Существует расхожее мнение, что зодчество Москвы, Санкт-Петербурга и Ярославля — явления совершенно разного порядка. А между тем здесь, начиная со второй половины XVII столетия, совершенно чётко прослеживаются обоюдные связи и вырабатываются своеобразные архитектурные рифмы. Вот несколько наиболее значимых примеров.
      
     Годы правления первых Романовых — время для нашей страны в целом удачное. Кошмар Смуты остался позади, и Россия начала приобретать черты великой державы, обрастая новыми и возвращая утерянные территории, а заодно открывая исключительно самобытную эпоху в искусстве, в частности, в храмовой архитектуре.
     Куда только подевался аскетизм предыдущего, XVI века? Будто кто-то распахнул настежь окно, и ворвался праздничный хоровод красок. А началось всё со знаменитейшей московской церкви Святой Живоначальной Троицы в Никитниках (часть Китай-города).
     Её начали возводить в 1634 году на средства обитавшего по соседству богатого ярославского купца Григория Леонтьевича Никитникова. Ему принадлежало несколько лавок в торговых рядах на Красной площади, а дом его по роскоши мог, говорят, посоперничать с жилищем любого из царских приближённых.
     Троицкая церковь имела весьма необычный для тех лет облик — ярко-красные стены, украшенные резными белокаменными наличниками и увенчанные зелёными крышами и главами над рядами цветных килевидных кокошников, так называемых "огненных языков". Вся эта "живописная ассиметрия", обилие декора наводили некоторых поздних исследователей на мысль, что здание проектировал отнюдь не архитектор, а иконописец, возможно, сам Симон Фёдорович Ушаков, любимый мастер царя Алексея Михайловича. Достоверно известно лишь одно — непосредственное участие в строительстве принимала лучшая московская артель — та, что занималась возведением Теремного дворца в Кремле.
     Совершенно уникальны интерьеры храма — тут полностью сохранились многофигурные динамичные фресковые циклы, исполненные Ушаковым, а также несколько специально писанных им образов для иконостаса: "Благовещение с акафистом", "Насаждение древа Государства Российского" и др. Ещё одна здешняя икона ("Сошествие Святого Духа на апостолов") принадлежит кисти близкого ушаковского друга Иосифа Владимирова. Он, кстати, был родом из Ярославля, конкретно, из зажиточной слободы Толчково.
     Целиком работы по церкви Троицы в Никитниках были завершены к 1653 году, при сыне и внуке Григория Никитникова. Поставленная на высокий подклет она господствовала над всем Китайгородским районом и стала эталоном "московского узорочья", образцом для всех последующих городских храмов. Никитниковы поколение за поколением тщательно следили за своей "фамильной" церковью, заботились об её дальнейшем украшении "всякими лепотами". Сооружение неоднократно подвергалось тщательной реставрации, в том числе в 1913 году — по личному указанию императора Николая II.
     Что же касается советских времён, то здесь Никитниковской церкви повезло гораздо больше, чем многим другим культовым постройкам столицы. Храм обратили в музей Симона Ушакова. Так выдающийся художник, можно сказать, уже посмертно внёс вклад в сохранение чудесного памятника архитектуры: тем более что он жил буквально по соседству, в Ипатьевском переулке. Принадлежавшие ему каменные двухэтажные палаты с мастерской, где занимались его ученики, также уцелели, хотя и в переделанном виде. Впоследствии Никитниковский храм стал музеем древнерусской живописи, филиалом ГИМа, причём тогда была проведена новая научная реставрация.
     Ныне церковное здание возвращено верующим, но, к сожалению, оно со всех сторон зажато тяжеловесными стеклобетонными коробками бывших зданий ЦК КПСС, занятых Администрацией Президента Российской Федерации. Так что  увидеть полностью церковь Святой Живоначальной Троицы в Никитниках можно лишь, подойдя к ней вплотную. Богослужения идут в подклете.
      
     Начало XVIII века с его сменой торговых путей и выходом на первое место новой столицы — Петербурга, отрицательно сказалось на торговом положении Ярославля. Впрочем, накопленный тамошним купечеством капитал, наличие старых связей и специалистов способствовали развитию в городе промышленности. Весьма активно содействовал сему и Пётр Великий, несколько раз бывавший тут. В июне 1722 года на правом берегу реки Которосли, как раз за Толчковской слободой, возникает Ярославская полотняная мануфактура, каковую возглавляют купец гостиной сотни Иван Максимович Затрапезнов и голландец Иван Тамес. При этом государством была безвозмездно выделена земля, дозволено приглашать для производства работ мастеровых людей, как из России, так и иноземцев и с их согласия навсегда приписывать к фабрике.
