Московский литератор  № 15, июль, 2013 г. Главная | Архив | Обратная связь  Евгений Бузни СТИХОТВОРЕНИЯ            Иногда задают вопрос: Зачем пишут стихи? За них теперь и не платят. Но в этом ли дело, друзья? Я пишу стихи, когда они родятся в моей голове, когда просто не могу не писать. И я хочу, чтобы их читали. Потому только, что стихи — это боль и радость души. И хорошо, если они откликнутся в других душах, помогут им жить.                    МЫ НЕ ГОСТИ В МИРЕ ЭТОМ      Нет, мы не гости в мире этом.      Нам жизнь не для того дана.      Мы — разум под струёю света,      мы — честь и совесть всей планеты,      мы развиваем мир заметно,      но... если помним — жизнь одна.      И что в космические дали      она навечно улетит      и на земле собой оставив      суть продолжения из стали,      душой земли и нервом станет,      что будут дальше жизнь растить.             Нет, мы не гости в мире этом.      Не прозябать пришла душа.      Не пустозвонные сонеты,      а ураганы, бури, ветры,      что сносят грязь и нечисть в леты,      поём мы, будущим дыша.      Чтобы земля была огромной,      любовью каждому из нас,      чтоб каждый жил и к ней с любовью,      своею и земною болью      спасая мир в тревожный час.             * * *      Молодёжь гуляет в День Победы,      хотя ей и не ведомы совсем      Лихолетья огненные беды,      Кровью отражавшейся в росе.             Молодёжь гуляет в День Победы…      В сорок первом все ушли на фронт —      их отцы, их матери, их деды,      братья, сёстры — весь честной народ.             Молодёжь гуляет в День Победы…      В сорок пятом сколько не пришло?      Сколько перешло в разряд "калеки",      но пришли, и это хорошо.             Молодёжь гуляет в День Победы…      Далеко ушла война от нас,      но как будто бы вчера кусочек хлеба,      чтоб не умерли, давали всем на раз.             Молодёжь гуляет в День Победы…      Время ветеранов не щадит.      Словно по реке проходит бредень —      каждый год редеют их ряды.             Молодёжь гуляет в День Победы,      чтобы помнить, чтобы не забыть —      погибали и отцы, и деды,      чтобы детям можно было жить.             Молодёжь гуляет в День Победы —      это значит, и она пойдёт      защищать родившихся под небом,      под которым Родина живёт.             * * *      Женя Жигалина, комсомолка двадцатых,      замучена белыми была в Симферополе.      А над землёю муссоны, пассаты      сдували пушинки времени с тополя.             Смелость в глазах, и косыночка красная,      Сердце горячее с утра и до вечера.      Женя мечтала о счастье всей нации,      счастье народа всего человечества.             Вскормлено жадностью тело буржуйское.      Дети рабочих от голода корчатся.      Несправедливость душой своей чувствуя,      Женя вступилась за правду рабочего.             Нет больше Жени, осталась лишь улица,      Названа памятно девушки именем.      Помнят ли те, кто влюбленно целуются:      Женя погибла, чтоб им быть счастливыми?             Не довелось ей узнать дискотеки,      Пиво глотать из бутылок в автобусах.      Женя была за всех в мире в  ответе,      И за вращение доброе глобуса.             Кто это помнит?      Пассаты, муссоны…      Рвутся истории нити во времени.      Женя жива своей жизнью суровою      Горькою правдой по миру рассеянной.             * * *      Запорошило жизнь мою стихами.      Заиндевело время на пороге.      Я не могу свою судьбину хаять:      Я ей обязан бесконечно многим.             Но я прошу,      молю тебя, судьбина,      дай вычерпать со дна моей души      всю боль, что в ней за годы накопилась,      и выплеснуть подальше в камыши.             Чтоб на века в озёрах растворилась,      уйдя поглубже навсегда в песок.      Великую таит природа силу —      поднять сумеет и согнуть в бараний рог.             Но не меня.      Душа моя не гнётся,      Нет трещин в ней от жизни перемен.      Плыву вперёд и не роняю вёсла,      пусть даже если есть у лодки крен.             Так дай, судьба, ещё немного мочи,      чтоб жизнь была длинней, а не короче.             * * *      Друзья, я не спросил вас разве,      уйдя от суетных забот,      что может быть прелестней Клязьмы,      что за душу тебя берёт?             Что может быть прекрасней речки,      что в водах моет облака,      где русские плетутся речи,      как сеть речного рыбака?             Что может быть прекрасней места,      где Русь стояла и стоит,      где каждому не будет тесно,      будь ты болгарин иль таджик?             Будь ты без племени и рода,      бежал от казни палача.      Здесь клич "Да здравствует свобода!"      с тобою вместе прокричат.             Друзья, я не спросил вас разве...?             ПЕСНИ МОЕЙ ЗВОНЫ      Затянули ветры      песню хоровую.      Счастье моё, где ты?      Что-то не пойму я.             Не пыли, дорога.      Не вздымайтесь, волны.      Не судите строго      песни моей звоны.             На стене сквозь стёкла      розовые пятна.      Где-то давят свёклу      маленьким ребятам.             Или солнце вышло      сквозь лесные ветки,      поднимаясь выше,      оставляя метки.             Облако на мачте      парусом засело,      яхту мчит к удаче      над волною пенной.             А на яхте дева.      Волосы струятся.      Ветер то и дело      задирает платье.             