Куда убегаем мы от наших бед и потерь, от вероломств и предательств, от обид и мести? К кому бросаемся на грудь иль утыкаемся в колени?..  К ней, нашей матушке-Природе. К той, у которой под тяжестью гроздьев ломятся кусты калины; к той, у которой бутоны тюльпанов пронзают, как пики, утренние туманы; к той, у кого бегает по грядкам трясогузка, деловито выклёвывая только что посеянные нами семена; к той, у кого стаи дроздов, стрекоча, обрушиваются на зарумянившиеся от спелых плодов вишни; к той, у которой после дождя на веточках-первогодках капли горят всеми цветами радуги, словно ёлочные игрушки; к той, о которой знакомый узбек-гастарбайтер говорит "Золотая земля", а, застряв в декабре сверх положенного срока в России, звонит нам и говорит со своим любезным акцентом, что он "наяву побывал в сказке "Снегурочка"".
     Не задыхайся в пожарах, не захлёбывайся в паводках, не коченей в ледяных дождях, не корчись в ураганах, о, кормилица наша Земля, о, молитвенница наша — Природа!" — Такую молитву несём мы в душе, дальше и дальше проникая в дебри времени нашего неадекватного XXI века.

     * * *
     Закат... Стихия голубая
     Нагрелась к ночи докрасна.
     Как ветку, душу прогибает
     Живая птичья тяжесть сна.
     У птицы перья голубые.
     А из мерцающих миров
     В сознанье просятся иные
     Создания на смутный зов.
     И сердце в радости заботной
     Само навстречу к ним спешит!
     ...Ужели этот час дремотный
     Один — с нездешним нас роднит?!
      
     * * *
     Тонко ветер свистит за окном.
     Что за страсть ему! Что за наука?!
     Здесь бродили с тобой мы вдвоем.
     Да навеял: подкралась разлука...
     Горько-горько свистит он опять,
     Листья холодом вечности блещут...
     Мне тебя никогда не обнять:
     Этот свист до кончины завещан.
     Чтобы в шелесте ближних берез
     Шепот ветреный твой узнавала,
     Чтоб, уже не имеючи слез,
     Так — без плача — в тоске изнывала.
     Чтоб, когда задувает октябрь,
     Видеть лишь, как спирали свивая,
     Отпылавшие листья летят,
     К одиночеству путь устилая.
      
     * * *
     Японской сакуры цветенье.
     Усталой памяти прибой.
     И сквознячком осиротенья —
     Понтийский воздух голубой.
     Хоть горе душу иссушило, —
     Все ж усмирило море боль:
     Обиды ветром притушило,
     Волна со щек слизнула соль.
     В простор рябой и равнодушный
     Непроницаемо гляжу:
     Упряжку волн его послушных
     У ног на привязи держу.
     Волна стучит, как сердце в ребра.
     В регистрах моря кровь поет.
     Приятель мой, простой и добрый,
     С пристойной речью пристает.
     Эх, разгуляюсь, разгуляюсь,
     Когда припомню о любви:
     В волнах зеленых затеряюсь,
     Заплыв далеко за буи...
     Ищите, милые, ищите,
     Покуда шторм не накатил!
     ...Я вас любила — не взыщите, —
     Пока простор не поглотил...
      
     ПРЕДЗИМЬЕ
      
     I
     А тоска с каждым днем ненасытней,
     А любовь с каждым днем горячей.
     А кудрей твоих ворох рассыпан
     Над сияньем лукавых очей.
     Каждый раз я тебя отрываю
     От себя, как дитя — от груди.
     Малость каждую переживаю,
     Словно целая жизнь впереди.
     А слова все настойчивей кличут,
     Торопясь и смущаясь слегка:
     То ли зов, то ли плач, то ли причет...
     А строка коротка-коротка...
     А закат заливает фрамуги.
     А предзимье гуляет в ночи.
     И гудят в сновидениях вьюги,
     Словно полымя в адской печи...
      
     II
     Когда потерян счет потерям,
     Еще отзывчивей душа.
     Еще отчаянней мы верим,
     Что жизнь пребудет хороша.
     Судьба толчется за дверями
     В скрипучих валенках зимы,
     И безоглядней доверяем,
     И обреченней любим мы,
     Когда же белое сиянье
     Над нами нимбами взойдет, —
     Поймем, что главным достояньем
     Был в жизни чистый небосвод,
     В который очи подымая,
     Вольны мы думать о душе,
     Покуда праха не вздымают
     Ветра времен на вираже.
      
     III
     Если жизнь только учит любить
     С каждой новой потерей сильнее, —
     Как же быть нам тогда, как же быть?!
     Ведь от нежности дух цепенеет...
     Если жизнь еще будет идти
     И потерям дано умножаться, —
     Как же нежность такую нести?!
     Как под грузом ее не сломаться?!
      