     Постепенно вокруг разбивается парк, вырывается каскад прудов, а в 1736-1744 годах на месте деревянной часовни строится совершенно уникальное для ярославской архитектуры сооружение — церковь Святых Первоверховных апостолов Петра и Павла, почти точная интерпретация Петропавловского собора в Петербурге и единственный в Верхневолжье образец петровского барокко. Огромный по размерам, двухэтажный, с двумя рядами окон и пышной лепниной, с многоярусной колокольней, храм является композиционным центром старого промышленного комплекса. Церковный шпиль в течение нескольких столетий был самой высокой точкой города. Имя архитектора затерялось в глубинах истории, однако, скорее всего, им был кто-то из учеников Доменико Трезини, автора петербургского шедевра.  
     Иван Затрапезнов не дожил до окончания строительства нескольких месяцев и был погребён в Петропавловской церкви у входа. До 1920-х годов здесь сохранялась металлическая надгробная плита с витиеватой надписью.
     Наследники Затрапезнова и следующие хозяева Большой Ярославской мануфактуры неизменно благотворительствовали и храму, и его прихожанам. Уже в конце XIX столетия совладельцы фабрики Андрей Александрович Карзинкин и Николай Васильевич Игумнов пожертвовали более шестнадцати тысяч рублей на ремонтные работы: в храме были установлены новый позолоченный иконостас и серебряное паникадило, устроены изразцовые печи и чугунные полы, мраморная лестница на второй этаж; стены расписали "под дикий мрамор". Одной из реликвий считался резаный из слоновой кости образ "Воскресение Христово с праздниками", который, по легенде, Пётр I лично подарил И. М. Затрапезнову.
     Всем тем ремонтным процессом, включая переделку шпиля, пострадавшего от сильного урагана 1884 года, руководил ярославский городской архитектор Николай Иванович Поздеев. Возможно, это имя мало что говорит современному среднестатистическому человеку, хотя, скажем, в том же Ярославле Поздеев выстроил ряд добротных и красивых зданий. Например, часовню во имя Святого благоверного князя Александра Невского и Сретенскую церковь. Но зато все москвичи знают "сказочно-боярский" особняк (№ 43) на улице Большая Якиманка, который служит теперь официальной резиденцией посла Франции в России. А когда-то дом сей принадлежал вышеупомянутому фабриканту Н.В. Игумнову, чертежи же были составлены Н.И. Поздеевым. Это самое впечатляющее творение Николая Ивановича, сделавшее его имя известным за рубежом. Иностранцы до сих пор считают и сам особняк, и его интерьеры с росписями, художественной резьбой по дереву и камню совершенством "русского стиля".
     …Закрытая в 1929-м и лишившаяся своего убранства церковь Петра и Павла долгое время использовалась как пионерский клуб и кинотеатр и пришла в полнейший упадок. После возвращения храма епархии духовная жизнь здесь потихоньку возрождается.
     К числу ярославских архитектурных символов относится, безусловно, Академический театр драмы имени Фёдора Волкова. Победитель объявленного в 1909 году конкурса, молодой московский зодчий Николай Александрович Спирин (девиз проекта "Фигуры, танцующие в круге") в решении главного фасада здания сознательно ориентировался на образцы высокого классицизма, конкретно, на Музыкальный павильон подмосковной усадьбы князей Голицыных Кузьминки, созданный Доменико Жилярди.
     Ну и в заключение упомянем об ещё одной здешней постройке, увы, не сохранившейся, — об Успенском кафедральном соборе на Стрелке, при слиянии полноводных Волги и Которосли. Главный храм города заложен был ещё в XIII веке и затем четырежды перестраивался после пожаров; первым среди ярославских церквей получил крытые золотом купола. Уже в 1832-1836 годах рядом с собором появилась отдельно стоящая изящная ярусная колокольня с проездной аркой, спроектированная в "византийском" стиле крупным петербургским архитектором академиком Авраамом Ивановичем Мельниковым взамен прежней, шатровой. Она долгое время была важной городской доминантой и как ориентир встречала входившие в Ярославль по Волге корабли.  
     Судьба этих сооружений в XX столетии оказалась поистине ужасной: сначала они были сильно повреждены во время артиллерийского обстрела Ярославля при подавлении антибольшевистского мятежа летом 1918 года, а потом и вовсе взорваны, и на их месте разбили городской парк культуры и отдыха.
     Успенский собор сейчас воссоздан, правда, в совершенно иных формах, чуждых традициям ярославской художественной школы. Осенью нынешнего года начнут, говорят, восстанавливать и колокольню, и окажется она высотою почти в семьдесят метров — под стать новодельному собору, который также значительно превосходит размерами оригинал. Уместно ли всё это? Бог весть…