Время летит поразительно быстро, и вот уже 200 лет минуло со дня рождения Михаила Юрьевича Лермонтова — яркого светила русской литературы, красы и гордости нашей нации.  "И через всю жизнь, — как пишет Ираклий Андроников, — проносим мы в душе образ этого человека — грустного, строгого, нежного, властного, скромного, смелого, благородного, язвительного, мечтательного, насмешливого, застенчивого, наделённого могучими страстями и волей и проницательным беспощадным умом. Поэта гениального и так рано погибшего. Бессмертного и навсегда молодого".
      
     Лермонтовским духом овеяны многие места: Москва и Подмосковье, Пензенский край и Поволжье, Санкт-Петербург и его окрестности, конечно же, Кавказ. И можно получить огромное наслаждение, проехав по этим местам и захватив с собою томик стихов поэта.  
     Например, в не столь далеком расстоянии от столицы, как раз по левую сторону
     Ленинградского шоссе расположен замечательный архитектурно-парковый ансамбль Подмосковья — усадьба Середниково. С начала XIX столетия она, названная по соседнему селу Московского уезда, принадлежала Дмитрию Алексеевичу Столыпину, родному брату бабушки Лермонтова — Елизаветы Алексеевны.
     Усадебный комплекс в том виде, в каком мы знаем его сейчас, получил своё начало в 1775 году при одном из прежних владельцев — богатом вельможе, действительном статском советнике и камергере В.А. Всеволожском, который "превыше всего ценил удобство и уют". Кого из архитекторов он привлёк к работе доподлинно не известно, но не исключено, что уже знаменитого на ту пору И.Е. Старова. Двухэтажный барский дом, увенчанный открытой башенкой-бельведером, соединён колоннадой с четырьмя двухэтажными же флигелями. От заднего фасада дома эффектная лестница-пандус ведёт в парк. Здешняя сильно изрезанная оврагами местность была использована опытным садовником для устройства прудов, расположенных террасами у речки Горетовки.
      
     Лермонтов впервые приехал в Середниково в июне 1829 года. Четырнадцатилетний отрок обучался тогда в Благородном пансионе при Московском университете. Позднее Михаил Юрьевич бывал здесь уже студентом самого университета в 1830-1832 годах. Хозяйкой имения на тот момент была вдова Столыпина — Екатерина Аркадьевна.
     Раньше считалось, что поэт вместе с бабушкой жил в главном корпусе, и с той поры, как ярко заблистала звезда лермонтовской славы, гостям Середникова долгое время показывали "соответствующие"  комнаты. Однако последние исследования выявили, что в этом корпусе вообще не было жилых помещений. Таковые имелись во флигелях. Скорее всего, Лермонтов и Елизавета Алексеевна обитали на втором этаже северного флигеля. А в главном корпусе, кстати, до сих пор сохранилось  немало подлинных элементов оформления — тяжёлые дубовые двери, стенные панели, лестница изящной резьбы на второй этаж...
     Усадьба летом становилась весьма оживлённым местом. Сюда из Москвы и соседних имений наезжали почти все знакомцы поэта —  Верещагины, Бахметьевы, Лопухины. Бывал здесь и предмет тогдашних воздыханий Михаила Юрьевича — Катя Сушкова. Молодёжь чрезвычайно весело проводила дни: устраивала пикники, конные прогулки, различные игры, бродила по окрестностям. Лермонтов интересовался середниковскими "достопамятностями" — церковью Святителя Алексия, построенной в 1693 году, и огромным старым вязом с дуплом посередине (он был жив ещё не так давно). Особенно же занимали его воображение развалины старой бани и так называемый Чёртов мост в глубине парка. Вообще-то, официальное название моста — Большой Белокаменный. Трёхарочное сооружение с колоннами входа было переброшено в конце XVIII столетия над оврагом, где находится чистейший родник. Однако известная отдалённость этого места, соседство его с мрачными  руинами способствовали тому, что среди середниковских крестьян оно стало слыть прибежищем нечистой силы. Миша Лермонтов тоже отдал дань этим преданиям, несколько раз он со своим родственником Аркашей Столыпиным — сыном тогдашней хозяйки усадьбы — бегал ночью к Банному оврагу воевать с воображаемыми духами. В рано созревшем уме Миши ещё оставалось много детского…       
     Но в основном, когда опускались сумерки, и вокруг всё смолкало, для юноши наступала пора творчества и напряжённых философских размышлений. Насколько та вечерняя усадебная  атмосфера была созвучна его поэтическому настрою, свидетельствуют приписки к некоторым стихотворениям, например, "Середниково: ночью у окна" или "Середниково. Вечер на бельведере. 29 июля".
                              
