Александр Алиев
ПЕТРОПАВЛОВСКИЙ СОБОР В КАЗАНИ  

     Путешественникам, попадавшим в XVIII-XIX веках в Казань, город этот представлялся чрезвычайно заманчивым и загадочным. Тут и Европа, и Азия, и татарские кривые улочки, и гимназия (а с 1804 года — университет), и кремль, и мечети. Разнообразие укладов, пестрота костюмов, смешение языков. "Казань — один из тех городов, что предстают перед вами в дымке истории. Её татарские воспоминания здесь особенно свежи. Казань с её восточными воспоминаниями и исламом имеет девятьсот восемьдесят улиц, десять мостов, четыре тысячи триста домов, много церквей и монастырей, десять мечетей, две гостиницы для путников, семь трактиров, два кабака…", — писал Александр Дюма.
     И едва ли кто, приезжавший сюда по казённой или собственной надобности, мог избежать знакомства с Петропавловским собором. Путеводители сообщают о нём, только-только закончив рассказ о Казанском кремле. Сей храм видел в своих стенах множество знаменитостей, включая практически всех российских монархов. Давайте, однако, по порядку.
      
     «Краткая история города Казани" М.С. Рыбушкина (1850) сообщает между прочим: "1722 год должен быть незабвенным для казанских жителей. Здешний град ощастливлен был пребыванием, проездом в Персию, Государя Императора Петра Великого…"  
     В Казани 30 мая государь отпраздновал своё пятидесятилетие. Все издержки по случаю торжества (включая угощение войска) принял на себя богатейший в то время купец Г.С. Строганов, а купец Иван Афанасьевич Михляев, "в память шествия Государева в низовый поход", предложил на свой счёт построить обширную церковь во имя Святых апостолов Петра и Павла.
     Согласно распространённому преданию, император в дни нахождения в Казани был весьма озабочен изысканием дополнительных денежных средств для дальнейшего продолжения похода. Закрывшись в своём путевом дворце и обдумывая план предстоящих военных действий, Пётр не велел никого к себе пускать.
     В то самое время является во дворец пожилой человек в купеческом кафтане и просит доложить о себе. На слова о том, что государя видеть невозможно, посетитель настоятельно требует свидания, повторяя, что этого требует даже польза самого монарха. Делать нечего, доложили Петру. Тот, раздражённый такой настырностью, с гневом подошёл к купцу и даже хотел ударить его.
     — Государь! — сказал тогда посетитель, — выслушай причину моего к тебе прихода. Я здешний фабрикант Михляев, имею небольшой шерстяной завод. Услыхав, что ты имеешь нужду в деньгах, я решился просить тебя принять моё приношение.
     Михляевский завод находился недалеко от дворца, и император выразил желание тотчас туда отправиться. Иван Афанасьевич с супругой встретили Петра на крыльце своего дома и поднесли ему на двух больших блюдах золотые и серебряные монеты и полную чашу жемчуга. "Вот, государь, — говорил Михляев, — моя посильная жертва: она пригодится тебе в настоящей нужде; а когда обстоятельства переменятся, и ты разбогатеешь, то со мной расплатишься".
     Пётр милостиво принял подарок, благодарил купца за усердие, осмотрел всю его фабрику и остался чрезвычайно доволен её устройством. А возвратясь из Персидского похода, действительно расплатился с Михляевым, кроме того, передал  в его владение казённую фабрику, которая была создана в Казани в 1714 году и находилась под управлением подполковника Грузинцова. При этом император направил Ивану Афанасьевичу собственноручный рескрипт.
     Кое-что в этом рассказе, разумеется, приукрашено. С Михляевым Пётр I действительно встречался, но ведь он останавливался, ни больше, ни меньше как в его палатах. Так что подробности о "дворце" и "пожилом человеке в купеческом кафтане" — просто дань жанру исторического анекдота.     
      
     Каменное сооружение — по типичному тогда образцу посадских (восьмерик на четверике) храмов — должно было заменить собою весьма ветхую деревянную церквушку, выстроенную ещё при Иване Грозном, в 1565 году. Однако И.А. Михляев желал, чтобы "его" церковь отличалась от других если не конструкцией, то хотя бы величиной, и приказал "возвысить" купол. И таким образом он поднялся над полом на 38 метров. Казанские зодчие, угождая своему заказчику, как-то не озаботились проведением дополнительных расчётов, и храм, доведённый до сводов, рухнул. По счастью, это произошло ночью, поэтому никто не пострадал.  
     Пришлось Михляеву обращаться за помощью к московским строителям. Говорят, что сам император, узнав про "конфузию" с почти готовой церковью, выслал в Казань архитекторов, а вместе с ними приехали мастера из Флоренции. Впрочем, последнее уже совершенно апокрифично, ибо участие итальянцев в здешнем деле никак документально не зафиксировано.
     Так или иначе, к весне 1726 года все работы по Петропавловскому собору были завершены, и 3 апреля состоялось его освящение архиепископом Казанским Сильвестром. В том же 1726-м рядом выросла шестиярусная колокольня, изукрашенная столь же богато, как и сам храм.
     "Виновник" появления собора — Пётр I — до этого события не дожил, однако вплоть до революции тут бережно хранился его вклад: золочёная лжица для причащения с латинской надписью, по одним сведениям, "Peter Magnus", по другим — "Peter Michailoff".
      
