В один из солнечных и необычайно тёплых дней сентября 2014 года в Культурно-образовательном комплексе "ЭТНОМИР", расположенном неподалёку от города Боровска Калужской области, состоялась торжественная закладка камня в будущий этнодвор "Германия".
Составной частью этого обширного (1,5 га) комплекса должен стать раздел "Городская Германия", который представит культуру страны во всём её величии. Например, Дом литературы и философии в виде точной копии Дома-музея Иоганна Вольфганга фон Гёте в Веймаре. Дом музыки как копия Дома-музея Иоганна Себастьяна Баха в Айзенахе. Дом изобразительного искусства, скопированный с Дома-музея Альбрехта Дюрера в Нюрнберге. Моделью для Дома немецкой сказки станет жилище братьев Якоба
и Вильгельма Гримм в городе Штайнау-ан-дер-Штрасе.
Все немцы недаром испытывают огромную симпатию к Веймару; этот город занимает своё неповторимое место в истории", — отметил в дневнике в 1828 году молодой композитор Роберт Шуман.
Даже теперь кажется удивительным, что небольшой и внешне довольно скромный городок в конце XVIII — начале XIX века стал центром не только немецкой, но и европейской культуры.
История Веймара — впервые он упоминается в хрониках 899 года — с самого начала отличалась от традиционного пути развития древних поселений Германии. Может, в веймарцах генетически заложена необыкновенная тяга именно к духовному, а не к материальному? Обычно города располагались на перекрестье торговых путей, Веймар же стоял достаточно далеко от торных дорог. И для людей, проживавших здесь, главным источником процветания была не торговля и развитие ремёсел, а плодородная долина
реки Ильм.
Но если бы саксонский курфюрст Иоганн Фридрих Великодушный не "попал бы в историю", то и сам Веймар вряд ли бы скоро в ней оказался. Предводитель протестантов, проиграв в 1546 году бой католикам под Мюльбергом, лишился и своих владений, и титула. Ему грозила смертная казнь, однако по милости императора Карла V, Иоганну Фридриху оставили всё же кусок земель в Тюрингии, и он сделал Веймар новой столицей.
Вместе с герцогом сюда приехал и Лукас Кранах Старший — он стал первым в череде блестящих мастеров, чья жизнь оказалась связанной с Веймаром. Маститый художник начал работу над алтарём церкви Святых Петра и Павла, а жил он на Рыночной площади (Marktplatz). Дом сей отлично сохранился.
Хотя культурная жизнь веймарского Двора проходила весьма активно, после смерти Кранаха в 1553 году, городу пришлось целых 150 лет ждать появления новой знаменитости. Веймарцы, правда, не слишком любят вспоминать, что их предки в своё время не оценили гения И.С. Баха. С 1708-го он служил здесь придворным органистом и капельмейстером и создал лучшие органные произведения. Однако закончилось всё конфликтом с герцогом Эрнстом Августом и даже арестом. Композитор поспешил покинуть
неприветливый Веймар и отправился в Кётен. Но город стал родиной его сыновей — Карла Филиппа Эммануила и Вильгельма Фридемана.
Начало XVIII века в Веймаре было печальным не только для Баха. Правивший здесь Эрнст Август — типичный суверен эпохи абсолютизма — во всём старался подражать "королю-солнцу" Людовику XIV и в погоне за роскошью Версаля едва ли не полностью разорил свои владения.
Спасла положение Анна Амалия, герцогиня, без которой Веймар никогда не стал бы тем, чем он является сейчас. Блестяще образованная женщина вышла замуж за герцога Эрнста Августа Константина в 1756 году, а спустя два года, когда ей едва исполнилось 18, её 21-летний супруг внезапно умер. Но юная герцогиня оказалась сильнее, чем можно было ожидать. Шестнадцать лет, до 1775 года, Анна Амалия управляла бедным и политически незначительным герцогством и сумела сделать из него культурную
столицу Германии. А когда она передала бразды правления старшему сыну Карлу Августу, энергия 36-летней герцогини освободилась для литературы и искусства. Много сил отдала она библиотеке, которая ныне носит её имя — Библиотека Герцогини Анны Амалии.
