Надежда Годенко
ЛИЧНОСТЬ АВТОРА КАК ВАЖНЕЙШАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ЛИТЕРАТУРНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
|
Валентин СКОРЯТИН, "Тайна гибели Владимира Маяковского" — М.: Звонница-МГ, 2009.
СТАРАЯ МУДРОСТЬ ГЛАСИТ: "Книги имеют свою судьбу". Если так, то нужно признать, что судьба книги, о которой здесь идет речь, трудна и в немалой степени несправедлива.
В. Скорятин (кстати, начинавший отнюдь не как литературовед, а как поэт, — он окончил Литературный институт и выпустил в годы юности стихотворный сборник) во всей силе испытал на себе магию личности и стихов В. Маяковского. Интерес к творчеству этого мастера естественно перешел в интерес к личной жизни великого "агитатора, горлана, главаря", что по-своему закономерно: жизнь и творчество Маяковского неотделимы друг от друга, составляют единое целое, а биографический элемент присутствует в качестве обязательной, зачастую основной компоненты его стихов и поэм.
Необходимо учитывать эмоциональный посыл статей В. Скорятина о Маяковском и окружении поэта, опубликованных в журнале "Журналист" в те, ныне приснопамятные уже годы, которые теперь называют годами "перестройки" и нравственно-этический накал которых ныне забывается, хотя этот накал и представляется на поверку главным в данном конкретном отрезке исторического времени.
В. Скорятин был представителем того поколения, для которого не найти названия лучше и точнее, нежели "младшие шестидесятники".
По возрасту поколение это шло непосредственно за поколением Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулиной. Возраст определил и положение этих людей в жизни общества: сами еще достаточно юные, они были не столько участниками, сколько благодарными, восторженными свидетелями вершащихся исторических процессов. Они бывали на поэтических вечерах в Политехническом музее и Лужниках, они были свидетелями того, как вышел в свет первый альманах "День поэзии", они помнят открытие памятника Маяковскому на площади, названной именем поэта, слушали у подножия недавно открытого памятника выступления молодых стихотворцев.
Отсюда интерес к стихам Маяковского, с которых все сильнее осыпался "хрестоматийный глянец". Поэт, востребованный и даже присвоенный государственной культурой, сделавшийся частью лживого официоза, поэт, чьи произведения, включенные в школьную программу, казались воплощением бездушия и мертвенности, если заглянуть в собрание сочинений, а не в тонкие книжечки, рекомендованные Министерством тогдашнего просвещения, оказывался иным. Страдающим, страстным, порой слишком пристрастным, любящим, одиноким. И представлялось странным, парадоксальным — почему этот новатор, стихом и ораторским словом строивший новое социалистическое общество, стоявший у истоков многих традиций, в том числе выступлений в Политехническом, собиравших толпы слушателей, кончил жизнь столь трагически, неожиданно для всех.
Интерес к скрытой стороне жизни Маяковского, к его личной жизни, кроме любовных стихов и поэм, где жизненные реалии упоминались поэтом, были материалом самого произведения, подогревали и появившиеся в конце шестидесятых годов журнальные публикации, пересматривавшие сложившийся стереотип в том, что касалось именно личной жизни Маяковского. Была ли Л. Брик единственной любовью поэта, музой, ангелом-хранителем? Новейшие публикации отвечали на эти вопросы отрицательно. Хотя по части доказательств упомянутые журнальные статьи были слабы, они будили мысль, читавшему их хотелось выяснить что к чему, установить истину, определить свое собственное отношение к тому, что было связано с жизнью и смертью Маяковского.
Вряд ли, если учесть все изложенное, покажется удивительным, что журналист, пишущий стихи, свидетель огромных общественных перемен, решил разобраться в событиях тридцати, а то и сорокалетней давности. Тогда пересматривалось многое, в том числе давалась новая оценка деятельности органов госбезопасности. А Маяковский, как выяснилось при чуть более углубленном изучении биографии, был знаком и даже дружил с работниками данного ведомства, находившимися на очень высоких должностях.
Немаловажно уяснить, чем отличается интеллектуальное расследование В. Скорятина от работ, выполненных в модном теперь жанре "журналистское расследование". Коротко это отличие можно сформулировать так: преклонение перед объектом исследования.
Для В. Скорятина разобраться в хитросплетениях личных отношений фигурантов истории и порожденных этими хитросплетениями событий было душевной необходимостью, для современных журналистов, которые роются, по словам того же Маяковского, "в окаменевшем дерьме" прошлого, это лишь привычная работа, выполняемая с той или иной долей профессионализма и добросовестности.
Подход В. Скорятина определил и положительные, и отрицательные стороны его исследования. Восторженное преклонение перед Маяковским обернулось пристрастностью к его врагам и недоброжелателям, и подлинным, и мнимым (а отличить одних от других задача необычайно трудная, едва ли выполнимая), оригинальность материалов, впервые введенных в научный оборот, требовала от аналитика высочайшей подготовки, огромного кругозора, разносторонних познаний, чем, к сожалению, автор не обладал в полной мере.
А события и многолетней давности, и совсем недавние вызывали эмоциональный отклик, лишали объективности. Ведь даже такой факт, как перепохороны Маяковского, состоявшиеся в пятидесятых годах, был совсем не нейтральным.
Историческая и эмоциональная предыстория, изложенная здесь, повлияла не только на выбор темы (тут в большей степени важны и симпатии и антипатии автора), но и на ее освещение. Конечно же, разоблачительный пафос начала шестидесятых годов в том, что касалось недавней отечественной истории, пафос, к концу десятилетия исчезнувший под давлением обстоятельств и стараниями госаппарата, в полной мере отразился на работе автора исследования. В. Скорятин собирал материалы в течение двадцати пяти лет, отдельные статьи появились в журнале "Журналист" с 1989 по 1994 год. И хотя автор даже получил премию Союза журналистов, книга его так и оставалась в рукописи, напечатанной он ее не увидел. Вернее же, и книги, как таковой, не было, а были отдельные фрагменты, главы, не объединенные в единое целое. Будь автор жив, он, скорее всего, и отредактировал бы текст, и кое-что сократил, кое-что при этом добавив. Но ему не было суждено это сделать, над книгой работал составитель, старавшийся возможно полно представить открытия и находки товарища.
Автор, по душевным позывам — поэт, по профессии — журналист, по возрасту и отношению к миру — шестидесятник, это все и определило его подход, а во многом повлияло на сделанные им выводы. Маяковский был убит — самый главный и самый спорный вывод, сделанный исследователем. Маяковского убило окружение — вывод неглавный, но куда менее спорный. Убить можно не обязательно при помощи оружия. Убивают безразличием, грубостью, цинизмом.
С выводами, каковы бы они ни были, можно соглашаться, либо не соглашаться. Однако сведения, добытые В. Скорятиным в закрытых прежде архивах, будут сохранять свое значение, хотя бы и потому, что архивы, которыми пользовался исследователь, впоследствии опять были закрыты. И это одна из причин, почему книга выходит вторым изданием. Другая причина, не подчеркиваемая специально и вполне очевидная, — книга стала памятником эпохе шестидесятых, безвозвратно ушедшей в историю.
| Автор - доцент кафедры русского языка и стилистики Литературного института им. А.М. Горького
|
|
|