Ольга Русецкая __ «СФЕРА»: НЕОБЫКНОВЕННАЯ ПРЕМЬЕРА «ОБЫКНОВЕННОЙ ИСТОРИИ» или МИЛЬОН ТЕРЗАНИЙ АЛЕКСАНДРА АДУЕВА
Московский литератор
 № 3, февраль, 2015 г. Главная | Архив | Обратная связь 


Ольга Русецкая
«СФЕРА»: НЕОБЫКНОВЕННАЯ ПРЕМЬЕРА «ОБЫКНОВЕННОЙ ИСТОРИИ»
или МИЛЬОН ТЕРЗАНИЙ АЛЕКСАНДРА АДУЕВА

                              
     Гончарова больше жалуют в провинции, недаром он сам был из Симбирска. Курск, Белгород, Липецк… И прежде всего потому, что ставят там более основательно, без спешки, без излишней суеты, которая так свойственна сегодня многим московским режиссерам.  
     "Обломова", "Обрыв" еще можно найти на московских сценах, а вот "Обыкновенную историю" в столице сегодня не сыщешь. Если "Обрыв" — это ситуация, "Обломов" — состояние, то "Обыкновенная история" не просто большой роман, это — целая жизнь со всеми ее перипетиями, мечтами, сомнениями, разрушениями и… мучительными перерождениями.
     Александр Коршунов сумел поставить знаменитый роман Гончарова так, что его спектакль стал настоящим событием в театральном мире. И не только потому, что хороша режиссерская работа, что игра актеров на высоте, что антураж спектакля предельно выразителен… А потому что тема уж больно актуальна — отчий дом, малая родина, и не только малая…
     Ладная работа — музыка, костюмы, скромный, но выразительный декор, сценическая графика… Чувствуется, что делали спектакль в едином творческом порыве. Но главное — все актеры — как единый организм: играют слаженно и красиво. Ирина Мреженова (мать), Дмитрий Новиков (слуга Евсей), Виктория Захарова (служанка Аграфена), Валерия Гладилина (Наденька), Ирина Сидорова (Лиза), Евгения Казарина (Юлия Павловна Тафаева)…
     Однако об исполнителе главной роли — Александра Адуева — хочется сказать особо.
     Денис Береснев не просто играет… Он… проживает на сцене тот "мильон терзаний", без которых невозможно иное взросление.
     К концу спектакля он превращается в свою прямую противоположность; и в этом заключается его глубочайший трагизм. Какое неожиданное перевоплощение из одного состояния в другое! Какое поразительное предательство по отношению к самому себе! Сыграть такое дано не всякому актеру. Нужно обладать уникальной  профессиональной гибкостью, чтобы вот так, за несколько мгновений воплотить на сцене чувства совершенно разные, и… как! — ярко, пронзительно, на все сто!
     Дмитрий Ячевский как нельзя лучше сумел создать образ делового, степенного хозяина жизни — Адуева старшего. Ох, уж этот дядя, от его пристального взора ничего не ускользнет. "…Чего ж таким полководцем-то смотришь?" — подмечает он сразу счастливое состояние племянника. Какой просторный слог! Какая живость! Да, язык Гончарова поражает своей красотой и образностью, чем в полной мере позволяет наслаждиться зрителю режиссер со своими блистательными друзьями-актерами.
     Здесь нет живописных полотен, которые играют значимую роль на классической сцене-коробке; здесь нет декораций, символизирующих природу… — сферическая сцена не позволяет. Но есть удивительные звуки — звуки леса, поля, шум дождя, дребезжанье коляски… Все это и создает ауру небогатой помещичьей усадьбы в полутора тысячах верст от Петербурга. А это, надо сказать, довольно приличное расстояние. Верста — старая мера и появилась она тогда, когда использовались иносказательные выражения и непременно… с семерками. Цифра "семь" издавна считалась "счастливой", потому и равна верста одному километру да еще семь метров плюс. К чему это я? Да к тому, что была в народе такая присказка — "за семь верст пойти киселя хлебать" — и в ней вся соль разворачивающейся перед зрителем драмы. Стоило ли ходить мужику до дальней родни так далеко, только потому, что у родни той всегда кисель овсяный в печи стоял? Ну вот одолел он семь верст, похлебал киселя, а потом, возвращаясь обратно, уж снова кушать хотел. Так не разумнее ли было самому кисель тот самый дома у себя приготовить, чтобы за семь верст-то не ходить? Вот так и Саша Адуев отправился в Петербург "киселя  хлебать", не ведая того, что кисель не всегда бывает сладок в чужой стороне.
     В спектакле "нет ни одного бледного пятна, ни одного постороннего, лишнего штриха и звука, — зритель и читатель чувствует себя и теперь, в нашу эпоху, среди живых людей". Так писал Гончаров в своей статье "Мильон терзаний" о комедии Грибоедова "Горе от ума". И как нельзя более уместно эти же слова можно отнести к постановке Коршунова "Обыкновенная история", что я и делаю с великим удовольствием.