Для образования сына герцогиня пригласила в Веймар поэта Кристофа Мартина Виланда, профессора философии Эрфуртского университета. Этот шаг оказался чрезвычайно важным для будущей репутации города. Виланд уже тогда снискал репутацию самого известного немецкого писателя, автора не только многочисленных стихов и поэм, но и блестящих переводов пьес У. Шекспира на немецкий язык. Он был первым литературным корифеем, навсегда поселившимся в Веймаре, за ним потянулись и другие.
Иоганн Вольфганг фон Гёте приехал сюда в 1775 году по приглашению герцога Карла Августа. И приехал, надо отметить, с огромным удовольствием: поэту понравилась мысль собрать при Дворе выдающихся людей и превратить Веймар в средоточие культуры.
Третьим из "веймарских великанов" был Иоганн Готфрид Гердер. Не без помощи Гёте он занял должность Верховного суперинтенданта и главного придворного проповедника. Его философские труды принесли ему заслуженную известность.
И, наконец, Фридрих Шиллер, приехавший сюда в 1787 году. Через несколько лет они стали близкими друзьями с Гёте, и дружба эта продолжалась до самой смерти драматурга. В Веймаре Шиллер завершил "Орлеанскую деву", сочинил "Марию Стюарт", трилогию "Валленштейн", и не только.
Слава Веймара уже к исходу XVIII столетия распространилась по всей Европе и достигла далёкой России. Одним из первых наших соотечественников, посетивших этот германский городок, стал Николай Карамзин. Ещё в Москве он наметил круг европейских знаменитостей, с которыми ему непременно надо встретиться.
"Местоположение Веймара изрядно, — читаем мы в "Письмах русского путешественника". — Окрестные деревеньки с полями и рощицами составляют приятный вид. Город очень невелик, и, кроме герцогского дворца, не найдёшь здесь ни одного огромного дома. — У городских ворот меня допрашивали; после чего предложил я караульному сержанту свои вопросы, а именно: "Здесь ли Виланд? Здесь ли Гердер? Здесь ли Гёте?" Здесь, здесь, здесь, — отвечал он, — и я велел постиллиону
везти себя в трактир "Слона".
Наёмный слуга немедленно был отправлен мною к Виланду, спросить, дома ли он? — "Нет, он во дворце". — "Дома ли Гердер?" — "Нет, он во дворце". — "Дома ли Гёте?" — "Нет, он во дворце".
Через некоторое время Карамзину всё же удалось дважды повидаться с Гердером, и тот принял его весьма приветливо. У Виланда же Николая Михайловича поначалу ожидал более чем холодный приём, но затем он переломил ситуацию, и между двумя литераторами состоялся откровенный разговор.
Гёте наш путешественник видел лишь мельком, в окне его дома. "Я… остановился и рассматривал его с минуту: важное греческое лицо! Ныне заходил к нему; но мне сказали, что он рано уехал в Йену".
Несколько странно, что Карамзин не проявил настойчивости, чтобы увидеться с автором "Вертера". За время пребывания в Германии не сделал он также никаких попыток встретиться с Шиллером. Всё-таки философская проблематика Гердера и скептицизм Виланда были начинающему русскому писателю ближе.
В то же время Николай Михайлович упомянул городскую церковь Святого Иакова, где "на стене барельеф покойного профессора Музеуса, сочинителя "Физиогномического путешествия" и "Немецких народных сказок". Под барельефом стоит на книге урна с надписью: "Незабвенному Музеусу". — Чувствительная Амалия! Потомство будет благодарить тебя за то, что ты умела чтить дарования".
Следующая яркая страница веймарской жизни оказалась связанной с дочерью императора Павла I, сестрой Александра I, Марией Павловной.
Летом 1804 года, после трудных двухлетних переговоров, в Петербурге состоялась свадьба наследного герцога Карла Фридриха Саксен-Веймар-Айзенахского и Великой княжны Марии. Разумеется, скромному германскому герцогству было далеко до России и блистательного петербургского Двора, но Веймару помогла слава "новых Афин".
Император Александр заботился об укреплении положения страны на европейской сцене, поэтому брачный союз сестры выглядел весьма перспективным. Восемнадцатилетней девушке предстояло стать посланницей Отечества и проводником русской культуры в Европе. И она превосходно справилась с этой задачей.
Для Романовых было важно и другое обстоятельство. Екатерина II завещала всем членам царской семьи свято хранить Православие. Браки с представителями католических династий исключались, ведь для этого требовалось переменить веру. Великие княжны могли рассчитывать на женихов лютеранского вероисповедания, оно позволяло невестам оставаться в Православии. Таким образом, для свадьбы веймарского наследника и Марии Павловны религиозных препятствий не возникло.
