Пасмурная и необычно тёплая для начала ноября погода если и не омрачила, то, во всяком случае, сообщила некий грустноватый колорит двум прошедшим в последнее время праздникам. Первый — День народного единства, установленный несколько лет назад для закрепления в народном сознании этого предполагаемого единства. Второй — День седьмого ноября ("красный день календаря") — в недалёком прошлом один из главных общенародных праздников, причём таковым он был не только для России, но и для всего многонационального советского народа… День народного единства, приуроченный к годовщине изгнания польских оккупантов в 1612 году, надо сказать, "приживался" в общественном сознании долго, и сейчас ещё приходится время от времени слышать как бы извиняющийся вопрос (и не только от молодых, но и от вполне взрослых граждан): а что означает эта дата? Некоторые скептики пытались полемизировать по поводу соотносимости этого, несомненно, важнейшего для истории России события с идеологическим масштабом его смысловой формулировки: высказывалось мнение, что были в истории нашего Отечества и более масштабные и судьбоносные вехи, требовавшие общенародного единения перед лицом внешнего врага, и поэтому, возможно, более подходящие для празднования дня народного единства. Обращалось внимание и на подозрительную приближенность нового праздника к неофициальному уже празднику годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, в связи с чем также высказывались не совсем необоснованные предположения... Тем не менее, хотя и сугубо административными мерами, но праздник был установлен, и это, учитывая его ярко выраженное патриотическое и консолидирующее содержание, хорошо. Но его соотносимость с нынешней действительностью остаётся важным аспектом проблемы гипотетического единства народа. Недавний трагический инцидент в Бирюлёво, схожие по смыслу инциденты в Кондопоге, в Пугачёве, менее нашумевшие подобные события в других регионах являют собой тенденцию, диссонирующую с пафосом нового праздника — во всяком случае, если толковать его в нынешнем "федеральном" смысле (а иного сегодня, в контексте изменений, произошедших в России за последнюю четверть века, увы, нет и быть не может). Игнорируя казённые заклинания о необходимости патриотизма и единства, национальный вопрос продолжает выпирать то здесь, то там, мешая административному аппарату бодро и убедительно рапортовать о единстве. К сожалению, зачастую мы видим, что национальные противоречия, действительные и мнимые (а то и искусственно создаваемые), по сложившейся исторической (общемировой, заметим) традиции, используются определёнными силами для отвлечения простого народа от действительных актуальных проблем жизни. Вот, обвиняют незаконных мигрантов за то, что они, де, "незаконно мигрируют" и порой совершают преступления. Но вопрос о том, кто сделал возможной эту незаконную миграцию и кому она приносит баснословные выгоды, деликатно затушёвывается…
     Помимо вышеназванного, проблема народного единства напрямую связана со вторым праздником, который, несмотря на сдержанное, мягко говоря, внимание официальной идеологии последних двух десятилетий, народ продолжает праздновать и по сей день. Годовщина Великой Октябрьской социалистической революции обладает для широких народных масс действительным смысловым наполнением, поскольку за ней стоит семидесятилетняя и, что особенно важно, недавняя история великого многонационального государства трудящихся, в котором социальная рознь и национальные противоречия существовали только на экранах кинематографа и на страницах исторической литературы. Светлое будущее, над которым неустанно глумятся доморощенные либералы-западники, сделало возможным осмысленную и счастливую жизнь для нескольких поколений советских людей. Практически весь массив советской культуры, доставшейся в наследство современной России, свидетельствует об этом. Поэтому 7-го ноября многие люди неизменно поздравляют друг друга с годовщиной Великого Октября. Они знают, что это истинно их праздник. Такой родной и близкий…