Константин Коледин __ СТИХОТВОРЕНИЯ
Московский литератор
 № 3, февраль, 2015 г. Главная | Архив | Обратная связь 


Константин Коледин
1940-2014

СТИХОТВОРЕНИЯ
          
     Недавно ушёл из жизни наш товарищ и собрат по перу, замечательный русский поэт Константин Коледин. Он был одним из носителей и хранителей традиций великой русской литературы. Его яркая личность навсегда останется в памяти тех, кто был с ним знаком, а его стихи по праву принадлежат русской поэзии. Эту подборку стихотворений он готовил для рубрики "От первого лица". Сегодня мы публикуем её в рубрике "Память".
      
     * * *
     Конец апреля. Груши, как в снегу.
     Блестит газон травою на лугу
     Пока твой сад и бел, и невесом,
     Придёт пора — заходит колесом
      
     Как в мастерской, во мраморной пыли,
     Его сверлят шершавые шмели,
     Его пчела шлифует и оса,
     Его умоет майская роса.
      
     Ещё недавно немощный малыш —
     Он этим летом выйдет выше крыш,
     И с высоты, как сказочный пилот,
     К тебе опустит краснощёкий плод.
      
     И вновь родится корнем и зерном,
     И станет песней, хлебом, и вином —
     Поскольку этот шарик голубой
     Велик и чуден только в нас с тобой.
      
     * * *
     Пока ещё жизнь, как молитва, проста:
     И ладит любовь и тоску,
     И углем горячим на поле листа
     Ведёт за строкою строку.
      
     Пока ещё в сердце моём не утих,
     В небесных горнилах литой,
     Окованный сталью отеческий стих,
     Что в панцирь одет золотой.
      
     И я, человек предыдущих веков,
     И чести бывалой, и сил,
     И я золотых и железных оков
     Покамест ещё не сносил.
      
     И ноша любимая не тяжела,
     И в небо, раз десять на дню,
     На счастье моё, два незримых крыла
     Возносят меня и броню.
      
     * * *
     Я и утро, и вечер теряю зарю,
     С головы невозвратную прядь.
     Каждым утром я "Здравствуй!" себе говорю,
     Каждый вечер прощаюсь опять.
      
     И когда я гляжу в этот солнечный пруд,
     Разноцветный его окоём,
     Мой Создатель рукою незримой и тут
     О бессмертье хлопочет моём.
      
     И когда, как последняя капля с пера,
      Незамечен бессонной судьбой,
     Ангел тысячеглазый мне скажет:  пора,
     Он сегодня пришлёт за тобой.
      
     Побегут облака всё резвей и ровней —
     И табунщик и зорок, и лих.
     Это ветер несёт моих белых коней —
     Похитителей верных моих.
      
     Я всё дальше от вас и совсем без труда
     Над землёю лечу, словно пух.
     И стихи мои рядом, как письма туда,
     Где их вновь прочитает мой дух.
      
     * * *
     Художник Богу неподсуден —
     В нём нет ни зла и ни добра.
     Среди его несчётных буден
     Одна несчастная пора.
      
     И нам он неподсуден, люди:
     Он жаром пышет и пургой,
     Он птицей бьётся в наши груди,
     Он тьма и солнце — он другой.
      
     Ему ни омуты, ни броды,
     Ни  лжи, ни правды — он поэт.
     И потому, в кругу природы,
     В нём ни любви, ни счастья нет.
      
     Мечты от слёз не отсыреют.
     Его ли смех? Его ли стон?
     И лишь тогда вокруг прозреют,
     Когда глаза закроет он.
      
     САД СУДЬБЫ
     Несчастья ждут не издалёка,
     Не озираясь за моря.
     Судьба не трогает до срока
     Незримого календаря.
      
     Уж кровью утренней не рдеют,
     Лиловым шорохом тихи,
     И сном, и умыслом редеют
     Мои осенние стихи.
      
     Так  рваным воронья рыданьем
     Нам сущее предрешено,
     Когда садовым увяданьем
     Освобождается окно.
      
     Последним яблоком ударит
     Заветный вечер за стеной:
     Ни сном, ни духом не состарит,
     Ни очистительной виной.
      
     И не спасут нас ни режимы,
     Ни покаянье, ни враньё —
     Суровы и непогрешимы
     Все аргументы у неё.
      
     МУЗА
     Бывает, праздничные вести
     Нам тяжело ласкают слух.
     Понятье почести и чести
     Нет-нет, и твой смущали дух.
      
