Редкое качество книги. Пожалуй, и не припомню второго такого примера: построенная на фактах — исторических и современных — это абсолютно творческая книга. Где мысль, идея самоценны. Важна именно мысль. Совершенная логика повествования. Логика автора и есть становой хребет сложного философского построения. Но сложный в данном случае — не значит  непонятный или трудный для понимания. Здесь сложность компьютера и простота пользования: ты, "разумея грамоте",  вписываешь в поисковик слово, нажимаешь кнопку. И широкое мировое знание об этом предмете — в твоём распоряжении.
     Словно у автора в руках нить Ариадны, и куда бы он ни забрёл, в какие времена, эпохи или регионы, она указывает ему путь к цели, которую он знает, и к ней идёт: это путь выхода России из нынешнего катастрофического положения. Экономического, идеологического, мировоззренческого. Интерес и результат, сам процесс — чтение. Книгу читаешь с удовольствием. Хотя освещаемые темы, проблемы — горше некуда: тупик, в который завели страну.
     "Нынешняя олигархо-номенклатурная давильня и парламентско-партийная говорильня фаталистичны и даже отвратны не тем, что заваливают нас хламом стёрто оптимистических заклинаний  и антикризисных прожектов, а тем, что прикрыты культом модернизации  и образовали "диктатуру меньшинства". "На наших глазах красоту заменила мода, мораль — толерантность, истину — флер инакомыслия, предначертанность — ловкое шустрение". С этими утверждениями автора соглашаешься безоговорочно. Но не значит, что соглашаешься со всеми характеристиками и оценками. На абсолют своего мнения думающий человек, как автор, претендовать и не будет.
     Убийственная характеристика властителей умов и государственных деятелей, обсуждавших "имя Россия": "Почтенные фигуранты шоу, произнося свои речёвки, производили впечатление, что не могут воссоединить  подобранные ими ключевые слова с богатством бытовавшего до них языка". И здесь ведь не только  указание на бедность речевого запаса телеперсонажей, но и их оторванность от народа, от богатейшей культуры языка, "бытовавшего до них".
     Это и есть свободная мысль: не привязанность к какому-то утверждению, догме, что даёт тебе широту маневра, и одновременно  глубокое знание  мировой философской мысли,  которой ты пользуешься как инструментарием для  выработки своего продукта. Отсюда и свои метафоры: "воинственно-благонадёжный" (об а-ля оппозиционности), "клубящаяся  привередливость и артистический гнев, доходящий до кипящего азарта", (о показном возмущении), "на краю середины", "холопский темперамент", "лояльный облик творческого умельца". Автор очень "к месту" использует и чужие, которые на подхвате, то есть  в ходу, в ближней памяти.  Знание  литературы, истории. В библиографии указано множество книг. От "Повести временных лет" до новинок книгоиздательства: только  книг  2010 года выпуска — около десятка, что говорит об активном чтении и  анализе прочитанного, умении этим прочитанным оперировать. Безусловно,  не все новинки, с которыми ознакомился автор, упомянуты в списке  книг, на кои ссылается или опирается автор в своей работе. А ведь многие писатели — именно не читатели, а писатели: не умеют, не любят, не хотят читать. Ленивы и не любопытны.
     Важное для мыслителя, исследователя качество — не обольщаться "устойчивым общественным мнением", "непоколебимым авторитетом",  сложившимся стереотипом, ныне зачастую мошеннически формируемым. Не брать догму как непременность. И тогда сусальное золото на облике императрицы Екатерины второй,  рисуемой заинтересованными политическими деятелями как просветительницы и матери народа, осыпается на глазах. А король-то… А царица-то….
     В авторе сильна  усвояемость материалов из разных областей. Обширный авторский словарь включает не только понятия давно известные, но и новообразования. Они употребляются не для красного слова, они уже —  освоенный инструментарий. В аннотации к книге верно подмечено, что автор поднимает "такие пласты социально-философских и художественно-эстетических явлений, которые не имеют ещё научного толкования и инородны академическом языку, постигающему их сущность".
     "Русский человек в пространстве ликования", "жизнерадостный некрофил", "целомудрие лжи", "Смех как кляп и мерзость насилия". Эти говорящие названия  очень точно отражают содержание глав книги.
     Автор смел и свободен в своих размышлениях и повествованиях. Не меньшая смелость нужна не только, и может, не столько в бичевании зла и вскрытии негатива современной жизни, но и в полемике или критике друзей и единомышленников. Не всегда соглашаешься  с позицией автора, но у него — своя правда, которую он не боится публиковать, зная, что наживёт себе недоброжелателей…  
     Ни одного слова "люблю" на страницах. Но вся книга полна такой любви к родине! Любви через любовь, любви через ненависть и презрение. Автор  любит страну за её просторы, отвоеванные предками у климата, а потом защищённые от захватчиков, за её идеалы, ныне поруганные. За сформулированные ею миропонимание. За принятую и отстаиваемую веру. Любит через ненависть к врагам внутренним. Ненавидит за то, что уменьшают пространство, которое для них — пигмеев — слишком велико. И они минимизируют всё под себя. Для них и широта души великовата. И они  производят обрезание русской души. Автор показывает, что даже простая любовь крестьянина к своей земле — чувство сложное. И складывается из отвоевывания, из отстаивания, из обихаживания. Всё это  научило нас и работать так, как только мы умеем: в жару и холод, вопреки всему. А если и ленимся, то так как можем себе позволить, не перекладывая свою работу ни на кого.
     Автор не поучает народ, как  надо жить, а  надеется, что власть хоть как-то научится понимать народ, которым  "управляет". Если и есть книга, способная "расшевелить" и потренировать мозги, "Ад — это мы" — именно та книга.