Население герцогства восторженно встретило юную супругу Карла Фридриха. В её честь Ф. Шиллер написал пьесу "Поклонение искусств", торжественная премьера которой состоялась в веймарском придворном театре.
Очевидцы вспоминали, что Мария Павловна была хороша собою, очень образована, умна и проницательна. Благодаря этому герцогиню чрезвычайно полюбили на её новой родине. К слову, чтобы на равных общаться со знаменитостями, она прослушала лекции у лучших профессоров Иенского университета. Вообще, её личные качества, доброта, сострадание, дипломатический талант помогли небольшому герцогству пережить разруху наполеоновских войн, экономические трудности и стихийные бедствия.
Особый разговор — о приданом Марии Павловны. Платья, шубы, туфли, картины, гобелены, бронзу и многое другое упаковали в 144 коробки и 12 комодов и везли на 83 повозках при 130 лошадях. Везли кое-что из мебели, например, роскошную ампирную кровать. Везли вклады в будущий православный храм — иконостас и отдельные иконы, богослужебные золотые сосуды, подсвечники, облачение для духовенства. Наконец, деньгами молодая женщина привезла несколько миллионов золотых рублей.
Иконы вызвали искренний интерес к русскому религиозному искусству у великого Гёте. Он даже просил Марию Павловну выписать для него из России несколько образцов. В бумагах поэта сохранилась небольшая заметка, посвящённая русской иконописи. Интересовался Гёте и православным пением, несколько раз присутствовал на литургии в домашней часовне герцогини, подружился со священниками. Жене одного из них Гёте подарил в 1814 году свою книгу "Герман и Доротея" с посвящением.
Сам Веймар по-прежнему оставался притягательным для российских путешественников, но теперь уже почти исключительно из-за фигуры Гёте, ибо все его знаменитые современники ушли из жизни.
Так, немецкого поэта трижды навестил Вильгельм Кюхельбекер, лицейский друг Александра Пушкина.
"Гёте интересуется всем, что связано с Россией, прочёл все доступные (!) переводы нашей поэзии на французский, немецкий, английский, итальянский, расспрашивал меня о том, что в России переведено с английского и немецкого, и приглашал ещё раз посетить его на следующий день".
Через несколько лет, в 1827-м, у "германского олимпийца" побывал Василий Жуковский, автор многих переводов его стихов. Он, между прочим, рассказал Гёте, что молодой русский поэт Пушкин недавно написал "Сцену из Фауста", по мотивам, так сказать, гётевской трагедии. Старик, и раньше слышавший о Пушкине, был растроган и вручил Жуковскому гусиное перо, которым только что писал, со словами: "Передайте моему собрату". Пушкин чрезвычайно дорожил таким
знаковым подарком, заказал для него сафьяновый футляр с надписью "Перо Гёте".
А самый знаменитый "пересказ" Гёте на русский язык принадлежит, безусловно, Михаилу Лермонтову. Помните, "Горные вершины…"?
Возвращаясь к Великой герцогине Марии Павловне, отметим, что она много способствовала дальнейшему культурному развитию Веймара. Так, в 1848 году сюда был приглашён Франц Лист, ставший дирижёром городского симфонического оркестра и поднявший здешнюю музыкальную жизнь на уровень доселе небывалый. Веймар стал для Листа пристанищем в общей сложности на тридцать лет.
А Мария Павловна до конца жизни оставалась верна стране, в которой родилась и выросла, верна Православию. И похоронить себя завещала в русской земле.
Её последнее желание исполнили. На земле, специально привезённой из России, возвели мемориальную церковь во имя Святой Марии Магдалины. Храм этот примыкает к усыпальнице герцогской династии, где погребён супруг Марии Павловны, Карл Фридрих. (Тут же, к слову, покоятся Гёте и Шиллер.) В стене, разделяющей церковь и усыпальницу, сделан проём, так что саркофаги супругов находятся рядом, но один стоит на протестантской земле, другой — на православной. Близость и разъединение
одновременно.
…Ну и под занавес добавим, что совершенно закономерно в Веймаре уважительно относятся к литераторам с мировым именем. Одна из центральных улиц называется Puschkinstrasse, на ней высится бронзовый бюст нашего поэта.