     * * *
     Зима горностаем прикинула
     Порезы и струпья земли.
     И детство мне к сердцу придвинула —
     Алмазы его, хрустали...
     Не стану я обезображивать
     Свой день вереницей забот:
     Лишь старые фото разглаживать
     Январь белоперый зовет.
     Разглядывать лица любимые
     Не веря, что сгасли впотьмах,
     И души их неозлобимые
     Искать на небесных путях.
     Тончайшие связи прослеживать
     И грубость обид забывать,
     И память, как грядку, прореживать —
     Все сорное в ней вырывать...
     А лица любимые светятся,
     Добром обдавая, теплом...
     И блещет Большая Медведица, —
     Как в детстве над тихим селом.
      
     НЕЖДАННЫЙ СНЕГОПАД
     Прилетел. Опустился с разбега.
     В сердце выбелил радости сад.
     И небесные яблоки снега
     За балконною дверью висят.
     Там, где поздняя осень гудела
     Тёмным ветром — и ветки рвала, —
     Голубица с небес прилетела
     И гнездо восхищенья свила.
     И пошла канитель круговая,
     Колыбельные песни шепча,
     Осторожные сны навевая,
     Опасаясь прямого луча.
     Так и я не желаю хоть малой
     Прямоты, — коль порушит цветы
     Этой нежной, такой запоздалой
     Беззаветности и чистоты.
      
     * * *
     Метели взмыли, словно кречеты —
     И восковым стал город мой.
     Ах, где вы, месяцы беспечные —
     Медовый, алый, голубой?..
     Отгостевал в зеленом Болшеве,
     Ушел с рубахой за плечом
     Июль... И, как жених разборчивый,
     Меня оставил ни при чем.
     О том судить да пересуживать,
     Своей не ведая вины,
     Да злому мужу отутюживать
     Рубашки снежной белизны...
     А в поле кружат мухи белые,
     А черным спится между рам...
     А воробьишки оголтелые
     За крошки бьются по утрам.
      
     МЕТЕЛЬ В МОСКВЕ
      
                      ...Мчатся тучи...
                          А.С. Пушкин
      
     Над микрорайоном лютует метель,
     Ведет свои буйные, грозные песни.
     Так дико, что мнится — за сорок земель —
     И Кремль, и Манеж, и Блаженный и Пресня...
     Москва. Но тревожно, как в мире степном.
     И вьюге вольготно в кварталах просторных.
     Лишь изредка канет такси за окном,
     Натруженно-глухо вздыхая мотором.
     Куда вы ушли, великаны-дома?
     Иль вас заморочило чистое поле?
     Лишь степь, да простор, да пурга, да зима,
     Да древняя песнь о печали и воле...
     И чудится мне — колокольчик звенит!
     То путник всегдашний спешит и блуждает...
     Поэт ли?.. Опален ли он?.. Знаменит?..
     Не бесы ль в дороге ему досаждают?..
     Индустрия! Космос! Зови — не зови, —
     Мы старою песней от века недужны:
     Степные бураны гуляют в крови
     Да тонко звенит колоколец поддужный!
     Россия! Одень тебя всю, до морей,
     В дворцы — по новейшему слову науки —
     Найдет себе место твой ярый Борей
     И плакать, и петь, и заламывать руки.
      
     * * *
     Дождусь! Дождусь! Наступит час,
     Когда оттаявшей землёю
     Пахнёт — и выйду, распростясь
     С нерасторопною зимою.
     Шофер рванётся в путь, устав
     Пережидать в сезоне каждом
     То ледоход, то ледостав,
     То дерзость "чайников" отважных.
     И Подмосковье растворит
     Простор, — даря лесов убранство.
     В нём пирамида восцарит,
     Гармонизируя пространство,
     Где нас заждался смысл иной,
     Куда пропустят нас без визы,
     Чтоб расшифровывать весной
     Преподнесённые сюрпризы.
     Где солнце, выпростав лучи
     Из бестолковщины апреля,
     Уже озвучило ручьи
     И урезонило капели.
     Являют клумбы чудеса,
     И звон, и гомон у колодца,
     И в голубые небеса
     Костров весенних роздымь вьётся.
     Разлив нефритовых ветвей
     Гремит хоралом: "Не печалься!"
     Ах, видно, курский соловей
     Сюда из юности домчался.
      
     АЛЬПИЙСКАЯ ГОРКА
     Камни... Камни в моем огороде.
     (Долго жизнь мою гнула беда —
     И по всякой поре и погоде
     Их валили соседи сюда.)
     По периметру — райские кущи,
     И заметно соседи горды:
     Ближним — сущим и следом грядущим —
     Насадили такие сады!
     Мой надел неухоженный, — каюсь:
     Ожидает землица тепла.
     Ан, сегодня я передвигаюсь:
     Вот и мысль золотая пришла!
     Солнце выше и травы все гуще!
     И раздумалось мне умирать.
     Как известно, — живое — живущим!
     Видно, камни пора собирать.
     Распростясь с категорией парий,
     Для забвенья тяжелых годов,
     Возведу-ка себе альпинарий
     Из отходов соседских трудов!
     Где шумят укоризною горькой
     Хвощ, да сныть, да бурьяна кусты,
     Засияет альпийская горка —
     На камнях золотые цветы!