Ветер в груди бьётся.      Волны рвутся в клочья.      А она смеётся.      А она хохочет.             Пусть пылит дорога.      Пусть вздымает волны.      Не судите строго      песни моей звоны.             * * *      И я люблю тебя, природа.      Люблю в любое время года.      Люблю за то, что ты красива,      за то, что ты — моя Россия.             * * *      Любовь — не измена —      всегда неизменна,      живёт рядом с нами,      владея телами,      душою и сердцем,      и некуда деться,      и нужно так жить,      чтоб любимыми быть.             * * *      Скрипя в ногах, последний лёд      сползает с тротуара,      и замяукал в марте кот,      подыскивая пару.             И ветер — бодрый мокродуй      ещё морозит кожу.      И шарф накинут на ходу,      как брошенные вожжи.             Но солнце жарко рассмеясь,      по заводям и плёсам      лучистую пустило вязь      запутываясь в вёслах             И уж не устоять зиме,      не победить морозам,      когда луч солнца — землемер      зимы шубейку сбросил.             * * *      Снег садится мне на шею,      снег врезается в щеку,      снег, от радости немея,      смял осеннюю тоску.             Снег резвится, словно стая      непокорных белых мух,      то на брови налетает,      то на пальцы мёрзлых рук.             Снег играет, словно котик,      веселится под сосной.      Снег пушист и мягок вроде,      но кусается собой.             * * *      У меня на сердце рана.      Сыплет мокрый снег.      Нам с тобою очень рано      стало много лет.             А хотелось бы подольше      вить судьбу свою.      Как бы ни было мне горше,      я в своём строю.             Я не выпал из обоймы,      как иной другой,      тот, что жалости достоин      в стороне чужой.             * * *      Жёлтою яичницей      в небесах закат.      По берёзе — слышите? —      из ружья палят.             Беспокойным вечером      тянет тихий стон —      меж деревьев мечется      ветер-Робинзон.             Погоди, не бейся!      Не гони туман.      У меня есть песня.      Я тебе отдам.             Не ломай берёзу:      я в своей тоске      оставляю слёзы      на её щеке.             * * *      Звёзды светлячками      разлетелись к ночи.      Облака печали      разорвались в клочья.             Чёлн златой каретой      месяцем по морю.      Мною ты согрета.      Я согрет тобою.             * * *      Сквозь серых туч холодный студень,      едва пробив себе оконце,      одним глазком взирало солнце      на жизнь земных осенних буден.             Вздымались волны погористей,      шипуче пеня океаны,      а перелески и дубравы      торжественно роняли листья.             Деревья гордо обнажались,      ничем как будто не рискуя,      прямые линии рисуя,      в озёрной глади отражаясь.             Застыли ели, как колонны,      что подпирают неба своды      Красив лес, строен, благороден,      а я в нём человек влюблённый             в ручей, стремящийся искристо,      в крадущуюся к ночи темень,      в нагую искренность деревьев.      в опавшие на землю листья.             Крылом взмахнув, кричит сорока,      завидев зайца под кустами.      У лужи первый лёд растаял,      напомнив о зиме до срока.             День покороче стал, и совы      глаза усталые сомкнули,      и солнце света луч свернуло,      позёвывая в небе сонно.             * * *      Простелили в небе простынь —      облаков туманный студень.      Уж я жаловаться бросил      на погоду наших буден.             Уж не кашляю стихами      на скользящие дороги,      что бегут зимою ранней      торопливо мне под ноги.             Где той жизни остановка,      что придёт и не заметишь?      Стрункой тянется позёмка —      запоздалой мысли фетиш.             И студентка изумлённо      подняла ресницы к небу.      Ей, как травушке зелёной,      не раскрыть сей жизни ребус.             Вот и слушает, и смотрит      на меня, в душе стеная.      Напряжённо носик морщит      над крупицами познанья.             СОНЕТ ПЕТУХАМ      Сонет пишу я петухам      за голос сильный звонкий,      что будит время по утрам      звонком трамвайной гонки.             Он кличет птичий свой гарем:      — Скорей неситесь, куры!      Пока рассвет на зависть всем      туманов трубку курит.             Восславлю петушиный крик.      Кто смел, давно к нему привык.      Чтоб связки не устали             себя, как птица тренируй      возвысить глас потоком струй,      когда пора настанет.             * * *      Я надел самый лучший костюм.      Ночь звенела, звездами завидуя.      И дрожал на губах поцелуй.      Я хотел, чтобы ты увидела.             Я надел себе галстук, как тень      и зажим с голубыми слезами.      Пролетали снежинки в день,      собирая в сугробы зависть.             А когда в голубой манжет      я вдевал с огоньками запонку,      словно кто-то шепнул: "скорей!"      и рванул меня кто-то за руку.             Я помчался на чей-то крик.      Полетели рыдания с ветром.      Мне сказали потом — в тот миг      ты внезапно ослепла.             Я надел самый лучший костюм.      Ночь звенела, звездами завидуя.      И дрожал на губах поцелуй.      Я хотел, чтобы ты увидела.             Я пришёл и принёс цветок,      прикоснулся к губам усталым.      Ты вздохнула и, словно сок,      две слезы на ладонь упали.