Вл. Гусев __ О НИЧТОЖЕСТВАХ
Московский литератор
 Номер 12, июнь, 2009 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Вл. Гусев
О НИЧТОЖЕСТВАХ

     
     Ну, что такое ничтожество? Это маленький человек, который хочет быть Бонапартом. Что такое маленький? Ну, маленький по душе, по уму, по способностям.
     Маленькие люди были всегда. Специфика нашей эпохи в том, что они не только желают, но "порой" и выходят на первый план. Чаще, чем ранее. В чём тут дело? Почему немаленькие позволяют это? Отвечаю честно: не знаю. Вообще-то можно было бы приводить массу причин: перенаселение Земли, где маленькие составляют всё более внушительное большинство, грандиозные, неслыханные войны, тотальные и гражданские, где немаленькие успешно перебили друг друга, появление сумасшедших "феминисток", которые рожать не рожают, но всю свою, сохранившуюся от этого, энергию употребляют на глупость и агрессию, ну и так далее. Но всё же основной, глобальной, кардинальной причины мы не знаем. Она вне рассудка.
     Ну и что из всего этого?
     Перевожу на себя.
     Как всякий истинно русский человек, я внутри себя хорошо знаю свои силы и свои слабости. Естественно, я сейчас не буду перечислять их. Скажу лишь, что административное честолюбие — не моя черта, не моя слабость. У меня, конечно, есть честолюбие, но оно другого рода.
     Та совершенно непристойная кампания, которая идёт вокруг писательского имущества, изначально ведётся, конечно, ничтожными людьми. Почерк виден. Никакого кругозора, никакого мировоззрения. Разумеется, никакой морали. Все государства в мире как-то заботятся о писателях. Одни искренно, другие менее искренно, но понимают: это надо. Так диктует государственный ум.
     У нас же, где у писателей (и деятелей других искусств, кроме купленных певцов и актёров), собственно, не осталось никакого имущества, — кроме вот этого: дома. Вот эти дома кому-то никак не дают покоя. Отнять любыми способами.
     Ради этих домов на порядочных людей, а их в стране осталось не так много, льют помои. И кто льёт-то? Те, на ком, как говорится, пробы ставить негде.
     Как тут поступили бы не-ничтожные люди? Ну, честно сказали бы: ребята, отдайте эти ваши… дома. Ну, всё равно ваше искусство слова никому не нужно. Подумайте.
     Ну, мы, конечно, не пришли бы от этого в восторг, но подумали бы. Не нужно, так не нужно.
     Нет, им надо иначе.
     Правители мира, от злобы корёжась,
     Воюют со мною руками ничтожеств.
     Клевета, шантаж, физиологическая злоба на пустом месте — вот оружие.
     Да заберите просто!
     Будьте мужиками!
     У меня, повторяю, нет административного честолюбия!..
     Но возникает простое:
     Ах, так?
     Так и нате вам… фигу. (Мог бы сказать и крепче.)
     О Хамовническом суде. Получается, что он идёт только потому, что ни у кого не было в руках Устава Московской организации, который, к слову сказать, вовсе не является секретным. Там чёрным по белому сказано, что делегатов на съезд России выбирает Правление МГО (а не собрание: 2000 человек!) Что и было исполнено, даже с превышением (расширенное Правление). О чём и было сообщено на секретариате и Правлении СП России и написано в одном из номеров читаемой вами газеты.
     Но тут встаёт такой вопрос. Что, эта, прямо скажем, уголовщина (клевета, шантаж) за чьи-то деньги со стороны некой газетки в адрес Московской организации: так и будет никак не наказуема? Мы можем быстро исправить это. Все материалы под рукой. Просто мы думали, что писатели сами должны разбираться в своих делах, а не привлекать иные инстанции. Но, я вижу, с волками жить по-волчьи выть. Не в первый раз уж моё терпение принимают за слабость, а напрасно, г. (псевдоним). (Понятно, что есть ситуации и особенно фамилии, при которых без псевдонима не обойтись).
     …Я-то прав.
     А "потомки разберутся".
     Употребите голую силу — это я пойму.
     Это и всякий понимает.
     А подлости я уступать не намерен.