Первый раз в отпуске не написал ни строчки. Зато вдоволь наловился плотвы и лещей на своей Хупте. Её в этом году почистили и углубили. Есть теперь, где выбрать место. Все двадцать дней, проведённых в Ряжске, сидел у воды. Много думал о происходящем в мире, у наших соседей…
Вернувшись, засел в Переделкино и написал цикл стихотворений "Прогулки с осенью на даче". Теперь твёрдо знаю, вдохновение — вещь непредсказуемая.
* * *
А стихи-то ни о чём,
Как мы, в общем жили-были…
"Кто придёт на Русь с мечом…"
И случалось, приходили.
А стихи-то ни о чём —
Никакого в строчках прока,
Всё не тает снежный ком —
Всё идут к нам издалёка.
* * *
По этой тропинке враги не прошли,
Врагов не приветила Нара.
Мы гнали их с нашей советской земли,
Как волки овечью отару.
Мы так отточили для боя клыки,
Вовек не желавшие крови,
Что шли по горячим снегам на штыки
За слёзы горючие вдовьи.
А как вы хотели?! Нельзя же прощать
Врага, что принёс пепелища,
И мы научились его укрощать,
И брёл он в Европу, как нищий.
Никто на обратном пути не встречал,
Цветы к сапогам не бросали.
И ветер немецкий уныло качал
Солдатские наши медали.
Он плёлся, угрюмый, и только молчал,
Взглянув на российские дали.
И танки сгоревшие всюду встречал,
Что были из крупповской стали.
Ах, сколько же раз говорили о том,
Что трогать Россию не надо,
Тем более, тыкать в Россию мечом,
Тем более, в грудь Сталинграда.
Он шёл, желваками бессильно играл,
И вёрсты бессчётные мерил…
И Бисмарк с печальной ухмылкой взирал
На тех, кто ему не поверил.
ПЕХОТА
Какие там мотострелки!
Хоть и о них теперь пишу я.
Лежат на пашне мужики
Из Мурома, Орла и Шуи.
Лежат и мокнут до поры,
Невозмутимо ждут приказа.
Ведь в них пока ещё с горы
Никто не выстрелил ни разу.
Они отчаянно дерзки
И не дадут врагу слабинки.
Лежат на пашне мужики
Из нашей золотой глубинки.
Отдай приказ, солдат пойдёт,
Как наши деды, до Берлина…
А мать глядит, не узнаёт
Ушедшего в солдаты сына.
Глядит на фото, где ему
Награду командир вручает.
Ему, и больше никому,
Покой Отчизна поручает.
* * *
На русскую землю не плюйте,
Любите её и целуйте.
Не золотом и серебром,
Она вам отплатит добром.
Она, как родимая мать,
Вас будет всегда принимать.
ЗАСТОЛЬЕ
Уже стакан гранёный выпит,
Уже язык, как помело,
Но собутыльник мой: "В Египет!
От мест, где снега намело!"
А что я, против? Ну, в Египет,
Не каждый год сидеть в снегу.
Ещё стакан гранёный выпит
И я в Египет не могу.
С моею пенсией в кармане
Не шибко можно отдохнуть,
Не каждый из друзей потянет,
Чтоб на Египет хоть взглянуть.
А собутыльник льёт по новой
В стакан, где кажется, нет дна.
— Да на хрен нам Египет, Вова!
У нас такая вот страна!
А что я, против? Да, такая!
И мы такие, всем назло!
И вилку в кильку я втыкаю…
А снега, правда, намело…
ЗДРАВСТВУЙ, ЛЮБИМАЯ!
Еду, волнуясь, к тебе опять
С тёплого пляжа Крыма я.
Ты, как всегда, не ложилась спать.
— Здравствуй, любимая!
Смотришь в лицо мне во все глаза,
Бойкая, неисправимая.
Я прохожу на бездонный вокзал!
— Здравствуй, любимая!
Многоязычие, плач, как вой,
Давка непроходимая.
Но различаю я говор твой.
— Здравствуй, любимая!
Я задыхаюсь, и я зову
Женщину, пусть и мнимую.
Дайте пройти и обнять Москву!
— Здравствуй, любимая!
* * *
Ладится что-то, не ладится,
Осень стоит на дворе.
Бабочка-шоколадница
Ловит тепло в сентябре.
Скоро она загорюнится
И улетит зимовать.
И обезлюдеет улица,
Чтоб не мешалось ей спать.
Листья рябины кровавеют,
Ждут полноценных снегов.
А говорят, равноправие,
Нет у природы его.
В МУЗЕЕ
Глядят столетия с кувшина,
Открыв глаза, сомкнув уста.
Казалось бы, всего-то глина,
А вон какая красота.
