Московский литератор  № 10, май, 2015 г. Главная | Архив | Обратная связь  Владимир Бояринов МАГИЧЕСКИЙ КРУГ ЮРГЕЛЯ Николай ЮРГЕЛЬ. "Магический круг". — М.: ИПО "У Никитских ворот", 2015.       Первой точкой невозврата всегда было и остается детство. Последней — смерть. Между двумя полюсами, как между звёздами или волчьими очами, проходит жизнь, полная случайностей и Божьего промысла, греха и раскаяния, разбитых вдребезги надежд и тихого счастья.                 Рождением пройдена когда-то      Вселенная невозврата!..                    "Вселенная невозврата"             Так что же мы вспомним о детстве, когда остро и неизбежно увидим и осознаем: дошёл до точки — остаётся только шаг и откроются врата неизведанного…                Я, восьмилетний мальчишка,      Ловко ловлю окуней!      Волны играют с солнцем      Радугой улыбок,      На снизке уже бунтуют      Больше десятка рыбок!                           "Ведьмочки и ёлки"             А если привратник Пётр строго спросит: "Кто такой и чей ты будешь?", ты, "чалдон", который "не ломает шапки", найдёшь ли ответ, и устроит ли он небесного слугу?             Я — валенок сибирский,      Родился в глухом Урмане!      За это счастье великое      Спасибо тятьке да маме!      Там сосны тянутся к Богу,      Сиреневые снега!              На избы с дымами кудлатыми      Кругом наплывает тайга!      Там крутогоры зелёны,      Трав сенокосный звон!          "Чалдон не ломает шапки"             Кроме памяти о сибирской деревушке, бабушке с дедом, в Николае Юргеле чистым ключом бьёт генная память его древнего рода, которая  чудесным образом сохранилась, как факт стихийного таланта, в живописи его отца Виктора Юргеля. Для меня, выросшего под Семипалатинском, одна из работ художника ("Сибирь. Омская область") стала отражением моих детских лет, моей дороги через бор, по шатким мосткам к Иртышу. Поразительно, но картина пахнет раскалённым песком, просмолёнными соснами, августовским зноем и рыбьей чешуёй. И звуки, полуденные звуки: жужжание пчёл, перекличка птиц и всплески на реке…      Всё это отразится и в живописи самого Николая Юргеля. И дети возьмутся за кисть, и внуки. Это скрепы, вернее и надёжнее которых нет на Руси.      Густой замес красочной палитры сказался и на стихах Николая Юргеля:      Белый цвет черёмухи      С белым-белым облаком      Снежно-нежной зыбью      В речке отражается!      Но главным остаётся мятежный характер лирического героя "Магического круга", ищущего ответа на сакраментальный вопрос: "Как во тьме зерно найти, единственное, что должно взойти?" ("Тьма в мирах"). И вот уже не радужные краски, а чёрно-белое кино:             Я — тень!      Той древней тени,      Которая Тень!      Мой первый день —      Последний день!      Кто видит парад      Теней, тот понял:      Солнце — главней!...              "Мир теней"             Но ожидание не в характере героя, вечные спутники которого —  духовный поиск и любовь — никогда и никому не обещали покоя и благоденствия.             Но как Вселенную принять,      Чтоб благолепие увидеть.      И в этих призрачных мирах      Букашку Божью не обидеть!                 "Бриг смерти"             А помирать ох как не хочется! Да и что там — за последней невозвратной точкой? Николай Юргель творит и торит тропинку к Богу, чтобы найти ответы, спрятанные в закромах вечности и вселенских туманностях. Есть догадки, но не более того. Так что же нас спасёт? Любовь! — отвечает автор.             Счастье с природою      слиться,      Вместе бродить по траве.      Белым туманом укрыться,      Лунной дорогою скрыться,      Уснуть голова к голове!          "Лесной вальс"             Аполлон Григорьев присутствует в "Магическом круге", судя по эпиграфам к нескольким стихотворениям, в лице литературного наставника и задушевного собеседника в раздумьях о предназначении человека, о судьбе России с проекцией на историю и современность. Об этом "Русь моя — песня тихая", "Сибирь", "Скрепы  России" (посвящено участнику ВОВ Юргелю Виктору Николаевичу), "Пять озёр — моё отечество", "Звезда Гудермеса", "Камуфляжным депутатам", "В бою под Славянском", "Подвал", "Нет меры чужой боли!". И  как тут не вспомнить самого Аполлона Григорьева:             Земля, к чему шутить со мной,      Одежды нищенские сбрось!      И стань, как ты и есть, звездой,      Огнём пронизанной насквозь!      Тень Аполлона легла на строки "Бред-шоу":      Вот действие температуры             В моем мозгу,      Стихом надстройку диктатуры             Я подожгу!             Но в историческом цикле поэт так и не нашёл ответа на поставленный изначально вопрос: "С нами ли это случилось?... Что я могу?..."             Впереди — тернистый путь постижения:      Сомненья вечного      Речные перекаты!      Года конечные      Отсчитывают даты!             И пока ещё не очень верится в слова Соломона, внесенные в заглавие стиха: "День смерти лучше дня рождения". Однако, близость истины уже ощутима на сакральном уровне:             Много видел на свете…      Главное — Красота, Добро,      Любовь и Дети…      Кроме этого — пустота…главное —      Любовь, Дети, Добро, Красота…                       "Любовь, красота…"             Доверительная чистота познания, крик и шёпот, вздох и прощальная слеза — все даётся нам свыше, даётся во спасение, даётся щедро и не взыскивается с нас, стар ты или молод, Собакевич или Аполлон. Секрет в том, сумеет ли  человек распорядится Божественными дарами, способен ли он на любовь, которая поможет изменить этот жестокий мир к лучшему? "Магический круг" Николая Юргеля оставляет надежду на счастливый исход.