Вот и ещё один день прошёл, прожитый Музеем. Всё было как обычно: по залам бродило много народа с очарованными и немного отрешёнными лицами. Стоял глухой гул от голосов, где-то тихих и спокойных, где-то совсем шепчущих, переходящих на короткие возгласы. Иногда колокольчиками раздавались детские голоса. Нарастали и удалялись стучащие каблучками шаги, шаркающие и степенные, — незаметно таяли в дальних залах. Взволнованные голоса экскурсоводов уводили слушающих экскурсантов в волшебный мир великолепных шедевров и их мастеров. Восхищённые взгляды неотрывно устремлялись на представляемый экспонат. Незримо по залам разливалась волна всеобщей человеческой любви и какой-то звенящей радости. Казалось, что всё вокруг пропиталось этим и отдаёт окружающим ту же любовь, и делится такой же радостью.
     С Великих полотен смотрели на людей герои разных сюжетов и портретов глазами, полными доброты и живого света. Между полотнами и посетителями шёл невидимый диалог. Для гостей этого чудесного Дома время тянулось незаметно. Но подходил вечер, и посетителей становилось всё меньше. Наконец, перед закрытием залы почти пустели. Только изредка вдруг в пустом зале появлялся одинокий посетитель или медленно шла влюблённая пара, легко держась за руки. Полупустые залы были для таких посетителей чем-то вроде сказочного города, с его необыкновенными жителями, смотрящими на проходящих из своих рам-окон и постаментов балконов…
     Когда Музей окончательно пустел, на какое-то время воцарялась тишина, хранящая в себе отголоски прошедшего дня: скрипнет где-то пол, послышится шорох шагов, чей-то шёпот… Это гостеприимный Дом попрощался до завтра со своими гостями.
     Медленно и поочерёдно гас свет в залах, оставляя, как ночник, дежурное освещение. Становилось совсем тихо. "Зевнув" на прощание, Музей засыпал. Наступила ночь. Через стеклянные крышу и потолки проникал голубоватый свет неба, наполненного лунным сиянием. Такое освещение придавало некую таинственность залам и их обитателям. Поэтому, то ли от небесного света, то ли ещё от чего-то, но в залах почувствовались какие-то изменения… Нет, внешне всё оставалось по-прежнему: картины на своих стенах, скульптуры — на своих подиумах и постаментах, но…
     …На белой мраморной лестнице Парадного входа послышались лёгкие, но чёткие шаги. Кто-то уверенно и по-хозяйски поднимался по ней. Шаги становились всё ближе и ближе. Не иначе, — это был сам Хозяин Дома.
     Да, конечно же… Высокий, стройный. Большой лоб с глубокими залысинами, тонкий нос, умные и добрые глаза, средней длины борода. Тонкие кисти рук гармонично дополняли его фигуру. Его внешность говорила о высоком интеллекте, и никак нельзя было подумать, что он из купеческого сословия: столько достоинства светского человека, непринуждённость и уверенность.
     По своему Дому шёл добрый и гостеприимный Хозяин… Поднявшись по лестнице, он остановился, повернулся лицом к ней и огляделся. Через маленькие оконца над Парадным входом с улицы падал голубой небесный свет на лестницу и на этого человека. Немного помедлив, он сказал:
     — Доброй ночи, господа. Прошу всех пожаловать ко мне в большую Залу. Шорохи и едва заметное движение пробежали по залам. В их проёмах стали появляться лёгкие фигуры обитателей Дома. Слышалось шуршание дорогих дамских туалетов, бряцание шпаг кавалеров, стук каблучков, шарканье простой обуви и даже шлёпанье босых ног. Двигаясь кто — парами, а кто в одиночку, тихим шёпотом переговаривались, дамы обмахивались пышными веерами, а некоторые всматривались друг в друга через лорнеты. Вдруг все начали расступаться, почтительно пропуская кого-то вперёд. Между собравшимися, походкой, полной достоинства, спокойствия и с царственной осанкой, двигалось несколько фигур, богато и изысканно одетых, в горностаевых мантиях и коронах на головах.
     Собравшиеся склонились в глубоком поклоне. С первого взгляда ясно, кто они такие. Их величественные образы на портретах украшают первые залы этого славного Дома. Своим величием и блеском они у всех посетителей всегда вызывают нескрываемый восторг. Вот и теперь на них устремлены вожделенные и подобострастные взгляды. Они чинно проследовали за Хозяином Дома, за ними и все остальные. Радушный Хозяин собирал своих дорогих гостей — обитателей в самом большом и Главном Зале, который был освещён особенным, Святым сиянием, исходящим не просто от Небес, а от Образа. Этот Зал притягивал всех, во все времена посещавших ранее этот Замечательный Дом. Сейчас Зал в своём великолепии ожидал тоже своих необычных гостей. Приближалось самое таинственное время этого Дома.
