Михаил Руушан __ РЕКА ЕСЕНИНА БЕЗ КРАЯ…
Московский литератор
 № 10 май, 2016 г. Главная | Архив | Обратная связь 


Михаил Руушан
РЕКА ЕСЕНИНА БЕЗ КРАЯ…

     ГИТАРА И БАЛАЛАЙКА
     Эх, гитара! Тебя я люблю,
     Всё скажу о себе без утайки.
     Только ты душу знаешь мою,
     А ещё я люблю балалайку.
      
     Как мне близок гитарный распев,
     Сумасшедший крик раненой чайки, —
     Этот звук, расслабляющий дев,
     И раскатная трель балалайки.
      
     Окуджава, Высоцкого хрип,
     Всех идальго гитарные байки.
     Шапка оземь, а может и всхлип —
     Под кабацкий припев балалайки.
      
     Если скажут мне вдруг: "Выбирай!
     Всё, приехали, старый всезнайка…"
     Я отвечу: "Коль можно — мне в рай,
     Под гитару, а с ней балалайку".
      
     ЛИСТЬЯ ЖГУТ
     Мне грустно, когда листья жгут,
     Осенние сухие листья.
     Они уже покрыли пруд,
     Рябины обнажили кисти.
     Дымок от листьев горьковат,
     О чём-то мне напоминает.
     Вновь возвращаюсь я назад
     И вижу, школьник там шагает…
     Он в гимнастёрке под ремень,
     Портфель, в букете — георгины,
     Учился средне, было лень,
     И в месяц раз болел ангиной.
     А дальше — техникум, студент,
     На танцах подпирал он стену.
     Мог выступать, как оппонент,
     Но для девчонок был не в тему.
     Потом — работа, институт,
     Несутся годы, как шальные,
     Вот мамы нет, вот внуки тут,
     А головы друзей — седые.
     Всё было, было и прошло,
     Как много листьев облетело.
     Всё также от костра тепло
     И солнце за пригорок село.
                                     
     МОСКОВСКИЙ ДВОРИК
     Я помню двор на Живарёвке,* —
     У бабушки тогда гостил.
     Бельё там сохло на верёвках —
     Вот край, что до сих пор мне мил.
     А жизнь двора неповторима —
     То шум детей, то чей-то плач.
     Гармонь смеётся чуть визгливо,
     Над "Красным уголком"** кумач.
     Там был татарин — строгий дворник,
     А управдомом был еврей,
     Озеленения поборник,
     И не любивший голубей.
     Но голубятни две стояли
     За гаражами у стены.
     Туда детишек не пускали, —
     Боялись мамочки шпаны.
     В два пальца свист — и стая в небо,
     Где солнце выше голубей.
     И это счастье, — пусть нелепо, —
     Для взрослых, но не для детей.
     Там по утрам взывал старьёвщик:
     "Старьё берём! Старьё берём!"
     Потом включиться мог стекольщик,
     За ним точильщик — только днём.
     Торговец приносил изыски:
     "Уди-уди", ещё "язык",
     Пугач, свисток — был в этом списке.
     Всё, чтобы стать счастливым вмиг.
     Там карусель ещё крутилась,
     Песочница для малышей.
     И детство с отрочеством слились,
     Растя "дворян" из чиграшей.
     А бабушка горбушку хлеба
     Мне разрешала брать во двор.
     Над ним всегда такое небо…
     И ангелов хрустальный хор.
         
     *Живарёвка — Живарёвский переулок.
     ** "Красный уголок" — помещение для общественных мероприятий.
      
     НИМФЫ НА НИКИТСКОЙ
     На Никитской Малой, двадцать девять —
     Дом стоит, как серый обелиск.
     Я прошу мне на слово поверить —
     Есть в нём скрытый небольшой изыск.
     Женских лиц лепнина у парадных
     И литьё решёток строгий ряд.
     Словно в гротах бережно-опрятных,
     Девы обнажённые стоят.
     Нимфа наготу свою прикрыла,
     Будто дерзко кто-то напугал.
     А другая — всю себя омыла,
     Совершая сложный ритуал.
     Вот весна — и та дождями мочит, —
     Мраморным девчонкам неуют.
     А зима метелью заморочит…
     Бедным нимфам не найти приют.
     Я достану валенки, пальтишки,
     Варежки для нимфочек найду.
     Здешние понравятся мальчишки —
     Влюбятся на счастье, на беду.   
                                            
     РЫНОК
     Я так люблю бывать на рынке —
     Весы, прилавки, гул толпы.
     Здесь знают роли без запинки.
     Тут зарождение молвы.
     Гранат с рубиновой слезою,
     И виноград — сама краса.
     Творог, подёрнутый росою,
     Над мёдом сотовым оса.
     У всех картошка "Синеглазка"
     (Да только нет такой давно),
     А груша "Бера" — это сказка,
     Хурма, чурчхелла, как в кино.
     Там карпы бьются о прилавок,
     Сом весь в раздумье — он грустит.
     Там продавцы ждут ваших "ставок",
     Коль в кошельках слегка хрустит.
     В мясном ряду — мясные туши.
     Свиные головы царят.
     Чревоугодье застит души,
     При виде курочек, цыплят.
     Вот старушонка меж рядами,
     С ней сумка на два колеса.
     Спешит в погоне за дарами,
     Из-под платка глядят глаза.
     Ей кто-то яблочко протянет,
     Бананы, что похуже, даст.
     Глядишь — и обрези добавит.
     Бог "благодетелям" воздаст…
         
     СЕРГЕЙ ЕСЕНИН
     Сергей, я счастлив, что вы живы,
     В России живы на века.
     В её лесах, полях и нивах
     Течёт Есенина река.
     То под гармошку с перебором,
     То как весенние ручьи —
     Стихи в ней льются звучным хором,
     Качая огонёк свечи.
     Деревни, пашни и овраги,
     И месяц в небе, как щенок…
     Пьянею словно бы от браги,
     С ладони пью берёзы сок.
     Река несёт меня куда-то…
     Высь неба, золото крестов.
     Рязань, ты сказочно богата,
     Имея вот таких сынов!
     Царевич из русоволосых,
     Вы плоть от плоти из крестьян,
     Тех синеглазых, чуть курносых,
     Кумир для женщин и дурман.
     У Вас стихи как воздух в мае,
     Как птичий гомон, солнца блик.
     Река Есенина без края,
     Покуда русский жив язык.