     Всё тихо — полная луна
     Блестит меж вётел над прудом,
     И возле берега волна
     С холодным резвится лучом...
          
     Кроме того, Лермонтов продолжал здесь работу над драмами "Странный Человек" и "Menschen und Leidenschaften" ("Люди и страсти"). Отсюда поэт в начале августа 1832-го уехал в Петербург, где началась новая страница его биографии.
     На исходе позапрошлого века имение перешло от Столыпиных к московским купцам и промышленникам Фирсановым. Последнюю владелицу Середникова Веру Ивановну Фирсанову до сих пор вспоминают с уважением и благодарностью. На её средства реставрировалась церковь, построены школа в деревне Лигачёво, мост через Горетовку, открыта новая платформа на Николаевской железной дороге — Фирсановка. Кроме всего прочего, Вера Ивановна была страстной поклонницей лермонтовского гения. По её инициативе в 1914 году — к столетию со дня рождения поэта — соорудили памятный обелиск "Певцу печали и любви" перед предполагаемыми окнами комнаты Михаила Юрьевича, а известному скульптору А.С. Голубкиной несколькими годами ранее был заказан бронзовый бюст Лермонтова. Поэт изображён здесь уже взрослым человеком, с длинными усами и в военной форме. Во всём его облике чувствуется внутреннее беспокойство, что-то от той "тревоги духа", о которой писал А.А. Блок.   
     Приблизительно в то же время потолок Овального зала украсил плафон работы художника В.М. Штембера "Демон и Ангел, уносящий душу Тамары". Именно в этом зале регулярно устраивались литературные и музыкальные вечера, несколько раз выступали Ф.И. Шаляпин и С.В. Рахманинов…
         
     У  меня в квартире среди самых различных безделушек и сувениров, привезённых из других городов, бережно хранится металлическая статуэтка — копия памятника Михаилу Юрьевичу Лермонтову в Петербурге. Вещица сама по себе редкая — таких теперь уже не делают. Крайне любопытна и история оригинала — последнего произведения монументальной пластики дореволюционной России. Памятника, который вроде и есть, но который, в сущности, почти не известен.                                                   
     В сознании образованной публики давно и прочно укоренились такие понятия, как "пушкинский Петербург", "гоголевский Петербург", "Петербург Достоевского", "Петербург Блока и Ахматовой". А что насчёт Лермонтова? Северная Венеция, конечно, не была в числе ведущих тем в творчестве Михаила Юрьевича, но этот "непостижимый город" всё же не оставил его равнодушным. Поэт создал один из лучших романтических пейзажей столицы:
      
     Над городом немыслимые звуки,
     Как грешных снов нескромные слова,
     Неясно раздавались, и Нева,
     Меж кораблей, сверкая на просторе,
     Журча, с волной их уносила в море.
                       
     Задумчиво столбы дворцов немых
     По берегам теснилися, как тени,
     И в пене вод гранитных крылец их
     Купалися широкие ступени.
      