ПЕЧКА
Я привык лежать на печке —
Сделал дело, не тужу,
Я забытые словечки
В книгу красную пишу.
Пост до срока не покину.
Хоть какой-то хмурый тать
Продолжает целить в спину,
За спиною хохотать.
Хохочи, и я отвечу,
Затопчу любую гнусь.
Если вдруг расправлю плечи,
С русской печки поднимусь.
* * *
Не то, что мните вы, природа…
Ф.И.Тютчев
Насыпьте радости в мешки
И погрузите на подводы,
Ведь эта радость, мужики, —
Благословение природы.
А радость у людей одна —
И радости другой не будет, —
Жить так, как вся твоя страна,
И жить в своей стране, как люди.
Надеюсь, что зачтутся нам
Забота о родном народе,
Любовь к отеческим гробам
И даже строчки о природе.
ТАКИЕ ДНИ
Летят снаряды в сторону Ростова,
Ещё минуют чью-то жизнь они.
В запрете не чужое, наше слово!
Такие дни, таки дни, такие дни…
Такие дни, что сердце лихорадит…
И светлое у тёмного в тени.
Опять у нас стреляют, слышишь, прадед?
Такие дни, такие дни, такие дни….
Что я скажу теперь на это внуку,
Что срок терпенья вовсе не истёк?
Что не усвоил я твою науку —
Не подставлять врагу бездумно щёк?
А жизнь идёт, и время правду пишет,
Но не горят сигнальные огни.
Я говорю, а мир меня не слышит.
Такие дни, такие дни, такие дни…
ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
Поэт рождается на свет
Не потому, что света нет.
А потому, что без поэта
На свете не хватает света.
ЧЕЛОВЕК
В шляпе фетровой, тонком кашне,
Он шагает с улыбкой по свету.
Есть в нём свет, к сожаленью, во мне
Вот такого же света и нету.
Будто впрямь, не из этого дня,
И такая красивая речь вся!
Он живёт далеко от меня,
У костра не боится обжечься.
Не обходит бомжей и калек,
С ними запросто рядом садится.
Человек он и есть человек,
Если руку подать не стыдится.
НЕЗРИМЫЕ ТРОПЫ
Незримые тропы всё чаще,
Но как обойдёшься без них,
Когда поджидает журчащий,
Светящийся счастьем родник?!
Ты мог не пускаться в дорогу,
В российскую вечную грязь,
Но движешься вновь, слава Богу,
За сказочный посох берясь.
Подобны и поле, и небо
Твоим васильковым глазам…
Ну, что ж, что шагаешь без хлеба,
Зато ещё движешься сам.
И что эти дикие хляби,
Бессонное чувство беды,
Когда никого не ограбил,
Костёр разводил от звезды!
А значит, обратно в дорогу —
Искать созревающий мёд.
И тот, кто живёт недотрогой,
Меня ни за что не поймёт.
* * *
На голых ветках два гнезда.
Грачи с утра подались к югу.
Непостижимо холода
Умеют выстудить округу.
Трясутся гнёзда на ветру,
Их снова обметает вьюга.
Но ведь однажды поутру
Грачи сюда вернутся с юга.
ЗВОНОК
Друг не звонил — и вот те здрасте!
Болтает неизвестно что,
Переполняет друга счастье,
Как ветром лёгкое пальто.
— Куда пропал?
— Ты знаешь, дети!
Ты знаешь, новая семья…
Я бросил трубку, не ответил
Ни слова больше другу я.
* * *
Писем всё меньше от близких
И адресатов моих.
Письма, как будто отписки,
Лучше бы не было их.
Что-то меняется в душах,
Что-то в поступках не так,
Вот и приходится слушать
Птиц и бездомных собак.
ПРИДОРОЖНЫЙ КУСТ
Придорожный куст качался
В эту ночь и в этот час,
В человека превращался
Заплутавшего сейчас.
Наседал безумный ветер,
Создавал опасный хруст,
Обращал во всё на свете
Ветер придорожный куст.
На кусте вздымалась холка,
Гордая, как у коня,
Превращался даже в волка
Придорожный куст, в меня.
И качался до рассвета,
Русских песен не тая,
Куст, посаженный в то лето,
Где на свет явился я.
ОБЫЧНАЯ ДАТА
Сегодня не было росы,
Но плыли облака над садом,
И ветер дул с реки надсадно,
И ухмылялся день в усы.
И мне казалось, я лечу
За облаками и за ветром.
И женщина стояла в белом,
Подобно майскому лучу.
А я её не узнавал,
Хоть где-то всё-таки и видел.
Подумалось, а не обидел,
А вдруг к кому приревновал?
Но женщина давно ушла,
И я, счастливый, брёл куда-то.
Не важно, что была за дата,
Ведь главное, она была.
