Как известно, о чём бы ни писал поэт, он всегда пишет о Родине. Потому что сердце поэта, куда бы его ни забросила судьба, навсегда остаётся на родной земле. Оттуда, из своих корней, он черпает силы и мужество, познаёт любовь и радость, и, что главное для поэта, обретает слово и речь. И звучит его сокровенная песня души, то грустная, то ироничная, то философская, но всегда настоящая и искренняя. Звучит, пока живёт поэт болью и радостью, надеждой и верой, душой и духом своей Отчизны.
***
Стихи растут из душ без спроса,
Не грядки там — души порез,
В сердца летит поэзы просо,
Но ждёт поэта свой Дантес.
Он ждёт его у Чёрной речки,
Лицо зарывши в капюшон —
И ставят прихожане свечки —
Убит поэт, убит! Сражён!
Стихи повиснут на ограде,
Стихами заполощет флаг.
И не представлен он к награде,
И скажут, что поэт дурак,
Наплёл бы лучше сладких басен,
Хвалил, не лез бы на рожон.
Поэт поэтому опасен —
Поёт он, и когда сражён.
***
Подари мне монетку на счастье,
Отыскав ту — в копилке души.
Надвигается с юга ненастье,
Ураганы гарцуют во ржи,
Смерч пылит по грунтовой дороге,
Наполняется криками лес.
Вспоминай обо мне и о Боге,
Надевая нательный свой крест.
Подари на прощанье мне песню,
Наиграй мне на сердца трубе,
Не умру я, а только воскресну,
Не забуду я лишь о тебе.
Изувечены ветром овраги,
Не разжечь уже в поле огня.
Подари мне немножко отваги,
Подари мне кусочек меня.
***
Не спрашивай меня о смерти,
О жизни — тоже помолчим.
Смотри, на Спасской башне черти,
Зарю вновь обращают в дым.
Не спрашивай меня, не надо,
Зачем, зачем дана любовь.
Налей нам крови винограда —
Она заменит нашу кровь.
И мы забудемся, забудем,
О том, что было и что есть,
И пусть о нас не вспомнят люди,
Не грянут тосты в нашу честь.
Не спрашивай о смерти. Новый
Заря флаг будет полоскать.
Отмеченный житья подковой,
Вольюсь я в облачную рать.
ОЗЕРО НЕРО
Утоплю все печали я в озере Неро,
Утоплю без сомнений я всё, кроме веры.
И увязнут печали в илистом дне,
Я увижу — Господь идёт по воде,
И зажжётся звезда над Ростовским Кремлём,
И Господь улыбнувшись, мне скажет: "Пойдём!".
И ударит монах в многотонный Сысой —
"По воде пройдёт лишь святой и босой,
Я ж не свят, да и вера моя не крепка…"
Снова молвил Господь: "Вот, как посох — рука.
Если в озере ты суету утопил,
Значит веру свою укрепил, укрепил.
Да и рядом с тобою ведь я — поводырь".
И пошёл он, вздымая озёрную пыль.
Я стоял и смотрел — и глаз не сводил —
Как Господь от меня по воде уходил.
***
Когда зима растаявшим пломбиром
Стекает с крыш, как будто навсегда,
Хочу взлететь над оголтелым миром,
Балластом сбросив все свои года.
Я не возьму с собой друзей и книги,
Я не возьму ни флягу, ни перо.
На шею облаков, надев вериги,
Я полечу, как Блоковский Пьеро.
Меня не будет больше мучить совесть.
Я заплатил, и кажется, сполна.
На свете, точно, есть печальней повесть,
Но то уж вовсе не моя вина.
Меня там ждут совсем иные дали,
Иная твердь, иная красота.
При жизни не хватило мне медали,
А после смерти хватит и креста.
ЛЮБОВЬ И ДРУЖБА
Смотрю в окно на скользкий месяц
И горьких дум я пью вино,
Из праздных слов и околесиц
Всплывает островом одно —
Зачем иметь подруг? Обманут!
Друзей любить? Ведь — предадут!
Вскрывая когтем сердца рану,
Мне ухмыльнётся месяц-плут.
Твоей больной души порывы,
Увы, сегодня не в чести,
Ты брось свой крест во тьму обрыва,
Когда невмоготу нести,
Покайся чёрту, лучше будет,
Корись, души уняв, буянь,
Иль голову твою на блюде
К столу подаст любая дрянь.
— Ты брешешь, желторотый, лжёшь ты!
Любви и дружбе — жить века!
В ответ за занавеской жёлтой
Шакалом плачет ночь-тоска.
Смотрю в окно, чудес не вижу,
Пьянею, но уже не пью,
И, проглотив обиды жижу,
Я дальше верю и люблю.
РОДНЫЕ
Пусть меня не услышат иные,
Пусть иные меня не поймут.
Но я знаю, что, рядом родные,
И искристые души живут.
Я от них, как сухая бумага,
Загорюсь, освещая простор,
По углам не пойду, как бродяга,
Не позарюсь на мелочь, как вор.
Я останусь в пунцовой рябине,
Я останусь в багряном листе,
Мое сердце готово отныне,
Быть сожжённым на лобном кресте.
И пусть слушают марши иные,
А иные, всё, оды жуют —
Ведь я знаю, живут, где родные,
Где искристые души живут.
ИГРОКИ
По ночам страшновато и холодно,
И хрустит под ногами ледок,
В небе месяц без друга молота,
В одиночестве изнемог.
С чьей-то злобной и жадной руки,
Были проданы звёзды на запад,
Игроки мы все, игроки,
Мы идём за добычей на запах.
И клыки нам сластят поцелуй,
Свежей крови, требуя снова,
Слышишь, месяц, ты там не балуй,
Не к лицу тебе эта обнова.