     Наконец, во главе с Хозяином Дома в проёме Зала стали появляться Обитатели. Они торжественно расселись на предложенные им места и с подобающим достоинством устремили свой взор на Хозяина. Сияние, исходившее от Образа, усилилось, и Зал приобрёл необычные очертания. Лица сидящих, как бы в Ореолах, излучали фантастический свет и становились чткими и ещё более красивыми. На несколько секунд наступила абсолютная тишина. Затем на середину Зала вышел сам Хозяин Дома и степенно произнёс:
     — Дамы и господа! Я очень рад вас всех видеть, как и всегда. Вы — украшение моего Дома были, есть и будете. Без вас мой Дом был бы стар и пуст, и ничем не примечателен, если бы в нём жили и старились обыкновенные люди. С вами он приобрёл замечательную жизнь, которая привлекала и привлекает, и я думаю, — будет привлекать людей всегда, сколько бы лет ни прошло. И нынешнее поколение людей живёт очень сложной жизнью, бурной и непонятной. Видимо, влияние этого времени, но радует то, что их всех или большую часть объединяет тяга к Прекрасному и Вечному — к Искусству, к его истокам. Значит, в человеке живо главное, значит, не зря мы с братом, в своё время, всё это начали, а другие добрые руки продолжили и продолжают начатое дело. Я искренне рад, что в мой Дом идут люди, что их поток никогда не ослабевает и не ослабнет, пока жива людская любовь друг к другу и всему доброму вокруг них. Простите, господа, если я излишне многословен и утомил вас, но мне хотелось поделиться с вами своими чувствами. Кому, как не вам, всё это понятно и тоже близко. Мне бы тоже хотелось знать, что вы думаете о нынешнем посетителе, каков он для вас, что вы чувствуете по отношению к нему?
     — Прошу простить, Ваша милость. Позвольте мне поделиться своими соображениями. Я думаю, что выражу наблюдения многих из присутствующих, — обратился к Хозяину Дома изысканный вельможа средних лет в камзоле, расшитом сплошь бриллиантами, даже на пряжках туфлей сверкали мелкие бриллианты. На его умном и холёном лице играла лёгкая улыбка.
     Он почтительно встал, ожидая ответа Хозяина.
     — Да, конечно, Князь, мы со вниманием слушаем вас, — ответил тот.
     — Итак, господа, вы сами видите каждый день, сколько перед нами проходит народу, который по-разному смотрит на нас, но не скрою, — всегда с большим интересом и даже с любопытством. Мы видим любопытство особенно в глазах иностранцев. Им интересны мы и наши создатели. Через нас они хотят заглянуть в наше время, в нашу жизнь, понять душу русского человека нашего времени и времени живущих теперь людей.
     Видимо, так и не разгадав нас, они уходят с загадочными, но восхищёнными лицами, с желанием приехать сюда не один раз. Но какими глазами смотрят на нас русские люди! Они пытаются проникнуть в нас самих, даже дотронуться до нас рукой — в буквальном смысле, приблизиться до уровня живого диалога, побыть на нашем месте, чтобы прожить нашей жизнью, ощутить прикосновение нашего времени и руки Мастера. Взоры их задумчивы, но восторженны и горды, что это было, есть и будет на русской земле.
     — Да, они — разные своими мыслями, целями. Есть и такие, их гораздо меньше, которые приходят сюда, чтобы показать себя и оценить нас в денежном отношении, представить, как бы мы смотрелись в их гостиных… Такие долго возле нас не стоят. Зато остальных намного больше. Чистым и откровенным людям хочется иногда чем-то "ответить", но для них понятным, чтобы увидеть настоящее счастье в их глазах.
     Правда, нас временами шокируют туалеты нынешнего человека. Особенно на дамах и молодых людях. В прежние времена посещение вернисажей требовало нарядных, но строгих туалетов. Скорее всего, так сильно повлияло на людей нынешнее время, на их нравы и моду. Что же, нам не приходится на это сетовать, ибо время идёт и всё меняет. Остаёмся неизменными только мы, потому, что нас любят и хорошо о нас заботятся. Единственное и самое главное, что этот Дом будет многолюден всегда, а значит — любим. Я прав, господа?
     Собравшиеся одобрительно закивали головами, раздались отдельные аплодисменты. Хозяин Дома встал и обратился к Князю:
     — Благодарим Вас, Князь. Вы были очень искренни, точны и красноречивы. Мне приятно сознавать, что этот Дом является источником радости и счастья для вас всех и для посещающих его. Я знаю, что заботливые руки работающих здесь и впредь будут украшать мой Дом и беречь вас. А сейчас, господа, я чувствую приближение утра и нам всем пора занять свои места и отдохнуть перед новым днём. Мне также было приятно собрать вас здесь и увидеть всех. Спасибо, господа!
     Хозяин Дома направился к выходу, а за ним — обитатели Дома, неспешной и степенной походкой, стуча каблучками, шурша дорогими тканями, бряцая шпагами. Они расходились по залам, тихо перешёптываясь друг с другом. После того как Зал опустел, ещё какое-то время он переливался Божественным сиянием, как драгоценный камень своими гранями на волшебном свету. Затем постепенно сияние начало ослабевать и вскоре совсем исчезло, оставляя Зал в предутреннем полумраке. Через стеклянный потолок в Зал пробивался лёгкий, голубой небесный свет. Приближалось утро. Все ночные шорохи в Доме стихали. Начинался новый день. Музей ждал снова своих посетителей…