     Чтоб, как удачи ход банальный
     Или награда за урок,
     Иль призовой, иль премиальный
     Тебе достался номерок.
      
     Но в час негаданный, чудесный
     Она придёт к тебе, тиха,
     Рукой прозрачной, бестелесной
     Погладит лезвие стиха.
      
     Присядет, подберёт колени
     И молча скажет за спиной,
     Что ты не выскочка, Коледин,
     И не счастливчик записной.
      
     Что будешь ты за все сомненья
     И в срок, что верно утверждён,
     По Высшему соизволенью
     Крестом надгробным награждён.
      
     * * *
     И на страде, и на привале,
     Среди провалов и побед,
     Мы гибнем, как на перевале
     Через неведомый хребет.
      
     И на пути к любви и Богу,
     Карабкаясь по небесам,
     Судьба торила мне дорогу,
     Но крест себе я выбрал сам.
      
     * * *
     Мы все стоим до времени над кручей,
     И каждому уже назначен час —
     Так соблаговолил несчастный случай,
     Когда явил на этом свете нас.
      
     Во всём, что злом и радостью прогрето,
     И среди прочей пёстрой ерунды,
     Дал юности — весну, служенью — лето,
     И осень, чтобы собирать плоды.
      
     И жажду славы, совестью гонимой,
     И петли страсти, к боли и стыду,
     И светлый запах женщины любимой,
     Оставленный в сиреневом саду.
      
     * * *
     Конечно, в мире нет застоя,
     И, для счастливого у ног,
     Всегда и вечно будет Хлоя
     Сплетать застенчивый венок.
      
     И над любыми берегами,
     Где снег или пустынный жар,
     Где звёзды смётаны стогами
     Созвездий южных и Стожар.
      
     Где сны для юных будут длиться,
     И таять неба бирюза,
     И счастье будет зреть и виться,
     Как виноградная лоза.
      
     Я знаю, что любовь не старит —
     Пройдут ещё мильоны дней —
     И мальчик яблоко подарит
     Заветной девочке своей.
      
     * * *
     Пускай в предверии старенья
     Умерит сердце бег крови,
     Нас греют нежные виденья
     Сжигавшей некогда любви.
      
     …Так сад, морозом первым раним,
     Уже беспомощен и нем,
     Ещё хранит под снегом ранним
     Копну холодных хризантем.
      
     * * *
     Студёный луч стальною остью
     Туман срезает, как косой.
     И редких птиц мелкоголосье
     Утихомирено росой.
      
     Но срок придёт вернуться стае,
     Как сотни лет тому назад.
     На Пасху снова засияет
     Воистину воскресший сад.
      
     И сладким духом обояный,
     Пьяня и остужая нас,
     Взойдёт и яблочный, румяный
     И молодой медовый Спас.
      
     * * *
     По начальной дороге,
     Поднимаясь чуть свет,
     Я не думал о Боге
     Много суетных лет.
      
     Но, ведомый на свете
     В непростые бои —
     Перед кем я в ответе
     За неправды свои?
      
     И под чашей заздравной,
     И на вражьем крюке,
     Майся, крест православный
     На суровом шнурке.
      
     Я взойду на подставку
     На последний поклон —
     Даже если в удавку
     Обращается он.
      
     А когда уж в траншею
     Забросают землёй,
     Он обнимет за шею
     Неразъёмной петлёй.
      
     Так любовь бесконечно,
     И мечты и тела,
     И рождает навечно —
     И сжигает дотла.
      
     * * *
                 "С утра садимся мы в телегу…"
                 А.С. Пушкин
      
     Светла и полночь пеньем птичьим —
     Не знаю, радость ли, беда —
     Ведь соловей своим величьем
     Не восхитится никогда.
      
     Тебе на сцене многоликой
     (Изменник, ябеда, король)
     Сыграть в комедии великой
     Судьбой расписанную роль.
      
     Поёшь ли, бряцаешь на лире,
     Стяжаешь деньги, славу, но…
     Но место в том и в этом мире
     Тебе предопределено.
      
     Печальной пьесе нет примера —
     Неповторим её показ.
     Многокартинная премьера
     Играется единый раз.
      
     Последний акт нахмурит брови,
     И прежде, чем зарыть в песок,
     Он или сердце остановит,
     Иль выстрелит тебе в висок.
      
     О.К.
     Не пытать удачу и отвагу,
     Не попасть в святые мудрецы.
     Чтобы знать, в какую землю лягу,
     Я прошел её во все концы.
      