Живу и верю облакам,
И ветру зябкому над садом.
Но главное, что сердце радо
Твоим глазам, твоим рукам.
ЛЯГУШКА
Лягушка плачет на пруду,
Лягушка плачет,
С небес упавшую звезду
В ладонях прячет.
Ах, сколько, бедная, она,
Впотьмах рыдает.
В кого лягушка влюблена,
Никто не знает.
На глади тёмного пруда
Ревёт устало.
Ей кажется, её звезда
С небес упала.
По-человечески больна,
Лягушка стонет.
Боюсь, как женщина, она
В пруду утонет.
* * *
Последний раз обнимемся у трапа,
И самолёт исчезнет в облаках.
Протру глаза: "Какая же ты шляпа!
Любовь сейчас была в твоих руках!"
А самолёт уже под облаками,
Её глаза уже за синевой.
Осталось только разводить руками
И биться в день ушедший головой.
* * *
А было так. Сошла вода,
Она явилась, господа.
Пришла за столько много лет,
Зажгла в моём жилище свет.
Протёрла пыль, внесла букет.
— А ты ворчал, что жизни нет!
А я и правда думал, нет.
Что мне не выпадет билет.
Вошла — из песен и тепла,
Тогда, когда уже прошла.
ФРЕГАТ
Не слушай, фрегат, волну!
Ты никого не слушай!
Иначе пойдёшь ко дну
И не увидишь сушу.
Плыви себе и живи,
Сдувай голубую пену.
И мужеству, и любви
В итоге узнаешь цену.
* * *
Сумрачно в Переделкино,
Дождь за окном стеной.
Едут на посиделки к нам
Чаще всего весной.
Осенью время смутное,
Сосны и те в слезах,
Радость сиюминутная
Редко в чужих глазах.
Снова хожу в комбезе я
И навожу уют.
Что же тогда поэзия
Делает с нами тут?
Сумрачно в Переделкино.
Это на первый взгляд.
Но тишина навеки нам
Дарит бесценный клад.
Вот оно одиночество,
Вот она в чём тоска! —
В сердце, хоть ей не хочется,
Входит твоя строка.
* * *
Николаю Зиновьеву
Идёт по моему участку
И для него участок — луг.
— Мужик, не наступай на грядку!
Не наступай, мужик, на лук!
А он шагает на рыбалку,
Плевать ему на мой запрет,
И ничего ему не жалко,
Пока в котомке рыбы нет.
И он идёт, не отвечая,
В мою калитку за спиной.
Не первый раз меня встречая,
И не здороваясь со мной.
Проходит он, в усах улыбка,
И мысль, наверно, об одном,
Что точно золотая рыбка
Пасётся под моим окном.
* * *
Капитану I ранга Павлу Бойко
Солёный ветер вырвется наружу
Из бухты той, где тишь да благодать,
И я себя нежданно обнаружу
Там, где земли и дома не видать.
Форштевень будет молотить о воду,
Судьбу доверят звёздам корабли.
В который раз почувствую свободу,
Которую лишь чайки обрели.
…Мигнёт маяк, встречая одиноко,
И грусть уйдёт, ударившись в причал,
И вновь поход в моря не вышел боком,
И я тебя, как Солнце, повстречал.
ПРОГУЛКИ С ОСЕНЬЮ НА ДАЧЕ
Я сюда не просто еду,
Еду с умыслом сюда.
Я с тобой веду беседу,
Даже споры иногда.
То да сё на белом свете…
Что надела, в чём пришла?
Что так скупо солнце светит
В этот день из-за угла?
Я других не замечаю
В суматохе серых дней.
Я с тобой за чашкой чая
Становлюсь ещё сильней.
Достаю свои тетрадки
И гляжу в черновики,
Ну, а ты глядишь украдкой,
Как белы мои виски.
Мы друг другу не подходим,
Но пожизненно вдвоём.
— Эх, Володя ты, Володя,
Что ты снова о своём!
Мы ж друг друга дополняем,
Понимаем каждый звук,
Вот единственно не знаем,
Как лечиться от разлук.
Я курю, в уход не верю,
Одному непросто быть.
Эти окна, эти двери
Невозможно ей забыть.
Сколько раз сюда входила.
И топталась у стола,
Правда, каждый раз следила,
Листья мокрые несла.
Если проходила мимо,
То бросала взгляд в окно.
Как же ненавидит зиму
Эта женщина давно!
Уступает ей дорогу,
Отдаёт свои ключи,
Чтоб в морозы понемногу
Отсыпался на печи.
Вот она, сменив одежды,
Смыв с ресниц слезами тушь,
Грустно ходит у коттеджа
И несёт такую чушь!
Я не выйду, не окликну,
Сделай милость, не реви,
Обходи мою калитку,
Не испытывай любви.