Сергей Жуков __ ДИТЯ ПРИРОДЫ В ГОРОДСКОМ ПЛЕНУ
Московский литератор
 Номер 03, февраль, 2010 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Сергей Жуков
ДИТЯ ПРИРОДЫ В ГОРОДСКОМ ПЛЕНУ

     
     ПОЛЕТ
     
     С небом играла трава.
     К небу тянулась душа.
     Грохот винта заглушал
     Чьей-то молитвы слова:
     "Боже, дозволь же и мне
     Под парашют, на крыло!
     Вольной душе тяжело
     В этой равнинной стране…"
     В дольних просторах весна
     Лету сдавала права,
     И вертолет уплывал,
     Ввысь унося летуна.
     С твердой опоры небес
     Парень соскальзывал вниз,
     Солнцу шепча: "Улыбнись!
     Я, погибая, воскрес!"
     В вольном паденье один
     Он выгибался и пел.
     Голос вселенский гремел:
     "Сам ты себе господин!"
     …В стае прибавилось птиц.
     Куполом встал небосвод.
     Ветер полотнища рвет.
     Лики чеканит из лиц.
     
     ***
     
     Двенадцать! Огненным пятном
     В ночи пульсирует туманность.
     Я распахну в нее окно —
     Кто дышит влажно и темно?
     Чей это взор и шепот странный?
     Свеченьем розовым полны
     Струятся массы водной пыли.
     Ни звезд, ни лампы, ни Луны,
     Лишь ветки, голы и черны,
     Полнеба сетью зацепили.
     Не сон ли? Грезятся чудно
     Глухие речи дальних предков.
     Как будто было, но давно —
     Дожди… Раскрытое окно…
     Свеченье… Комната и ветки …
     Дрожа, проступят в пустоте
     Харону отданные тени.
     О, кровь! Ты помнишь лица те!
     Ты, словно текст на бересте,
     Хранитель тайны поколений.
     
     ***
     
     Мы страдаем. Боль питает Дело.
     Ах, оставим тягу к лучшей жизни!
     Сев — когда страда не подоспела.
     Стон — когда не время горькой тризне.
     Но тебя Камены не забыли,
     И моя защита истончала!
     Поцелуи только распалили
     В смертных нас небесное начало.
     Дольше струн откладывать не стану —
     Хоть потоп! Нет мира вне звучанья.
     Мучат душу песни и романы,
     Как неутоленные желанья.
     
     ТРЕНИРОВКА КОСМОНАВТА
     
     Токтару Аубакирову
     
     Ты невесом. За дело, брат, за дело!
     В лучах софитов жутко, ярко, внове
     Бросать в полет расслабленное тело
     И животом гасить кипенье крови.
     Седых бойцов рутинная работа,
     Тебе — потеха, тошнота, удача.
     Плыви, вращайся в брюхе самолета!
     До космоса — полвыдоха, полплача.
     
     РАССКАЗ О ЛЕТЕ
     
     Две недели,
     Право слово, как в раю,
     Пролетели
     В заколдованном краю.
     Там вздыхают
     Изумрудные леса.
     Их ласкает
     Ежевичная роса.
     И малины
     Словно звездочки горят.
     У плотины
     Два бобренка говорят.
     Юный месяц
     Ночью станет на сосну
     И развесит
     Над кустами тишину.
     В эту пору
     Лягут совы на крыло,
     И озера —
     Как зеркальное стекло.
     Утром кони
     Холодок тумана пьют,
     Из ладони
     Лисы лакомства берут.
     И взмывают
     Над стогами журавли,
     Выкликая
     Имена родной земли.
     
     СОМНЕНИЕ
     
     Слишком рано узнав этот суетный мир,
     Я хотел изменить, жилы рвал на спине:
     Строил, штопал, латал, чтобы не было дыр, —
     Но не смог изменить я порядок вещей…
     Я зачем-то рожден с обнаженной душой —
     Слышал стон бытия и движенье планет,
     В сказки верил, по звездам сверяя свой рост,
     Бредил рифмой во сне, над бумагой рыдал…
     Смерчи дел и страстей разрывают меня,
     Истончается дух, истощается плоть.
     А взлечу высоко — расшибусь на лету,
     И опять не видать ни пути, ни тепла…
     
     СНЫ
     
     Я — дитя природы в городском плену.
     В океанских водах я не утону.
     И в высоких скалах, и среди песков,
     И в таежных палах нет моих следов.
     Был я мальчик книжный, и мечта, маня,
     К знаниям неближним увела меня.
     Город мял без меры — духом тверже стал,
     Но и юной веры я не растерял.
     Степь меня качала, и тайга мне — кров.
     Вот оно — начало беспокойных снов!
     Все бегу по тропке — путь тенист и крут —
     До знакомой сопки, где жарки цветут.
     
     ***
     
     Кочует вечная тоска
     Глубоко в теле дней моих.
     Стремленья струйками песка
     Ползут, ползут из чаш живых.
     Растет на свежей чаше груз,
     И по весам проходит дрожь,
     И новый путь, как новый блюз,
     Заманит, светел и несхож…
     
     ***
     
     Я словно вижу — солнце и лиман,
     И тоненькое матовое тело
     Твое.
     Оно вздымалось так несмело
     И падало на грубую доску,
     Горячечным дыханьем дополняя
     Шлепки волны,
     Намост лизавшей снизу.
     (В купальню, что на сваях, мы взошли
     И растворились в воздухе прозрачном).
     Вверху — ветра и космос,
     А под нами —
     Древесный тонкий слой и глубина.
     То жарко нам, то свежий ветерок
     Пожары, нас объявшие, сжимает
     В пылающий у пояса объем,
     Мурашками захватывая кожу.
     Спина твоя в изгибе, как змея,
     Приподнималась плавно,
     И соски
     Показывались, трепетны и алы,
     И жаждущая скользь раскрытых губ
     К моим губам тянулась.
     Купальня, точно Ноя хрупкий плот,
     На пласт зыбучий мягко навалилась,
     И мы, покачиваясь, плыли в ней одни.
     Нагретый пол дощатый отливал
     Великолепной серостью титана
     И нехотя тепло нам отдавал.
     А солнце
     За лиманом
     Опускалось
     В зеленую и дымчатую степь,
     Краснело, бросив взгляд неосторожный…
     
     Крик чайки, блики света, ты и я.
     Весенний вечер майский.
     
     ***
     
     Эти встречи так редки,
     Их как будто и нет.
     Там из тайной беседки
     Льёт таинственный свет.
     
     От любовной сноровки
     Пробирает мороз.
     Ах, оставьте уловки,
     Это всё не всерьёз!
     
     Свел их тропкой короткой
     Купидон-Интернет.
     — Добрый вечер, красотка!
     — Добрый вечер, поэт!