Валерий Иванов
ДЕНЬ ВОЛХОВЫ
|
Во время работы над моей новой книжкой "ВОЛХОВА" мне открылось нечто большее, чем стихотворные столбцы. Так бьётся влюблённое, встревоженное, жаждущее неземной свободы сердце. Лишь в таком ритме человеческие чувства и мысли могут закружиться в звёздном танце. Они словно волшебные гиды ведут тебя по вехам времён и пространств, явленных символами и знаками земных и неземных эпох. Вот, в лазурном сиянии, выплывает навстречу из мрака наша Небесная Родина — Русь. Тревожно, страшно, но всё равно хочется продолжать полёт.
ОГЛЯНИСЬ
Если нет любви впереди,
Оглянись.
Помолись на снега и дожди —
Бог есть мысль!
Если давит обид печать,
Оглянись.
Лишь забвенье умеет прощать —
Бог есть мысль!
Если в будущем тьма одна,
Оглянись.
Там Земля ещё чуть видна —
Бог есть мысль!
Если зеркалом вспыхнет даль,
Оглянись.
Всё равно не рождённых жаль —
Бог есть мысль!
ОНА
Что так гулко стучит моё сердце?
Иль сошла на меня благодать:
Словно Фениксу в крылья одеться,
Да над Родиной вновь полетать.
Я пленён синевой и обласкан.
Пусть прохладные пальцы твои
Наиграют мне древнюю сказку,
О вернувшейся в юность любви,
Где утраты не властны над нами.
Хочешь — новый восторг выбирай.
Лишь холодными прошлым руками
Ты на сердце моём не играй.
ЛОКОНЫ ГАЛАКТИК
Без бубенцов, икон и заклинаний
В иную красоту вернуться смог —
Вновь в зарево межзвёздных расстояний
Влюблён сильней, чем в гул моих дорог.
Не зря ль поторопился я оплакать
И юность, и любовь мою и кров?
Во тьме сияют локоны галактик
И сполохи соития миров.
Другой, далёкой верен метеорно.
Минуя грусть народов и вождей,
Привет передаю, с земным восторгом,
Её дождям от всех моих дождей!
От всех цветов, снегов и листопадов,
Воспетых и забвенных навсегда.
О, скорость мысли! Луч родного взгляда…
И над её планетою звезда.
МИГО-МИГ
С детства я время пытался поймать
И приручить, словно феникс, но
Время журило меня, как мать:
"Шалость твоя пройдёт всё равно.
Миг, секунда, минута, час.
День, неделя, месяц, год.
Века проходят для временных вас,
Лишь бесконечность всегда у ворот".
Но я улыбался, играл и пел
И пальцами звёзды сводил по ночам
И красоту долюбить не успел,
И не поверил своим очам.
Сидел в печали и пил вино
Как тот, на конце бесконечности, пил…
И повторял: "Всё пройдёт всё равно",
Ведь я за чужую любовь просил.
И за чужие утраты в тоске
Беспощадное время молил: "Уймись!",
А сам уж качался на волоске,
Который зовут непутёвая жизнь.
Вернулся из космоса через час,
А на земле-то прошло сто лет.
И время на век разлучившее нас,
Притворилось любимою — мне в ответ.
Здесь-то его и поймал я в горсть,
К юным губам навсегда прикипев.
Мой Миго-миг, мой чудесный гость!
Целую и слышу далёкий напев.
ВЫБОР
За что же я выбрал тебя? Угадай.
Синеокая осень влюблённому — рай.
Если не сможешь, не плачь, не горюй.
Просто я вспомнил иную зарю,
Синие очи, душистую прядь…
Чтоб радость догнать, лучше сразу отстать
От века родного, от выцвевших слов.
Ты вновь ускользаешь, но я — птицелов!
Тебе на ладони гадать не впервой.
Не помнишь, не любишь, но я всегда твой.
За что же я выбрал тебя в листопад?
То солнышко плачет — чему же я рад?
ЧЕТВЁРТОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
Cлышится звук мне в осенней ночи.
Птица не птица, струна не струна…
Словно во мне расставанье звучит
И сердцу другая родней сторона.
Здесь ничего мне уже не найти.
Кто ж этот звук посылает ко мне,
Чтобы напомнить о Млечном пути,
И о счастливой без нас стороне?
Звук раздаётся в ночи вновь и вновь,
Может всё светлое пройдено мной
И проморгал я земную любовь,
Тайно озвучив в себе мир иной?
Звук нарастает и словно завёт
Злое бескрылье моё в небеса.
Но, измеряя движенье вперёд,
Вижу одни лишь чужие глаза.
Я к расставанью готов, не зови.
Дай насладиться закатом в тиши.
Дай мне побольше узнать о любви
И о свеченье родимой души.
СОН ВО СНЕ
Запоминай один лишь снег —
У юности в руке,
Чтобы узнать в далёком сне
Деревья в куржаке
И, распахнув глаза, вдохнуть
Морозец с губ Её...
Какой знакомый белый путь —
Сквозь ближних звёзд литьё!
Вдыхай! Целуй! Не верь словам,
Что это — сон во сне.
Ты снова с Ней, ты снова там,
Где лишь любовь и снег.
