Марина Замотина
О ПРОФЕССИИ И ПРОФЕССИОНАЛАХ
|
Совет по драматургии МГО СП России провёл очередное заседание Бюро и актива, посвящённое текущим вопросам творческого объединения.
Председатель Совета Евгений Рык рассказал об участии членов СПД в проведении Года Испании в России и Года Росси в Испании. Совместно с Профсоюзом писателей Российской Федерации образована группа, готовящая издание новых переводов пьес испанских драматургов — лауреатов Нобелевской премии по литературе (Бенавенте, Эчегаррайя и К.Х.Села).
О работе над этим проектом рассказал Председатель профсоюза Андрей Красильников и член бюро, известный переводчик-испанист Ольга Петрова. Кроме того, в рамках Дней планируется совместно с отделами культуры посольства Королевства Испании в РФ и Испанского института Сервантеса в Москве провести научно-практическую конференцию по истории творческого взаимодействия драматургов и театров двух стран, подготовить и опубликовать итоги этой работы.
По сложившейся в Совете традиции каждое расширенное заседание Бюро завершается "рабочим моментом" — посещением спектаклей в московских театрах с последующим обсуждением увиденного.
На этот раз московские драматурги были приглашены не в театр как таковой, а на защиту диплома студентов 5 курса режиссёрского факультета Театрального института имени Бориса Щукина (на профессиональной базе и при профессорско-преподавательском составе Государственного академического театра имени Евг. Вахтангова).
Спектакль будущих профессиональных режиссеров состоялся в уютном московском особнячке в Большом Николопесковском переулке, в тайном просмотровом зальчике со странным названием "ШД-зал", которое гостям так и не удалось расшифровать.
Об авторе пьесы "Мамочки", драматурге Вл.Зуеве, режиссером-постановщиком дипломного спектакля В.Терещенко перед началом представления было лапидарно сказано, что он "молодой" и "уральский". Поэтому драматурги столичные не были удивлены, что лучшие персонажи пьесы являлись сибиряками, а те, что "так себе", — москвичами…
О пьесе. Это трагедия, посвященная солдатским матерям, разыскивающим своих сыновей или их останки, в так и не названной "горячей точке" нашей страны.
После спектакля состоялось его обсуждение.
"Молодой уралец, кем бы он ни был по базовой профессии, в сочинении для сцены взял ошибочный тон, — отметил в своем выступлении драматург Александр Алёшин. — Он, вероятно, призабыл, что истории про "Каштанку", "Холстомера" и "Ваньку Жукова" — уже написаны, и все мыслимые слёзы из почтеннейшей публики уже выбраны. Я служил в армии в секретной части, где в любой момент могли произойти пертурбации не слабее кавказских. Но, как и в Великую Отечественную, к нам не приезжали матери, чтобы скандалить с полковым начальством, дебатировать калорийность питания, увозить нас тайком по домам. Драматург Зуев почему-то гражданский пафос в ответственности за потери в боях смело возлагает на неких (смело умалчиваемых) "вояк". А то ведь и ему можно задать вопрос: почему же в ВОВ матери не спрашивали перед камерой Романа Кармена: за кого именно в Кремле те миллионы советских мальчишек погибли?"
Коллегу поддержал писатель, офицер спецслужбы в отставке Эдуард Миносян: "В пьесе, но не постановке, смещены акценты добра и зла. Советская и российская литература обладает великими достижениями, посвященными Великой войне. Но люди понимают, что бывают боевые действия, не красящие нашу историю и армию. Замечательный поэт и человек Александр Твардовский оставил нам завет-наказ о таких страницах из жизни страны — о зимней кампании 1939-1940 годов, например, о советско-финской войне — "Из записной потёртой книжки…". И в яростных, горьких строчках звучит грозное предупреждения всем тем, кто берётся за такую деликатную тему холодными руками препараторов: "Казалось, это я, убитый, / на той войне незнаменитой, / убитый, маленький лежу". Здесь основное — "незнаменитой". Мне кажется, увы, что счастливой сценической судьбы у этой пьесы не будет".
"Желание автора понравиться совестливой публике оказывает ему и труппе, принявшей пьесу к постановке, медвежью услугу. Авторам постановки кажется, что гуманизм посыла, идея произведения перекрывают огрехи литературы. Увы, на деле вышло, что драматург поставил режиссерский курс в идеологический и философский тупик, а желание будущих "станиславских" улучшить театральными средствами очень среднюю пьесу — обернулось против целостности самого их дипломного спектакля, — заметил Евгений Рык. — Когда говорят о судьбе Оливера Твиста, то вспоминают, что его рабочая биография началась у гробовщика. Об этом сказано неубиенное: "Он начал жизнь с конца". В "Мамочках" случилось то же: радиоперехваты настоящих наших частей во время боёв, что прозвучали в "запевке" спектакля, подняли планку так высоко, так пронзительно, что со всех последующих попыток труппе не удалось её взять… Постановка началась с конца. Это не значит, что в спектакле не было интересных работ, творческих находок… Все профессионалы знают, что на театре режиссер часто тиран. Он как угодно может "гнуть" подвластных актёров. За исключением одного неубиенного закона. Актёр, что называется, "на голубом глазу" может обратиться к падишаху репетиции: "Я не понимаю рисунка роли! Покажите!" И дипломники "Щуки" показали и доказали, что понимают профессию, что выучили в режиссуре не только анекдотическое "Не верю!". Особенно хочу отметить работу выпускницы курса Ирины Глебовой, исполнившей роль столичной журналистки ТВ Лёли. Не раскрою секрета, сказав, что она — наш коллега, драматург, член Совета. Но, как сегодня мы убедились, и яркая актриса. Вообще-то, на театре это добрая традиция, Шекспир и Мольер тому убедительные доказательства (правда, они играли в своих произведениях)".
Драматург Илья Серх (режиссер по первому диплому) в своём квалифицированном выступлении отметил, что "труппа не нашла логических отбивок между сценами, спектакль лишен эффектной концовки. Вернее, этих финалов было несколько, что только путало зрителей, нарушало причинно-следственные законы драматургии".
На спектакле присутствовали многие члены Общественно-политической организации "Комитет солдатских матерей", представитель КСМ после финальных кордов тепло поблагодарила курс, постановщиков, педагогов театрального института за такое внимание к их горю и нынешней работе по восстановлению памяти о подвигах героев. Это были добрые, искренние слова. Они стали, вероятнее всего, авансом для будущих режиссеров, пожеланием выбирать для театра, для зрителей достойную литературную основу.
|
|