     Новоявленное сооружение сразу же стало одной из вертикалей, определяющей городской ландшафт, и продолжило архитектурную "перекличку" с такими памятниками Казани, как кремлёвская Спасская башня и знаменитая башня Сююмбике. Несколько раз собор становился жертвой пожара, особенно сильно досталось ему от Красного петуха в сентябре 1815 года — тогда выгорел почти весь интерьер, чудом удалось спасти великолепный резной иконостас. И надо отдать должное казанцам: на протяжении своей истории здание не переделывалось, не "подновлялось", как большинство древних храмов, а только реставрировалось, и реставрировалось с большим пониманием и вкусом. Наиболее серьёзный ремонт потребовался в конце позапрошлого столетия. Выяснилось, что фундамент от времени разрыхлился и уже с трудом удерживал громаду собора. По стенам пошли трещины, придел же в честь иконы Божией Матери Неопалимая Купина вообще отделился от основного объёма. Разрушался и фундамент колокольни, из стен её стали выпадать кирпичи, а от старых часов, установленных ещё при Михляеве, остался только циферблат. Реставрационные работы продолжались с 1888 по 1890 год, и "по художественной части" казанцы постоянно советовались с Московским Археологическим обществом.
     В первой четверти XIX века храм Петра и Павла приобрёл свою "фирменную" полихромную окраску взамен прежней красно-белой. Именно благодаря этому обстоятельству собор, в общем-то, ничем не выдающийся в собственно архитектурном плане, превратился в одну из главных казанских достопримечательностей. Его декор, состоящий из причудливо извивающихся и переплетающихся резных орнаментов, трав и виноградных лоз, совершенно изумляет. Невероятно нарядно оформлен четверик — он буквально увит лепными "лианами", так что за ними почти не видно стен. Вдобавок над окнами его опоясывает фриз из икон. Об этом сохранилось свидетельство немецких учёных Александра фон Гумбольдта, Густава Розе и Христиана Густава Эренберга, побывавших в Казани в мае 1829 года во время своего путешествия по России. Впрочем, "свидетельствовал" за всех дотошный минералог Розе: "Сам город Казань, а также слободы имеют прямые, широкие улицы, в большинстве своём пересекающиеся и в основном состоящие из деревянных домов, которые редко имеют более чем один этаж и часто окружены садом. Здесь много церквей и монастырей с колокольнями часто удивительной архитектуры, как церковь Петра и Павла, у которой совершенно японская форма, снаружи расписанная огромным количеством фигур в ярких красках…"
      
     Одним из самых знаменитых "казанских гостей" оказался Александр Сергеевич Пушкин. Совершая поездку по местам Пугачёвского восстания, поэт заглянул и в этот приволжский город. Причём остановился в Петропавловском переулке в бывших михляевских палатах (там, где "квартировали" когда-то Пётр I и затем Екатерина II), ставшими гостиницей старого Дворянского собрания. Проведя в Казани около трёх суток (5-7 сентября 1833 года), Пушкин собор Петра и Павла, конечно же, видел, хотя в заметках своих не упомянул.
     Добавим, что в здешнем хоре несколько раз пел молодой Фёдор Иванович Шаляпин.
      
     «Советская" судьба храма оказалась достаточно типичной. В конце 20-х здесь произошло изъятие ценностей и колоколов. В здании предполагалось разместить библиотеку с читальней и антирелигиозный музей. Однако долгий промежуток собор стоял бесхозным, и тогда неизвестными вандалами оказались сбиты некоторые наличники с окон, сломаны резные детали иконостаса, растащены позолоченные ажурные украшения. Положение ничуть не улучшилось и после того, как верхний этаж сооружения заняли реставрационные мастерские, а нижний — планетарий.
     А между тем храмовые фасады, начиная с 1970-х годов — эпохи "просвещённого атеизма", поддерживали в довольно пристойном состоянии. Но вот к внутренней реставрации обстоятельно приступили лишь в 1989 году, с момента возвращения собора церковной общине.
     Местоположение, история, художественная ценность и статус Петропавловского собора делают его одним из важнейших центров духовной жизни Казани. И, несмотря на то, что этажность казанской застройки значительно увеличилась за минувшее столетие, собор по-прежнему участвует в создании городского силуэта. Отрадно, что рядом во дворе каким-то чудом сбереглись палаты купца И.А. Михляева, имевшие когда-то парадное крыльцо-всход на второй этаж и помнящие Петра I и Екатерину II, А.С. Пушкина и Е.А. Боратынского, братьев Г.Г. и Н.Г. Чернецовых.