     Именно в Петербурге Лермонтов окончательно сформировался как непревзойдённый литератор и художник-любитель.
     На невских берегах нам известно более двух десятков мемориальных лермонтовских адресов. Одно из них — бывшее Николаевское кавалерийское училище, а прежде ещё именовавшееся Школой гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Лермонтов, как мы знаем, обучался в Школе в течение двух лет и был выпущен корнетом в лейб-гвардии Гусарский полк.
     До 1839 года заведение располагалось на Исаакиевской площади (ныне здесь находится Мариинский дворец), потом переехало к Обводному каналу, на Ново-Петергофский проспект. Хотя Михаил Юрьевич, покинувший Школу раньше, в новом здании никогда не бывал, Николаевское училище чрезвычайно бережно относилось к его памяти. В 1883 году по почину начальника училища генерал-майора А.А. Бильдерлинга, здесь организовали первый в России Лермонтовский музей, ставивший своей задачей "собрать всё, что только было есть и будет найдено, напечатано и приведено в известность относительно личности и деятельности М.Ю. Лермонтова".  
      
     В 1910 году российская общественность начала подготовку к 100-летнему юбилею со дня рождения гениального поэта. Одной из составляющих предстоявшего торжества должно было стать открытие достойного памятника Лермонтову в Санкт-Петербурге.  Начальник Николаевского кавалерийского училища генерал-майор Л.В. де Витт выступил с инициативой установки такого монумента именно перед зданием училища и возглавил Комитет по сооружению памятника. Городская Дума поручила членам Комитета вести все денежные и творческие дела. Первый тур конкурса проектов будущего монумента, в котором могли принять участие все желающие, результатов не дал. Между тем сбор пожертвований на строительство шёл весьма хорошо. Жертвовали и бывшие воспитанники Николаевского училища, и правительственные организации, и частные лица…  
     Сбор средств стал делом чести и для тогдашних воспитанников Николаевского училища. С разрешения начальства, юнкера (эскадрона и казачьей сотни) три дня подряд устраивали в Михайловском манеже конноспортивные праздники. Билеты продавались от 50 копеек и выше, однако некоторые, зная, куда пойдут деньги, платили за билет 10-15 рублей.
     На этих праздниках воспитанники показывали своё искусство в вольтижировке, джигитовке и многих других упражнениях на лошадях и гимнастических снарядах. Номера исполнялись настолько красиво и легко, что превосходили трюки цирковых артистов. Были продемонстрированы лихая рубка, стрельба на полном скаку в цель, всяческие упражнения с пиками, живые пирамиды на конях. Было показано так называемое "живое солнце", когда юнкер вертелся на пике, которую держали два его товарища, скачущие на лошадях.  Зрители могли увидеть разные военные игры — "Алой и Белой розы", в "лисичку" и др., а также конные карусели, наследниц рыцарских турниров. Венцом мероприятия стал парадный выезд юнкеров в исторических формах русской кавалерии. Петербуржцы буквально ломились в манеж, публика не только сидела, но и стояла в проходах. Гремели оркестры, аплодисменты, крики — браво, брависсимо, бис…
     Тем временем были подведены итоги второго тура конкурса. Лучшим признали проект скульпторов Л.А. Дитриха и В.В. Козлова: Лермонтов, завернувшись в шинель, с непокрытой опущенной головой стоит на высоком постаменте в виде скалы. Однако полного одобрения эта работа не получила. После ряда обсуждений для столицы утвердили другой проект, подготовленный Б. М. Микешиным, авторство которого скрывалось под девизом "Полигимния и Марс".
      
     Борис МихайловиЧ Микешин, сын известного живописца, графика и ваятеля, академика Михаила Осиповича Микешина, специального художественного образования не получил и всю жизнь оставался талантливым дилетантом. В молодости довелось ему поработать банковским служащим в провинции, в 1904-1905 годах, во время Русско-Японской войны, сражался добровольцем в Манчжурии. Как скульптор-монументалист Микешин впервые заявил о себе в 1908-м, когда выиграл конкурс на памятник "Павшим при штурме турецкой крепости Карс", который и был впоследствии воздвигнут.
     В пояснительной записке к проекту лермонтовского монумента Борис Михайлович, между прочим, указывал: "Несмотря на более чем незначительную сумму  (30 000 р.), ассигнованную Комитетом на сооружение памятника, автор решил скомпоновать проект возможно богаче, чтобы памятник был небанален и достоин великого поэта". Михаил Юрьевич был изображён сидящим на парковой скамье в полной гусарской форме и небрежно накинутой на плечо шинели. Правой рукой он придерживает на колене закрытую книгу; Лермонтов, будто только что оторвался от чтения и устремил вдаль задумчивый и мечтательный взгляд. Надо, безусловно, признать, что подобный памятник выглядит более подходящим для Петербурга, чем романтический образ поэта, стоящего на скале.
      
