ярко и впечатляюще, но со сдержанным, вовнутрь, в себя загнанным переживанием, говорит Мухина в стихотворении "Кама". Его мне тоже не хочется здесь калечить выдёргиванием отдельных строк, а потому привожу его полный текст. "А по весне, как по весне — бунтует Кама у причала, и топляки приносят смерть, незримо на волне качаясь. Бурлит свинцовая вода в конце или в начале века, так было по весне всегда. То Кама "просит человека". Подельник-ветер парус рвёт, и жаждет путника угробить и валит на бок и ревёт реке воинственной в угоду. Не зря советует рыбак: "Заглох мотор — держите вёсла, да посильней, не кое-как, на Каме неспокойны вёсны"…
Любовь к Родине, если она настоящая, как и всякая другая настоящая любовь, только тогда и настоящая, если она — любовь бескорыстная, любовь безотчётная. Любят не за что-либо, пусть даже и самое замечательное, но потому, что любят. "Земля моя, глубинка дорогая! Каких бы я ни видела чудес, тебя одну я сердцем принимаю, благословенны и поля, и лес. Величье Рима, строгость Ватикана, Венеции высокая вода. Пусть для кого-то это мир желанный, я в нём своей не стану никогда. Душа от состраданья не зайдётся там, где под лоск ухожены края, а здесь с любой мне травкою поётся: она, любая, — самая моя."
Да, не поддельной и не показушной, а самою что ни на есть истинною, истою и истовой, живой и горячей, самой своей, любовью любит всех нас, некрасивых, бедненьких и "чёрненьких", своя, наша, русская поэтесса Инна Мухина! И — здесь, в этом, в только что мною процитированном, и в любом другом, гражданско-патриотическом и просто в лирическом стихотворении. Но особенно это слышится и чувствуется в её, конечно же, "Альбоме городов", в альбоме, который весь, от начала до конца, есть не что иное, как её, Мухиной, проникновенная, спетая кровью сердца песнь о Родине, о том крае, любовь к которому "томила, мучила и жгла", "более всего", всегда и всех лучших его сыновей и дочерей.
|
|