Нынче солнышко нам не резон,
Обнажая нарывы и язвы,
Продолжается мёртвый сезон,
И любовью пресыщены вязы.
Воет где-то собака вдали,
Истекая слюною по месяцу,
Обменяв злато душ на рубли,
В небеса мы отринули лестницу.
Нам воздастся за всё и на всех,
Доиграется месяц щербатый,
Ставим всё на успех, на успех,
Одолжив сто рублей до зарплаты.
СУЗДАЛЬ
Сизый Суздаля снег,
Век дюжил в оврагах,
Старился Каменки бег,
Мёды татарились в брагах.
Земли до метра чёрные,
Куполов вздымали святость,
Без ухабов дороги торные,
Да не в жилу они, не в радость.
Жали ладони главному —
Город — монастырская вольница,
Дышалось — по православному,
Виделось — ангелов конница.
Мерили душу звонами,
А тело, тело — стаканами,
Били тебе поклонами,
Земными и покаянными.
Виселицы и дыбы,
С похмелья в тумане темнели,
Если б хотели — могли бы,
Если могли бы — хотели,
Быть на юру, на плахе,
Только бы слов колесницу,
Ветер в цветной рубахе,
Рысью домчал бы в столицу.
***
Мастери себе ветер,
Из бумаги и сплетен,
Из куска целлофана,
Из её сарафана.
Выпекай себе солнце,
На кругленьком донце,
Свекровиной миски,
Из халвы и ириски.
Позови к себе море,
В пустом разговоре,
Протяжно, как птица, —
Так сможешь напиться.
Приручай к себе песню,
Но не лаской, не лестью,
А огнём и железом,
Да венозным порезом.
Примеряй к себе гроб,
Что б ни крылья, ни горб,
Не мешали лежать,
И травой прорастать.
ЗВЁЗДНЫЙ ПУТЬ
Видишь, на небе свой звёздный путь,
В ночи корысти и междоусобиц?
Видишь, как плавится месяца ртуть?
Видишь — все звёзды упали в колодец.
Вынь их рукой… Черпай их ведром,
И на беременной русской печи
Их просуши, не оставь на потом,
И променяй на стихов калачи.
Те калачи раскроши у крыльца
Для перелётных израненных птиц.
Видишь, у птиц, у птиц нет лица —
Есть только крылья, они вместо лиц.
Птицы склюют все до крошки стихи —
Звёзды застряли бы в щели зобов,
И полетят в небеса, так легки.
Видишь, на небе стаи стихов?
Только они указуют нам путь,
Светят — они вместо фарсовых звёзд.
Чуешь — спокойно вздымается грудь?
Видишь свой путь? Он ясен и прост.
***
Молчанья золотые слитки,
И слов серебряную мелочь,
Не зарывал я у калитки,
По тайникам не прятал в щели.
Я слитками мостил дорогу,
Ведущую за полог неба,
А мелочь скупо, понемногу
Я раздавал заместо хлеба.
Была дорога, что из слитков,
Пряма, красива, но терниста,
А с мелочи всего прибытков —
На шею звонкое монисто.
Идём по той дороге, друже,
Идём, ведь умирать не ново,
Молчанье — будет нам оружьем,
И будет посохом нам слово.
***
На поминках любви буду пить я без тоста,
Буду пить я один, за дубовым столом,
А потом, так спокойно и буднично-просто,
Я повешусь на липе, что шумит под окном.
На поминках любви наши старые ложки,
Будут тонко звенеть в зачехлённом трюмо,
Будут тихо скрипеть золотые сапожки,
И, как яд будет горьким в стакане вино.
Я, накинув любимый вязаный свитер,
Буду долго сидеть, говоря сам с собой —
Что, расставшись с любовью, будем мы квиты,
Что с рассветом с балкона брошусь вниз головой.
На поминках любви, как в Хатыньском сарае,
Буду ярко сгорать я — вечно живой,
В день Победы убитый, в солнечном мае —
Я ни кем не любимый… но только тобой.
***
Любовь выкручивала руки,
И щебетала соловьём.
Я жаждал, я желал разлуки,
Но умирал, чтоб быть вдвоём.
Любовь в меня втыкала иглы,
Как в воскового циркача —
Мы будем вместе до могилы,
Так любят только палача.
Любовь! Любовь опасной бритвой,
Голила душу каждый день.
Я пропитал своей молитвой,
Её, её одежду, тень.
Любовь! Спасенья нет, помилуй!
Я слаб, я просто человек…
Господь, о, дай, о, дай мне силы,
Что б я всегда любил в свой век.
***
В людей теряя веру,
Я забывался каждый раз —
Наполнив брагой меру,
И засыпал в рассветный час.
В людей теряя веру,
Всё ненавидя и любя —
Как будто бы к расстрелу
Я приговаривал себя.
В людей теряя веру,
Кричал: " — В себя поверь!
Ведь в милосердья эру
Давно забита дверь!"
Я не играл, а жил,
Надеясь на премьеру,
И жизнь тянул из жил,
В людей теряя веру.
РОДИНА
Где кончается родная
Синеокая земля?
Есть ли та граница края,
Где, до сердца доставая,
Пухом плачут тополя?
Где курносая рябина
Развевает красный флаг,
Где ядрёная малина
Угощает силой сына,
Стриж во ржи стирает фрак.
Где межа та, где та пропасть,
За которой глухо петь? —
Рельсы, шпалы, трапы, лопасть,
Коньяком умыта совесть,
Да чужих героев медь.
Бесконечна и бездонна,
Вечна Родина моя —
Перст, могучая колонна.
Я — младенец, ты — Мадонна
На картине соловья.
|
|