ХЛЕБ ДЕТСТВА
Улыбок видели мы мало,
А чаще скорбь родимых глаз.
И редко пели наши мамы
Своим детишкам в поздний час.
И в песне слышалась тревога,
Надежда, боль военных лет
За тех, кто фронтовой дорогой
К Берлину шел в огне побед!
Из витаминов и пломбиров
Была крапива, лебеда,
Картошка мёрзлая в мундире
И хлеб — как чудо! — иногда.
Мне этот хлеб обыкновенный,
С хрустящей корочкой — каймой,
Дороже торта — сдобы пенной,
Как вспомню, так хочу домой…
Домой, где хлеба мать нарежет —
Того — простого, своего,
Присядет рядышком, как прежде,
Споёт негромко и светло.
СТАЛИНГРАД
Двадцать восемь дней —
И нету Польши!
Тридцать восемь дней —
И взят Париж!
В Сталинграде —
Месяц брали площадь —
Не смогли пробиться
К Волге вниз!
Так и Волги
Немцы не испили,
Хоть стояли в метрах от неё,
А взамен по шее получили —
Кладбище нашли навек своё.
А когда их наши окружили, —
Сдался их фельдмаршал, генерал,
Триста тысяч —
Все "Капут!" — вопили…
Фюрер бесновался и орал!..
Надо было помнить
Им, фашистам,
Бисмарка, их канцлера, слова:
— Не воюй с Россией —
Будешь битым,
Полетит бесславно голова!
В ЭЛЕКТРИЧКЕ
Хапуга Родину бесстыже
Ругал в вагоне напоказ.
Как вдруг мужик какой-то рыжий
Вскочил и врезал ему в глаз!
Сказал ему лишь: "Ах ты, сука!
На Курской… дед, танкист, погиб,
А то бы он тебя, подлюку,
Как курву, сразу бы пришиб!"
Что началось! Те, что попроще,
Хвалили рыжего на крик.
А вот другая часть — не очень…
Сошлась на том: не прав мужик.
Чем кончилось? Вошли два мента,
Скрутили горе-мужика.
Потом забрали документы
И увели в СИЗО пока.
А я подумал: сколько в тюрьмах
Таких вот мужиков! Сидят…
А подлецов, хапуг преумных
Закон и Суд у нас плодят.
А если враг? Он ближе, ближе.
Хапуга этот что ль спасёт?
Нет! А мужик такой, как рыжий,
В окопе встанет, в бой пойдёт!
И ВИЖУ СНОВА У КРЫЛЬЦА…
Ты говоришь: Не пой ты мне,
Ах, эту песню, что заладил, —
Прошу тебя я Бога ради! —
Сыта я ими, о войне…
А я не сыт — я слышу мать,
Как вторили ей все соседки,
Что даже воробьи на ветки
Слетались, чтобы подпевать.
Звала всех песня эта в бой,
И наши души согревала,
Как никакое одеяло,
Хотя мотив её простой.
И вижу снова у крыльца
Я расставанье этой пары —
И я беру, беру гитару,
Пою про девушку бойца.
НО ЖУКОВ ТВЁРД!
Кантата
Нах Ост! Нах Ост! —
Орал им Гитлер — их прохвост!
Шаги затихли на мосту,
Поля клубились,
Когда фашисты на Москву…
Как в тучи, сбились.
Сначала в лоб хотели взять —
Не получилось!
Потом решили окружать —
Не совершилось.
Но занят Минск и взят Смоленск,
Хоть мы стояли,
И сколько наших пало здесь! —
Не сосчитали.
Под Вязьмой, Брянском, как в котле,
Как в мясорубке…
Цветут теперь на той земле
Сплошь незабудки…
И пал Калинин и Можайск,
Велики Луки.
В осаде Тула и Зарайск…
— "Что делать, Жуков?!"*
Но Жуков твёрд — рука тверда
И ясны очи, —
Готовит им контрудар
И Ставку просит:
— Готов…
— " Согласны мы с тобой".*
Взвились ракеты.
И шли полки с парада в бой
В огонь Победы!
* Сталин
ДОНБАСС ГОРИТ…
Донбасс — горит,
День, ночь — взрывают,
Как Ленинград в осаде, край.
В подвалах люди умирают,
И над землёй вороний грай.
Зачем, за что такая доля:
И "Град", и мины, и фугас?
Они хотели только воли,
Жить на земле родной — Донбасс.
Жить там по-русски, молвить тоже,
Как говорят отец и мать,
И соблюдать заветы Божьи:
Не убивать, не предавать…
Ведь человек по всем законам
Имеет право — просто жить,
По Божьей воле и канонам
Имеет выбор — быть, не быть.
Но в Вашингтоне порешили:
Донбасс зачистить от людей.
И с этой целью напустили
Туда кровавых упырей.
И вот Донбасс уничтожают,
Как Ленинград в осаде, край.
Пока политики решают,
Бандеры жгут и убивают,
И над землёй вороний грай.