***
Мы — в разных Вселенных. Пусть времени сеть
Опутала песню и душу,
Я все притяженья смогу одолеть,
И клятву молчанья нарушу.
Твой холод на окнах не зря рисовал
Я даже горячим и юным,
И целясь в далёкий планетный овал,
До боли натягивал струны.
Мы в разных Вселенных, но вечность одна.
Летай над моим мирозданьем,
Звучи в моих песнях, живи в моих снах.
Успеешь сказать: "До свиданья!".
***
Однажды в юной стороне
Пересекутся взгляды.
И по весенней синеве
Помчатся рядом.
Чтоб повстречав созвездий гроздь,
Стать отраженьем
И возвратиться к нам поврозь,
Без сожаленья.
МЕТАМОРФОЗЫ
Юность — это вечность въяви —
Всё равно тебя ославит:
Никогда не станет верной
И уйдёт к другому первой.
Но спалив её тряпьё,
Не разлюбишь плеч её.
Юность — это память птицы —
Над тобой легко промчится.
Улыбнётся лишь крылами
Над великими делами.
Но, и вскинув вслед ружьё,
Не забудешь смех её.
Юность — в правде утешений,
В вихрях взлётов и крушений:
Вдруг в иных мирах очнёшься
И душой не содрогнёшься.
Но вкушая чувств новьё,
Не узнаешь глаз её.
НАРА-КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Спят друзья с врагами рядом.
Так, наверно, мне и надо.
Я их всех люблю.
Баюшки-баю.
Изменив мне в одночасье,
Спят любимые. О, счастье!
Я их всех люблю.
Баюшки-баю.
Племена спят и народы.
Без вражды не жили сроду.
Я их всех люблю.
Баюшки-баю.
На весь мир направив дула,
И Америка заснула.
Я их всех люблю.
Баюшки-баю.
Спит, наверно, и сам Некто,
Все конфессии и секты.
Я их всех люблю.
Баюшки-баю.
Мне вот что-то всё не спится.
От любви недолго спиться —
Вместе с " ай лаф ю!"
Бюшки-баю.
ПЕСЕНКА
Вот день прошёл и год,
И водолей грядёт
Желанный знак для многих, может быть.
А я вновь пропился в прах,
Но с гитарою в руках —
Лишь её одну не смог я разлюбить.
Опять идём вдвоём.
Кому хотим, поём,
Тревожа блеск безжизненных витрин.
Глазам, не знавшим слёз,
Я счастья не принёс,
Но и моя любовь не снилась им.
Наш бог — аккордов звон,
И не позволит он,
Чтоб путь нам перекрыла чья-то тень.
Друг другу раз в году
Все прощают ерунду.
А мы друг друга каждый Божий день.
ЯСНОВИДЯЩИЙ
Я встал, как вкопанный, на склоне,
А время двинулось вперёд,
И вслед ему смотря, я понял,
Что вижу чей-то чудный год.
Календари листвой осенней
Устлали землю вкруг меня.
Мой промелькнул неявной тенью —
Я пожалел, что нет огня.
Потом я сделал шаг беспечный:
Как ясно видеть, не любя!?
Я узнавал всех, первых встречных,
И всех родных, но не себя.
Я узнавал событий бремя,
Людских страстей водоворот.
Не знал я лишь — в какое время
Глаза погаснут — взгляд пойдёт.
***
Горячкой розовой ошпарен,
Волос вдыхаю суховей.
Ведь я же пью её. Ну, парень,
Сошёл с ума — спасибо ей.
Какая сумрачная нега —
В её распахнутых очах.
И не хватает только снега
И млечной дымки на плечах.
Неужто где-то есть планета —
Столица наших миражей?
Ответа нет и нет просвета.
Лишь мы — на жутком вираже.
ЗАПИСКА
По ту сторону мук и печалей
Не прошу ни любви, ни вина.
Мы над бездной ещё не встречались.
Приходи, но теперь не одна.
Прихвати родовую отвагу.
За всех русских снегам помолись.
Наши встречи во снах — наше благо —
Нам заменят бездушную высь.
Заблудился я в россыпях звёздных
С роковою запиской в руке.
Возвращаться нелепо и поздно
Хоть никто и не ждёт вдалеке.
Склею мир, как разбитое блюдце
Пусть цветок вновь прижмётся к цветам.
Явь проходит, но сны остаются.
Я тебе самый светлый отдам.
Остальное в записке не зримо.
Ты одна ощутишь строчки нить:
"В нелюбви моей неотвратимой
Я прошу никого не винить".
ДЕНЬ ВОЛХОВЫ
В ожидании первой листвы
Замечтались продрогшие клёны.
День явленья моей Волховы
Я назвал днём рожденья влюблённых.
Так начнём объясняться без слов,
Как планеты, деревья и руки.
Я за встречу с тобою готов
Этой жизни простить все разлуки.
Знаю: времени нет у времён,
Но Твой свет я душою запомню.
Вновь лечу, осиян и влюблён,
По ночи, как по синему полдню.
В чём же правда и мудрость, скажи?
Иль ни той, ни другой не внимая,
Целый век целовать миражи?
Но молчи! Я всё слышу, родная!
|
|