     И  вот настал день торжественной закладки памятника — 1 октября 1913 года. В сквере перед зданием кавалерийского училища, украшенном флагами, собрались многочисленные депутации. Здесь можно было увидеть представителей воинских частей и Михайловской артиллерийской академии, Университета и Академии наук, Академии художеств и Александровского Лицея, Училища правоведения и императорских театров. Церемонию почтил своим присутствием и главный начальник военно-учебных заведений Великий князь Константин Константинович, известный как поэт К. Р. После традиционного молебна гости проследовали в Белый (актовый) зал училища, где в глубине на возвышении вся увитая зеленью стояла гипсовая позолоченная модель памятника в натуральную величину. Эту модель несколько месяцев перед тем держали на  месте, предназначенном для монумента, дабы каждый мог ознакомиться с будущим сооружением.
     Торжество шло своим порядком. Речи, приветствия. Неожиданно по рядам присутствовавших пробежал благоговейный шёпот — в зал вступил маститый старец. Все узнали академика Петра Петровича Семёнова-Тян-Шанского, бывшего воспитанника Николаевского училища, прославленного учёного, члена Государственного Совета. Пётр Петрович оставался в ту пору единственным из живущих, кто видел Лермонтова — было это в 1837 году. Десятилетний мальчик сначала повстречал Михаила Юрьевича у гроба А. С. Пушкина, на Мойке, 12; несколько позднее в гостях у своего дяди. Своими воспоминаниями Семёнов-Тян-Шанский и поделился с гостями торжества. Под занавес было объявлено о решении городской Думы переименовать Ново-Петергофский проспект в Лермонтовский. Идея сия оправдывалась помимо прочего ещё и тем, что поэт одно время проживал тут.
      
     Открыть монумент предполагали в первых числах октября 1914 года — к столетию со дня рождения Лермонтова. Однако все планы нарушила начавшаяся Первая мировая война. Б.М. Микешин тогда по заказу дирекции Кавказских Минеральных Вод работал ещё над одним памятником поэту — обелиском на месте трагической дуэли близ Пятигорска.
     Прошло ещё несколько времени. Наступило 9 мая 1916 года. В сей ветреный, хотя и солнечный, день состоялось, наконец, открытие лермонтовского памятника в Петербурге, уже почти два года, кстати, ставшего Петроградом. Народу на церемонию пожаловало не слишком много, однако всё было обставлено в высшей степени пристойно. Общая композиция монумента произвела огромное впечатление. Полутораметровая фигура покоилась на пьедестале из красного полированного гранита. По сторонам от него — гранитные же полукруглые скамьи, заканчивающиеся декоративными светильниками на львиных лапах. Пьедестал украшали бронзовый барельеф с воинской арматурой и лирой и большие накладные литеры: М. Ю. ЛЕРМОНТОВУ. Еще ниже — даты: 1814 — 1841. На задней стороне пьедестала перечислены основные произведения поэта.
      
     Микешин с честью выполнил свой долг, но мы ещё не полностью оценили сделанный им вклад в российскую монументальную лермонтовиану. Памятник никогда  не пользовался повышенным вниманием ни у гостей Северной Пальмиры, ни даже у самих ленинградцев. Возможно, всё это объясняется тем, что статуя установлена не в центре города, а возле Обводного канала.
     Впрочем, надеемся, равнодушие горожан, наконец, сломлено. В 2004-м Петербургский Государственный музей городской скульптуры взялся за капитальную реставрацию памятника. Необходимость этого назрела давно: сооружение портили не только климат и естественное старение, но, к сожалению, и вандализм.
     В этот год — год 200-летия со дня рождения гения нашей словесности — сквер возле монумента, разумеется, стал одним из мест лермонтовских празднеств.