     Многолюдна долгая дорога.
     Не всегда щебещут соловьи.
     Сотни лет надеются на Бога
     Одноверцы, спутники мои.
      
     Не ко многим ласкова Отчизна,
     И не всех пускает в закрома.
     Что ни век — одна сплошная тризна:
     То война, то казни, то чума.
      
     Но они с надеждою сквозь стоны,
     Уповая на пресветлый лик,
     Отдают бессчётные поклоны
     Для небесных и земных владык.
      
     Боги неусыпные, поверьте —
     Жить, не умирая вам, пока
     Сотворяет идолам бессмертье
     Человечья смертная рука.
      
     Тех людей, что на земле скорбящей
     Сквернословят, молятся и пьют,
     И кусок насущного пропащим
     Вашим вечным именем дают,
      
     И гниют от  оспы и холеры,
     И прощают подлости врагам,
     И сгорают от любви и веры,
     Недоступных никаким богам!
      
     * * *
     Как пьяные толкаются народы,
     Грозя друг другу из своей дали.
     Но так ли бесконечны небосводы
     Над колыбелью Матери-земли?
      
     Но, забывая весны, зимы, лета,
     Зыбучим, обжигающим песком,
     Уже две тыщи лет из Назарета
     Он к нам идёт, как прежде, босиком.
      
     Идёт и не доходит век за веком,
     И клятвами исходит на крови.
     Чтоб всё уже познавшим человекам
     Сказать о человеческой любви.
      
     ПОЭТ-ВОИН
     Какие могут быть чины?
     С него ни жалобы, ни стона.
     Поэту вовсе не нужны
     Ни меч булатный, ни корона.
      
     Он, отпуская в перелёт
     Огнями дышащего змея,
     Гроша чужого не возьмёт —
     Своё отдаст не пожалея.
      
     Оберегая города —
     Могучий князь, суровый инок,
     С душой,  бестрепетной всегда,
     Идёт на смертный поединок.
      
     В хламиде честного плаща
     Он шёл на подвиги и муки.
     Сражался, славы не ища,
     И серебром не пачкал руки.
      
     И, отданный иным летам,
     Он твари слабой не обидит,
     И Руку Божью видит там,
     Где ничего никто не видит.
      
     О РУССКОМ ЯЗЫКЕ
     Кому сегодня быть поэтом?
     Ни для станка, ни для сохи.
     Своим бессонным  интернетом
     Они задвинули стихи.
      
     Как бы помеченные браком,
     Заброшенные в уголки,
     Когда-то блещущие лаком,
     В пыли и скуке башмаки.
      
     Но, старики и неофиты,
     Смеёмся, плачем и поём
     С одним и тем же алфавитом,
     С одним и тем же словарём.
      
     На нём молили побирушки
     В неизносимые сумы.
     Творили Лермонтов и Пушкин
     И кое-что мараем мы.
      
     И всё вобрал тысячеликий:
     Ручейный трепет, медный зык.
     И многогрешный, и великий
     И мой единственный язык.
      
     И на скулёж во вражьем стане,
     Полузабытое вчера,
     В годину чёрных испытаний
     Мы грянем прежнее: "Ура!"
      
     * * *
     Набежали тучки-облака.
     Потемнело озеро-река.
     Просквозил меж сада ветерок.
     Посмурнел, остынул вечерок.
      
     Не хватает пламени — огня.
     Зачадила печка у меня.
     Затоплю и жмурюсь, словно кот.
     И вот так уже который год.
      
     Повелось не нынче, чёрт возьми,
     Между нами, русскими людьми —
     Несмотря на холод, голод, плеть —
     Ничего не делать и терпеть.
      
     …А когда возьмёмся за топор —
     Лучше бы терпели до сих пор.
      
     * * *
     Нас вечно манит жизнь другая,
     И мириады звёздных сот
     Мы пронизаем, достигая
     Астрономических высот.
      
     "Науки юношей питают…"
     И нет, конечно, их вины,
     Что алчный разум их пытает
     Смертельной мукой новизны.
      
     А я судьбу свою босую
     Не спрячу в рубище обнов.
     Пусть за меня проголосуют
     Все девять ангельских чинов.
      
     Да будь на то хоть воля Божья,
     Как эти песни не нежны,
     Мне без родного бездорожья
     Другие звёзды не нужны.
      
     Синицей в теле неокреплом,
     Зарёю в утреннем стекле,
     Песком могильным, стеблем, пеплом…
     Останусь на родной земле.