Часть его души навсегда осталась там, где родился, на Иртыше, в далёком Красном Яре — вот почему автор этой книги взял когда-то псевдоним Влад Красноярский и не отрекается от него сегодня. Вот уже 37 лет живёт и напряжённо работает в Москве. Он выпустил десять книг.
     Он западник или славянофил? Борьба за влияние на души людей между ними в искусстве идёт издавна, пожалуй, с XVI века. Вспомним переписку царя Ивана Грозного с князем Андреем Курбским. Влад Красноярский с его тягой к старорусской лексике ("кулёма", "изрос", "спорыий", "терн", "двухрядка", "гусли"), вниманием к церковным реалиям ("панагия" и др.) и православным праздникам давно и безоговорочно в стане славянофилов.
     Даже в научно-технических достижениях цивилизации, включая в текст такие инженерные термины, как "фюзеляж" ("Мечты и самолёты"), автор книги видит, в первую очередь,  средство для воплощения романтической мечты или импульс для творчества.
     В отличие от многих равнодушных к живописи коллег-журналистов, Влад Красноярский давно и много пишет об изобразительном искусстве, дружит с художниками, поэтому в книге немало иллюстраций по мотивам произведений поэта, есть и его посвящения живописцам, например, Кире Гавриловой ("Дверца в поэзию").
     Основоположник восточнославянской поэзии, учитель детей царя Алексея Михайловича Симеон Полоцкий (1629-1680), автор монументальной энциклопедии в стихах "Вертоград многоцветный", по свидетельству его ученика, поэта-иеромонаха Сильвестра Медведева, писал каждый день по тетради виршей, причём "зело уписисто".  
     Влад Красноярский также облекает в поэтические одежды всё, что его окружает и волнует, внося стихотворный элемент, гармонизирующий и украшающий мир, в повседневное существование с его шумными праздниками-презентациями и неизбежными утратами ("Памяти Ирины Ткачук-Горячевой", "Растворение").
     Погружённый с головой в напряжённую журналистскую работу, успевая обучать юную смену, Влад Красноярский убеждён в том, что
      
     ...настоящая жизнь, а не мнимая,
     Лишь в пространстве домашнего быта...
      
     где безмятежно спит новорождённая внучка Маргаритка, героиня посвящений "Колыбельной" и "На первый юбилей", а сон дарит поэту радость от встречи и неторопливой сердечной беседы с матушкой, давно ушедшей в мир иной ("С мамой во сне").
     Ее светлый и вечный образ продолжает вдохновлять автора этой книги и сегодня.
     Что примиряет последовательного "деревенщика" Влада Красноярского, преданного своей малой сибирской родине, с многомиллионным столичным городом, где ему выпало судьбой жить?
     Ему, прежде всего, интересна история столицы, тени великих, которые он умеет рассмотреть на московских улицах, где с молчаливой маленькою псиной переулком хаживал Ильинский.. ...Особняк, где Щепкин жил семейством, Он в карете ездил Самотёкой...
     ...Творческий опыт Влада Красноярского возвращает каждого из нас к собственным истокам, в детство, из которого на протяжении всей жизни дано нам черпать живительную влагу доброты, вдохновения и веры в милосердие Божественного замысла, а значит, и мы готовы подписаться под словами поэта:
      
     Воду пью я из колодца,
     Вырытого в том далёком "до"..