Сергей Крюков
ДВА РАССКАЗА
|
НАГРАДНЫЕ ЧАСЫ
Жизнь полна курьёзов, застающих нас порой врасплох. И единственное средство против их коварства — рассмеяться над ситуацией.
Один из моих дядек по материнской линии, Иван Васильевич Мякишев, вернувшись с фронта, посвятил себя службе в "органах", в НКВД. Это дало ему солидное положение, авторитет среди родственников и знакомых и относительно неплохой достаток. Он был человеком умным, даже мудрым, и при всей своей природной доброте — чрезвычайно строгим.
И люди зачастую обращались к нему за советом, а то и просто просили рассудить их в спорных ситуациях. И дядя Ваня, тогда достаточно ещё молодой человек, степенно и рассудительно вникал во все сложные вопросы, никому не отказывая во внимании.
И однажды, когда на выходные дядя Ваня приехал из Москвы к родственникам в родную Каширу, авторитетного земляка попросили посудить футбольный матч. Не последнюю роль здесь сыграло то обстоятельство, что у строгого и солидного человека был атрибут, столь необходимый для футбольного судьи, а именно — часы.
Часы у дядьки были знатные. Командирские, наградные, с именной гравировкой. Гордость, а не часы! И относился он к ним бережно и трепетно.
И дядя Ваня, хоть и недолюбливал он беготню по полю, считая это занятие для себя несолидным, на уговоры согласился.
Поначалу всё шло — лучше некуда. Судил он строго, но не придирчиво, и на игровом поле царили дисциплина и порядок. Тогда вообще игроки, как и люди в целом, относились друг к другу подобрее, времена были другие.
Игра была азартной — и первый тайм пролетел незаметно. После перерыва на вытоптанный газон выбежали возбуждённые игроки. Дядя Ваня дунул в свисток. Раздались первые удары по мячу. И тут произошло событие, обыденное на футбольном поле, но приведшее к совершенно неожиданным последствиям. После очередного удара одного из игроков мяч срезался с ноги футболиста и угодил арбитру в руку. Да как раз — в запястье, на котором и красовались на кожаном ремешке упомянутые наградные часы, предмет гордости и трепетного обожания.
Что, казалось бы, страшного! Такие часы изготавливались, как правило, противоударными, если даже не водонепроницаемыми.
Дядя Ваня провёл ладонью по стеклу часов, стирая пыль от мяча, и поднёс часы к глазам. О, ужас! Часы стояли.
Дядька в сердцах махнул рукой и, несмотря на уговоры игроков, ушёл с поля.
Приехав в Москву, он первым делом направился в часовую мастерскую.
Протянув прибор мастеру и попросив посмотреть, дядя Ваня в волнении уставился в окно, наблюдая за прохожими.
— На что жалуетесь, молодой человек? Спешат? Отстают?
— Да после удара футбольным мячом совсем не ходят!
Мастер смешливо хмыкнул:
— Да чтобы часы ходили, их, молодой человек, иногда заводить надо!
Дядькиной радости не было границ.
Но футбольные матчи судить он никогда уж больше не соглашался.
ДЖОНОЧНИК
Как-то жарким июльским днём Коля Дудукин, видавший виды лесник одного из районов астраханской поймы, отмечал со своим кумом Иваном не то день рождения, не то — именины, не суть…
Ну, выпили, как положено, крепко. Татьяна, жена Николая, наготовила, как водится, много, вкусно и сытно. Но тот не мужик, кто не выпьет столько, что от закуси не отрезветь…
Иван — мужик совестливый. Трезвый ли, пьяный ли, — на ногах крепко стоит и про дело помнит. И стал Ванюша домой собираться, дескать, мол, скотина не кормлена, а жена хворает, на поясницу жалуется. Как ни отговаривали, — поеду, да и всё тут! Не самому плыть, лодка довезёт.
Катер у Вани добрый — ходкий и устойчивый, "Крым", не то, что Колина "Казанка" без булей, ни в какую волну, ни на какой скорости не перевернётся. А путь по воде от Першинского затона, вблизи которого жили Дудукины, до села Селитренного, где стоял дом Ивана, — недальний и несложный. Километров тридцать пять, от силы — сорок, не больше. Сиди себе, штурвал крути, да от топляков уворачивайся. Да и много ли топляков летом!
Слово — закон. Сказано — сделано. Взял гостинцев жене и детям, прихватил непочатый пузырёк на дорожку, чтобы плыть не скучно было, да и прыгнул в катер.
Не успел отчалить — уже на глиссинге, теперь и топляки — пустяки, мину морскую перепрыгнешь! Одна беда: солнце в глаза прицелилось, вода, что огненная дорога, кроме берегов да пены за кормой ничего не видать.
Так и зевнул Ванюша "джоночку", лодку надувную с рыбачком-бедолагой, заякоренную метрах в четырёхстах от Колиных мостков. Перескочил её катер — не заметил. Как с трамплина прыгнул. И — уже далеко отъехал, скоростёнка-то немалая.
А Ваня после прыжка чудок очухался, да назад и посмотрел, что это там под лодку попало, посмотрел — и вмиг протрезвел. Будто и не "квасили" полдня чистейший "первачок".
Но, хоть вода следов и не хранит, совесть людскую на реке никто не отменял. Почесал Иван своё темечко, да и пошёл, не сбавляя скорости, на разворот — узнать, что, да как. Ну, и извиниться, конечно.
То, что произошло потом, без сомнения, смогло бы украсить "Книгу рекордов Гиннеса".
Джоночник, по воле случая отделавшийся лишь испугом, не успев оправиться от случившегося, увидел, что катер, перескочивший через его надувную лодку и чудом не убивший его, разворачивается. Для чего?! Да что тут думать — для второй попытки!
Рыбачок моментально срезал все тросы, лески и садок, набитый рыбой, и за те несколько секунд, пока летел к нему катер, успел догрести до берега (а расстояние-то было метров под сто!) и взобраться на самый верх по отвесной обрывистой круче.
Тут спустя четверть часа захваченный Ваней пузырёк как раз и пригодился.
А дома Иван только на другой день объявился.
Вот какой бывает речная жизнь.
|
|